Вернулся домой поздно и в не лучшем расположении духа. Переоделся, принял душ и лишь после этого ушел в кабинет, сев в удобное кожаное кресло, открыл ноутбук, подключаясь к трансляции с камер видеонаблюдения. Роза уже была дома и спала. Одна.

Богдан откинулся в кресле и заложил руки за голову. Сложно сказать, что он почувствовал. Наверное, удовлетворение. Ему весь вечер не давал покоя вопрос, как далеко рыжая зайдет на своем свидании. Логика говорила, что, судя по психотипу, она не из тех, кто с легкостью меняет любовников, но воображение нет-нет да подкидывало горячие сцены.

Он боролся с желанием проверить камеры раньше – дела превыше всего! И хоть с трудом, но победил – иначе пришлось бы себе признать, что этой русской удалось зацепить его. И наблюдая сейчас за спящей докторшей, все в той же смешной пижаме с оленями, больше подходящей подростку, Богдан едва уловимо улыбался.

Все же нет ничего более сильного, чем сочетание невинности и разврата. Он помнил, как страстно она отдавалась этой ночью, и больше всего сейчас хотелось стащить с нее эту пижаму и разбудить, ворвавшись в податливое сонное тело. Мощная эрекция не заставила себя ждать, и Богдан выругался, переключаясь на изображения с других камер. Роза была дома совершенно одна, и это радовало. Замки в квартире сменили и поставили надежные, так что от нежданных гостей она застрахована.

Богдан лениво пересматривал записи с камер, отматывая назад и неожиданно дернулся, подавшись вперед и нажав на стоп. На экране Роза застыла в объятиях своего кавалера. Парочка целовалась.

Благодушное настроение испарилось. Вот, значит, как? Он перемотал запись до начала сцены, когда они остановились у двери. Звука не было, но видно, что ее просто проводили, к себе рыжая не приглашала. О чем-то разговаривают, прощаются. Она тянется поцеловать в щеку, но щенок поворачивает голову, и их губы встречаются. Богдан ощутил ее заминку, но потом Роза подалась вперед и ответила на поцелуй.

Телефон зазвонил неожиданно, и ответил, не отводя взгляда от экрана.

– Да.

– Как тебе Ларентис?

Отцу не терпелось узнать, как все прошло.

– Лучше, чем я ожидал. Можешь приглашать их на Рождество.

– Уже пригласил. При встрече обговорим дату свадьбы.

Вацлав, как всегда, стремился показать, что решает все он, но Богдана это уже давно не задевало, он привык поступать по-своему.

– Сначала я хочу убедиться, что она здорова и может рожать.

– Я уже все проверил.

– Нет. Пусть обследуют ее в одном из наших центров, я не хочу рисковать.

– Мне нравится твой деловой подход, – хохотнул отец, пребывавший в прекрасном расположении духа. – Что с заданием? Есть зацепки?

– Есть. Я сейчас как раз работаю над этим.

– Ты меня радуешь, – расщедрился на похвалу Вацлав и отключился не прощаясь.

Богдан прокрутил запись вперед, изучая лицо Розы, когда она закрыла за собой дверь, оставшись одна. Ему совсем не понравилась шальная улыбка на ее лице и как она прикоснулась к губам. Не было сомнений, поцелуй рыжую равнодушной не оставил, что задело самолюбие Богдана. Быстро же она о нем забыла.

Докторша, явно в приподнятом настроении, продолжая улыбаться, разделась, приняла душ и нырнула сразу в постель.

Вот же чертовка! Богдана такое положение дел не устраивало, и он собирался напомнить ей о себе.

Это нужно для дела, необходимо разобраться, откуда у ее матери появилась вещь и почему она привезла ее дочери. Сообщать в Орден пока не хотел, предпочитая разобраться своими силами, чтобы не подставлять Розу.

Все же она спасла жизнь Кристофу, и он чувствовал себя ей обязанным. Но в глубине души понимал, что даже не будь этого, он бы с рыжей обязательно встретился еще раз и оставил о себе неизгладимые впечатления. Чтобы по свиданиям больше не думала бегать!

По крайне мере, пока он здесь. Ущемленное мужское самолюбие не давало покоя. Ему было все равно, с кем проводят время его любовницы, лишь бы всегда были доступны для него, но с Розой получилась другая ситуация. Между ними нет товарно-денежных отношений, и они друг другу ничего не обещали. Но тем не менее видеть женщину, которая еще ночью стонала под тобой, с другим, было неприятно.

Богдан коротко выругался вслух. Неужели им было плохо? Почему она, вместо того чтобы позвонить ему и повторить, пошла на свидание с этим сосунком? Давно уже его так не цепляли поступки женщин.

Закрыв крышку ноутбука, пошел спать. Рыжая ведьмочка давно спокойно дрыхнет, пока он думает о ней.

* * *

Утро началось со звонка. Его человек сообщил, что интересовались записями из аэропорта, в том числе датой, когда прилетел в Россию Хан. Он собирался встретиться с другом завтра, но, похоже, планы придется изменить. Набрал его и сообщил о переносе встречи, но не стал вдаваться в подробности, не желая волновать раньше времени.

Поехал сразу в офис и постарался узнать, кем отправлен запрос, но об этом никто ничего не знал, информация не отражалась ни в одном отчете. Еще и запись с камер наблюдений показала, что Роза сегодня опять куда-то собирается. Злой как тысяча чертей, Ковальский отправился на встречу с Ханом.

– Смотришь, словно привидение увидел, – проговорил друг после приветствия.

Богдан молча протянул в гардероб пальто и скривился.

– Что-то случилось? – спросил Зегерс.

– Все хорошо, просто в местном отделении Ордена считают меня идиотом.

– Серьезно? Но ты же их разубедил?

Богдан махнул рукой и первым двинулся в сторону обеденного зала, где заранее заказал столик. Хороший ресторан, правда, немного в старомодном стиле. Дубовые панели, много тяжелых портьер и просто гигантское количество хрусталя и позолоченных деталей.

– Понял, у тебя хреновое настроение. – Хан уселся, посмотрел на подскочившего официанта. – Подойдите минут через пять, пожалуйста.

Тот молча отошел, а они открыли папки меню.

– Что там за дела с местным отделением?

– Кто-то особо умный пытается всех убедить, что вещи сами уничтожаются. Слишком много пожаров и несчастных случаев, когда не остается и клочка, – изучая меню, ответил Богдан. Он привык обсуждать дела с другом детства и говорил свободно.

– Зачем?! – В голосе Хана сквозило неприкрытое удивление. Если действует кто-то из своих, то должен знать: за такое одно наказание – смерть. Без пощады и апелляции.

– Вот и мне интересно – зачем, – медленно ответил Ковальский, выбирая между стейком и бараньими ребрышками.

– Предположения есть?

– Проверяю сейчас одну версию, не хочу пока говорить.

– Ясно, – вздохнул Хан, понимая, что большего от друга пока не добиться. – Все мы порой слегка суеверные. Ты поэтому рекомендовал отправлять мне вещи не через их отделение?