Теперь паузу взял Осирис, но продлилась она недолго.

— Хорошо. Если у вас найдется свободное время и возникнет желание пообщаться за чашечкой кофе, обязательно позвоните мне.

— Договорились.

— Тогда до встречи, — и он разъединился.

Фрида выдохнула, прикрыла глаза, бросила телефон на кровать и поспешила к гардеробу. «Срочно на воздух, проветривать мысли», — крутилось в ее взволнованном сознании.

Она доехала до Пушкинской площади, припарковала машину и отправилась бродить по площадной брусчатке и гладкому асфальту центральных улиц Москвы. Солнце позолачивало столицу желтыми бликами, играло на стеклянных поверхностях, ветер был умеренно прохладен, по-сентябрьски свеж. Фрида подставляла ему лицо, слегка запрокидывая голову, и с удовольствием отмечала, что поступь ее легка. Она неспешно двинулась вниз по Тверской, скользя взглядом по старой архитектуре и лицам встречных людей. Прогулки в одиночестве по самому центру Москвы будто возвращали ее в юность, когда она гуляла здесь, наполненная фантазиями и грезами о загадочном, туманном будущем. И вот это будущее, о котором она фантазировала больше десяти лет назад, настало в ее жизни. Таким ли оно виделось ей тогда? Фрида не могла теперь ответить на этот вопрос, она отмечала лишь то, что жизнь оказалась прозаичней и проще, чем представлялась ей когда-то.

Так она добрела до книжного магазина «Москва» и решила, что под ее сегодняшнее настроение следует купить легкое, романтичное чтиво с французским колоритом. А потом сесть в каком-нибудь летнем кафе, заказать кофе с пирожным, смаковать сладкое и повествование.

Стоя у стеллажа с зарубежной художественной прозой, она разглядывала пестрые корешки. Уже протянув было руку к Франсуазе Саган, Фрида вдруг услышала за спиной знакомый голос.

— Все не так, как вам кажется, Фрида.

От неожиданности она вздрогнула и резко обернулась. За спиной стоял Давид.

— Что вы здесь делаете? — только и сумела выдохнуть она.

— Не поверите, случайно заглянул сюда, решил пополнить свою библиотеку современными авторами.

Давид выглядел как всегда спокойным, а вот у Фриды бешено колотилось сердце.

— Случайностей не бывает. Ведь так? — процитировала она его высказывание, которое он так убежденно произнес при первой встрече.

Давид рассмеялся.

— А вы хорошая ученица, Фрида.

Он уверенно протянул руку к той самой книге, на которой она остановила свой выбор, снял ее с полки и, аккуратно взяв Фриду под локоть, пошел к кассе.

— Прогуляемся? — спросил Давид непринужденным тоном, протягивая ей пакетик с книгой, будто бы нынешняя ситуация являлась самой что ни на есть обыденной.

Фрида была ошарашена. В ней поднималось негодование и злость. Да кто он такой, чтобы так бесцеремонно вторгаться в ее жизнь? Как он вообще нашел ее здесь? Случайность? Не бывает таких случайностей! Неужели он следил за ней от дома? Но зачем?

Ей стало не по себе. От его спокойных серых глаз веяло холодом, пробирающим до костей. Она увидела в них какое-то запредельное безразличие, нечеловеческую бесстрастность. Хоть губы Давида и вытянулись в приветливой улыбке, морщинки на скулах изогнулись дугами, но глаза не излучали ничего — серая пустота, как небо без Бога. Казалось, эти глаза с одинаковым выражением могут наблюдать за рождением и смертью, закатом над океаном и нищим на паперти, детской игрой и муками неизлечимо больного — будто ничто не способно поколебать их невозмутимость. Фриду передернуло. Ей захотелось бежать. Но бегство в данных обстоятельствах выглядело бы нелепо и глупо. Они взрослые люди, ей надо понять, что происходит, и поставить твердую точку в этом общении, а не многоточие, которое влечет за собой недоговоренность.

— Зачем вы пришли сюда?

Они уже вышли на улицу и спускались по Тверской в сторону Центрального телеграфа. Давид по-прежнему придерживал ее под локоть, манерно постукивая по асфальту тростью, которую сжимал в другой руке. Она обернулась назад и увидела, что по проезжей части, вдоль противоположного тротуара, за ними плавно скользит его большая черная машина.

— Я уже ответил на этот вопрос, — спокойно произнес Давид.

— То есть случайно? А мне все же кажется, что вы оказались здесь ради встречи со мной.

— Все может быть, Фрида, — уклончиво ответил он. — Но давайте, пожалуй, остановимся на официальной версии — я оказался здесь случайно. Но раз уж мы встретились, так почему бы не поговорить?

Фрида хмыкнула и покачала головой так, как это делают, когда не находят слов от чужой наглости.

— Куда мы идем?

— Как куда? Конечно, в летнее кафе в Камергерском, пить кофе и…

— Хватит! — прервала его Фрида.

Это было уже слишком!

— Ну, не будьте букой, — рассмеялся он.

Фрида на это лишь вздохнула.

— Как прошло ваше посвящение? Мне не терпится узнать.

— Я уже поняла, что вам не терпится, судя по тому, что вы отыскали меня в таком огромном городе.

— Мне нравится, как вы злитесь, честное слово! — Фриде снова довелось услышать его глухой смех.

— Посвящение прошло хорошо. Но, честно говоря, мне не совсем понравилось то, что я испытывала во время этого процесса, и то, что испытываю после.

— А что не так?

— Я связала себя клятвой, приняла некие обязательства, присягнула на верность тому, что мне самой-то понятно не до конца. А может, даже и неприятно. Мне словно по-другому дышится теперь. Как будто я не свободна больше, понимаете? Сама не знаю, как я могла согласиться на эту авантюру… Это все вы с вашими витиеватыми речами: «Хотите управлять своей божественной природой, Фрида? Хотите стать посвященной?».

Она никак не могла погасить раздражение оттого, что Давид так нагло вторгся в ее планы на сегодняшний день. Она не позволила себе высказаться на этот счет в полной мере, когда он только появился, и теперь не выплеснутые эмоции, словно закваска, вызывали в ней брожение.

— Ну, будет, будет… — сказал он тоном, которым успокаивают маленьких детей, оцарапавших коленку.

— К тому же вы и так были не свободны до вступления в Орден, — снова заговорил он, пройдя несколько шагов. — Вы уже давали клятву, присягали на верность и связывали себя обязательствами. Разве не так?

— О чем вы? — Фрида замерла на месте, не в силах пошевелиться. В груди зарождалось странное ощущение: догадка, предчувствие, страх, чувство ирреальности происходящего сплелись в упругий ком, а потом эта точка словно начала вращаться, распуская спиралевидные лучи, как галлюциногенный круг, заполняя все внутри.

Давид выудил из нагрудного кармана пиджака карту «Влюбленные».

— Я об этом, — он вручил ей «Влюбленных».

Она смотрела на него и молчала.