– Что ты хочешь сказать?

– Я, конечно, не знала тебя раньше, и вообще, но разве твои… ну… прошлые проблемы не исчезли?

Он сообразил, что она говорила о его яростном темпераменте, и почувствовал смущение. Даже когда он прилюдно выбивал дурь из этого чудилы Ника Престона прямо во время общешкольного собрания болельщиков, Джастин всегда носил собственную ярость как своего рода знак отличия, которым он гордился. Это был совсем не тонкий намек, а предупреждение другим: держитесь подальше – или я за себя не отвечаю. С тех пор как он принял сыворотку, гнев притих и теперь будто тлел в нем. Конечно, ему по-прежнему случалось разозлиться. Но глубокая, инстинктивная ярость, которая заставляла его не только применять силу, но и наслаждаться этим… Ее больше не было.

– Я не такой злой, каким был раньше, – признался он.

– Именно это я и имею в виду. Может, именно поэтому ты раньше уделывал всех на футбольном поле?

Он поверить не мог, что такая мысль не приходила ему в голову.

– Ты права. Боже, я отстойно играю именно потому, что мне больше не хочется непременно всех поколотить, как это было раньше.

Гэбби выдохнула, будто переживая из-за чего-то.

– Думаешь, я должен попросить у Патриции антидот? – Даже только произнеся эти слова, он почувствовал опустошение. Но на задворках его сознания осталась крошечная пугающая мысль. А что если и это не сработает?

– Может, тебе не придется этого делать. – Ее глаза улыбались. – У меня есть идея.

– Какая же? – спросил он, стараясь не показать своего отчаяния.

– Ну, это своего рода жульничество, но не в прямом смысле.

– Я не стану пить допинг, если ты это задумала.

Она пришла в ужас.

– Что? Нет, не это. Что если ты будешь использовать свой телекинез на футбольном поле? Чтобы сдвигать игроков?

– Сдвигать их?

– Ну, знаешь, со своего пути. Или тебе достаточно будет только посмотреть на игрока, чтобы перехватить мяч. Я хочу сказать, тебе придется потренироваться, чтобы никому не навредить. Но, я думаю, у тебя получится.

Да, это было бы намного лучше, чем облажаться на виду у скаута от штата Флорида или попросить Патрицию дать ему антидот.

– Пожалуй, это даже гениально. У меня игра в пятницу, так что, если начну так же тупить, как в прошлый раз, я опробую твою идею.

Если это сработает и он снова станет собой на поле, значит, он сможет концентрироваться на расследовании и одновременно играть в футбол.

Гэбби ласково улыбнулась.

– Это ужасно несправедливо, что тебе надо выбирать – чувствовать себя хорошо или играть в футбол. Больше никому из нас не приходится делать такого выбора.

Никогда в жизни Джастин так безумно не желал поцеловать девушку. И никогда в жизни не чувствовал себя настолько неуверенно.

– Спасибо, Гэбби. Кто знает, может, у меня еще есть шанс попасть в команду Флориды.

– Это лучший вариант для тебя?

– Ага. Из тех школ, где я смогу играть в футбол, эта находится дальше всего от мамы.

– А отец?

Джастин помедлил. Он никогда не рассказывал девушке ничего о своей личной жизни.

– Я не знаю, где он. Он слинял где-то через неделю после того, как я родился. Мама сказала, что я все время плакал, и это его взбесило.

Глаза Гэбби расширились.

– Она тебя в этом обвиняла?

Он не хотел признаваться, что по-прежнему носил это в себе. Вместо этого он просто пожал плечами.

– Ага. Но больше я никогда не плакал.

Она словно видела его насквозь.

– Да ладно! Не может этого быть. Даже когда кино смотрел?

– Не-а.

– А как насчет «Храброго сердца»? Разве не все парни плачут, когда смотрят этот фильм?

Джастин покачал головой.

– Нет. Мэл Гибсон был обречен.

– «Бэмби»? «Дамбо»? «Инопланетянин»?

– Никогда их не смотрел. Когда я был маленьким, мама смотрела только те фильмы, которые сама хотела. Я посмотрел «Стальные магнолии» тридцать раз. И да – не проронил ни слезинки.

Гэбби подняла бровь.

– «Невидимая сторона»?[16]

Дерьмо. Она его раскусила.

Тем вечером Сабрина стояла на кухне, отмывая оставшуюся в раковине немногочисленную посуду чуть энергичнее, чем это было необходимо.

Когда Зи разослала всем сообщения о своем открытии, Сабрина не могла не почувствовать некоторую зависть. Зи обеспечила им крупную зацепку. Теперь у них было имя. Девон Уорнер. Они знали, что он забрал у Сэди браслет и пистолет, после того как оглушил ее в номере мотеля.

Был ли он тем, кто принес браслет к дому Лили? Использовал ли он пистолет Сэди, чтобы убить Лили?

Теперь казалось, что расследование продвигается быстро, а попытки Сабрины увидеть еще какого-нибудь призрака оставались безрезультатными. Девушка начала беспокоиться, не выветрился ли почему-либо эффект сыворотки. Может, на нее сыворотка подействовала слабее, чем на остальных, потому что она старше? Или потому, что она до того принимала так много лекарств? Если она не проявит себя, не выгонят ли ее из команды?

Эндрю предположил, что она должна сконцентрироваться на чем-то, непосредственно связанном с призраком, которого пыталась вызвать. Девушка попробовала покопаться в газетных статьях о Лили, надеясь, что это даст ей какую-то подсказку. Днем она даже провела небольшое исследование в Интернете насчет паранормальных явлений, чтобы узнать, нет ли каких-то советов, которыми она смогла бы воспользоваться, но по-прежнему безуспешно.

Покончив с посудой, Сабрина задумалась, не попробовать ли снова призвать Энтони – может, это будет легче, чем с Лили. Возможно, он и не поможет с делом, но ей невыносимо хотелось увидеть его снова. Она хотела убедиться, что ему хорошо, сказать, что любит его. И спросить, что он имел в виду, когда сказал: «Будь осторожна, Бини».

Ее интернет-исследование сверхъестественного подсказало, что духи часто бывают всевидящими, знающими все, что происходит среди живых, к которым они являются. Тогда Энтони мог предупреждать ее о какой-то новой, особенной, надвигающейся опасности, приближение которой он видел… о чем-то, связанным с расследованием? Или его предупреждение относилось к чему-то другому? Может, он просто предупреждал ее, чтобы она перестала одурманивать себя с помощью таблеток?

Вот в этом и заключалась проблема. Даже когда Сабрине удавалось увидеть духов, они говорили с ней загадочными фразами, которые невозможно однозначно истолковать. То же самое произошло и с Лили. Можно ли с уверенностью утверждать, что ее слова «Я знаю, для чего им это нужно» относились к сыворотке? Может, она задумалась о том, почему людям нравятся ее свечки!