– А он же Пес, он носом чует. У суки бывает течка – кобель за два километра прибежит, не ошибется. А у этих (имелись в виду объекты плановой «вязки»), видимо, что-то в этом роде. Душевная течка, что ли…

Толхаева можно было понять: если он «снимал» известного рода «бабочек», клевавших на шикарную тачку, классный прикид и предстоящее дармовое угощение, то Рудину совершенно не требовались внешние атрибута, соответствующие имиджу крутого. Пес, будучи облачен в ветхие шорты и застиранную майку, подходил к даме на той же самой пресловутой набережной, протягивал ей заключение еженедельного обследования психоаналитика с настоящей печатью, результат анализов крови и осмотра венеролога, затем, неотрывно глядя невинным взором на свою избранницу, проникновенно просил:

– Прочитайте, пожалуйста.

Избранница читала – ведь нет ничего предосудительного в том, чтобы прочитать бумажки, предложенные таким симпатичным, хоть и незнакомым мужчиной.

– Видите, я совершенно здоров, – переходил Серега к основной части. – Как в психическом плане, так и телесно. Поэтому не называйте меня сумасшедшим. Ваш запах будоражит кровь, один ваш вид вызывает сладкую дрожь в каждой мышце моего тренированного тела. Я не знал женской ласки с 1991 года (тут возможны варианты – от трех до десяти лет воздержания). Судьба жестоко обошлась со мной, но теперь… теперь, увидев вас, я чувствую, как кипит во мне необузданная сила первобытного желания. Вы верите в любовь с первого взгляда? Вы знаете, как прекрасна женщина в тот момент, когда она не просто испытывает эротическую разрядку, а в буквальном смысле умирает от дикого блаженства на последней фазе оргазма? О, она просто великолепна! Ей кажется, что она вот-вот взорвется и разлетится на тысячи мельчайших осколков, каждый из которых будет воплощением чистоты и совершеннейшей гармонии, – и она права! Она действительно безгранично чиста в своем раскрепощенном порыве, безжалостно сорвавшем ее цивилизованную сущность, она – самка… Не краснейте, сударыня, испытайте меня…

– Сволочь, – расстроенно констатировал Григорий Васильевич, как-то раз подслушав из машины подобную сцену, – в тот раз он подвозил Рудина на набережную. – Если бы я начал что-то нести в подобном духе – в лучшем случае схлопотал бы по харе! По большому счету, не сомневаюсь, что за такие штуки можно и в дурдом угодить. А этому – дают напропалую, черт бы его драл! И что характерно – в обычное время из него слова лишнего, кроме мата, не вытянешь, а как плановая «вязка», так он распускается, аки аленький цветочек, – так и сочится красноречием, мерзавец! Я интеллигент потомственный, даже слов таких не знаю, а этот собакоеб – нате вам…

Так вот, Рудин, подозревая, что его очередную избранницу точит какое-то горе, стал действовать по-другому: он проверил реакцию Алисы на попытку вторгнуться в зону комфорта и заодно исследовал ее запах: несколько раз в ходе тренировок брал ее за руку, как бы случайно приобнимал за плечи, придерживал за талию. Алиса пользовалась каким-то простеньким дезодорантом без ароматических добавок – естественный запах женского разгоряченного тела был одуряюще сладок, что свидетельствовало о том, что данная особь ему подходит по всем параметрам. Реакция Алисы на запах Рудина была позитивной – женщина не морщила носик, когда он приближался к ней, но напряженно деревенела всем телом, если Рудину случалось к ней прикасаться. Руководствуясь своими песьими постулатами, Серега сделал вывод: контакт возможен, поскольку чувственное восприятие с обеих сторон имеет явно выраженную положительную окраску – а это главное. Остальное – мелочь, нюансы. Единственное, что мешало, – это странный Алисин комплекс, заставляющий ее вздрагивать и напрягаться при каждом его прикосновении.

«А ведь обидел кто-то девчонку, – пришел к выводу Рудин. – С чего бы она тогда зверем смотрит? Придется расколупать этот долбаный комплекс – иначе никак…»

В процессе занятий Алиса постепенно оттаивала. Рудин понял, что затея со школой – дело рук того, кто прекрасно понимает состояние Алисы и пытается помочь ей освободиться от тяжелых последствий перенесенного кризиса. Человек может неопределенно долго носить в себе свою беду, замкнуться в скорлупу защитной реакции и неслышно гореть в беспощадном огне внутреннего горя, пока не истлеет совсем. Чтобы вывести его из этого ступора, нужно сильно постараться, и не всегда это старание имеет положительный результат. Собачья эпопея была в данном случае самым удачным вариантом: с точки зрения Рудина, не было на свете ничего лучше и благотворнее, чем длительное общение с четвероногими братьями. На занятиях Алиса забывала о своем внутреннем конфликте и расслаблялась, хорошела личиком. Однажды она даже поговорила с Рудиным на житейские темы, не отказалась от чая и приняла приглашения на воскресное представление. Правда, когда на прощание Серега протянул руку и чуть долее, чем принято в таких случаях, задержал влажную ладошку в своей мощной клешне, Алиса тут же ушла в глухую защиту.

– Вообще-то мужчина не должен протягивать руку, – сухо отчеканила она, поспешно выдергивая свою ладошку. – Странный вы – собак воспитываете, а элементарных основ человечьей этики не знаете… – И, круто развернувшись, удалилась, волоча своих непослушных псов, которые не хотели покидать это славное местечко, насквозь пропитанное великолепными собачачьими запахами.

Тем не менее в воскресенье Алиса пришла на представление вместе со своими лохмомордыми оболтусами и даже сделала Рудину ручкой – Серега внутри чуть не лопнул от радости. Эта радость, однако, не помешала ему накануне – часиков этак за пять до появления прекрасной дамы – склонить к «вязке» симпатичную молоденькую продавщицу напитков, которая вполне соответствовала требованиям физиологического комплекса Рудина.

Всеобщий ажиотаж и приподнятое настроение, сопровождавшие собачье шоу, благотворным образом подействовали на Алису: она вместе с другими зрителями кричала, смеялась и беззастенчиво выражала эмоции. Рудин был на седьмом небе – его концепция об универсальности собакотерапии в очередной раз доказала свою состоятельность. Желая окончательно завоевать ее расположение, Рудин под страшным секретом поведал, чем собирается его команда заняться сегодня ночью, и даже пригласил присутствовать, гарантируя безопасность. Алиса повела себя, как любая женщина без комплексов: сделала круглые глаза и долго хихикала. От приглашения отказалась, не потрудившись объяснить причину, но Рудина это не опечалило: прогресс место имел – она начала оттаивать и неуверенными движениями разрушать заветную преграду, которая до определенного момента разделяет мужчину и женщину…

Когда стемнело, Рудин стряхнул очарование приятных воспоминаний, собрал оружие и озабоченно почесал бритый череп под косынкой. Сегодняшняя сцена в усадьбе Саранова не давала ему покоя – он знал, что будет переживать, пока не разберется в причинах столь странного поведения своего патрона.

– Вот что, хлопцы, – немного подумав, сказал Рудин своим помощникам. – Начнете без меня. А мы с Ингрид прокатимся в одно местечко – дело есть. – И, свистнув хромую ветераншу, укатил в неизвестном направлении…

К 22.30 Григорий Васильевич принял пятую дозу те-килы, вполне освоил привезенный Руриком узконаправленный микрофон и решил, что пора отправляться. Извлек из зарядного устройства аккумулятор, вставил его в прибор ночного видения, положил в карман плоскую железную фляжку с текилой и вышел из дому, наказав домовому: «Если будут спрашивать, скажи – уехал на набережную».