— Зверьё уходит! — Лемур следил глазами за мчащейся к лесу птичьей стаей. Ферзь торопливо сунул руку в подсумок, выхватывая «Ариадну».

— Выброс!!! — выдохнул он, мгновенно побелев. — В подвал! Быстро! Ключ!

Лемур метнулся к электронному замку, выдергивая из кармана пластиковую карту ключа. Замок щёлкнул, и он с силой толкнул массивную дверь, пропуская Салмацкого внутрь.

— С этим что делать? — кивнул он в сторону Берёзова.

— Сейчас сам подохнет, — раздался ответ, — так ещё удобнее. Да заходи же быстрее! Герметизируй!

Лемур одним прыжком заскочил в лабораторию, запирая за собой тяжёлую створку, и до Берёзова донеслось шипение системы герметизации. Иван попробовал повернуть голову, но сил уже не осталось. «Шестое чувство» показывало полное отсутствие жизни вокруг, даже мириады Синьки, ещё минуту назад кишащей повсюду, словно исчезли, растворившись в синюшной желтизне травы.

«Двадцать шесть секунд, — вдруг мелькнула мысль, сменившаяся чувством вины. — Подставил Болта, жаль», — отстранённо подумал Иван, и в этот момент землю под ним стала бить мелкая дрожь. Сила вибраций стремительно нарастала, зелёное небо налилось багрово-красными тонами, мгновенно заполняя все вокруг алым маревом, и спустя несколько секунд кровавая пелена захлестнула угасающее сознание.

— Три процента — это очень, очень много денег, святой отец! — иронично усмехнулся Прокопенко. — Учитывая размер сумм, проходящих через наши с вами руки. Не вижу никакого смысла в увеличении вашей доли, сколько раз можно возвращаться к этой теме? Вы и без того живёте как у Христа за пазухой!

— Не богохульствуйте в храме Божием! — Священник с профессионализмом корифея театральной сцены округлил глаза. — Побойтесь, господа!

— Давайте обойдемся без спектаклей, — отмахнулся чиновник. — Здесь, фигурально выражаясь, все свои. И, кстати, ваша нарочито показная набожность мне уже изрядно надоела. Не тратьте мое время. Итак, чем конкретно вы недовольны, батюшка? Кроме тех огромных денег, которые вы зарабатываете исключительно благодаря нам?

— Ваш цинизм неуместен, но пытаться образумить вас равносильно тасканию воды в решете, — нарочито печально вздохнул священник, — и потому я промолчу, ибо Господь учит нас смирению…

— Довольно, — брезгливо скривился Прокопенко, — а то меня так и подмывает спросить, уж не Господь ли, помимо смирения, заодно научил вас так ловко отмывать откаты!

Чиновник, не скрывая неприязни, посмотрел на священника. Толстый поп с честными глазами! Кормлю его с руки, а он ещё чем-то недоволен! Денег ему, видите ли, стало мало! Может, ещё произнесёт сакраментальную фразу «Господь велел делиться»? Жалкий выскочка, попал из грязи в князи, а теперь ещё и права качает! Дважды ему выпадал счастливый билет, и теперь отец Евлантий, не иначе, уверовал в свою исключительность. А стоило бы питать поменьше иллюзий! Если бы не генерал Белов, жизнь святого отца сложилась бы совершенно иначе.

Евлантий работал на КГБ с начала восьмидесятых годов прошлого века, ещё при СССР, когда церковные иерархи были едва ли не поголовно зависимы, либо, в крайнем случае, так или иначе связаны с госбезопасностью. И отчитывался агент «Селезнев» перед тогда ещё майором Беловым. Благодаря поддержке комитета, Евлантий имел возможность решать определенные вопросы и к 1995 году уже дослужился до не самой плохой должности в Отделе внешних церковных связей, которую в обиходе давно уже прозвали церковным МИДом. И когда государство предоставило Церкви таможенные льготы, выделив РПЦ квоты на беспошлинный ввоз подакцизных товаров, в том числе алкогольной и табачной продукции, амбициозный сорокалетний священник сориентировался мгновенно. Он зарегистрировал коммерческую фирму на имя своего сына, которому на тот момент едва исполнилось двадцать лет, и чадо, получив отеческое благословление и поддержку, не теряя времени даром, занялось большим бизнесом.

Даже, несмотря на прошедшую с тех пор дюжину, лет, Прокопенко хорошо помнил грандиозный скандал, вспыхнувший в 1997 году на этой почве. В то время как Церкви перепадали крохи, на которые она едва выживала в те тяжёлые годы, многочисленные фирмы-посредники получали миллионы долларов. Впрочем, агент «Селезнёв» был далеко не единственный представитель РПЦ, не пожелавший упускать роскошные перспективы. Одни из архиепископов, назначенный в те времена председателем комиссии по гуманитарной помощи Московской патриархии, открыто поучаствовал в создании коммерческого банка «Пересвет». А уж про саму «гуманитарную помощь» и вовсе сказано было немало. Через эту лазейку, позволявшую не платить налоги, в страну ввозили сотни наименований продукции, от водки и сигарет до «мерседесов», причём по документам водка проходила как вино, а «мерседес» считался санитарной машиной. Лукаво никто не мудрствовал, и по одной и той же декларации товары ввозились порой до сотни раз. В 1996 году Отдел внешних церковных связей только через свой фонд «Ника» под видом гуманитарной пошлины, без уплаты каких-либо налогов, ввёз в Россию более восьми миллиардов сигарет, вытеснив с рынка импортёров, плативших пошлины. Едва не лишившиеся бизнеса дельцы начали кампанию разоблачения, и вскоре в РПЦ разразился небывалый скандал, сопровождавшийся целым валом публикаций в «Московском комсомольце» и «Московских новостях». Как утверждали тогда СМИ и злые языки в самой Церкви, некий митрополит составил на никотине неплохой стартовый капитал — несколько сот миллионов долларов. Не удивительно, что отец Евлантий не пожелал отставать от отцов-командиров.

Но счастье было недолгим. Скандал вызвал бурю возмущений как внутри Церкви, так и вне её. Патриарх лично выступил против подобных схем, к нему немедленно присоединились самые дальновидные (в том числе и упомянутый митрополит), и вскоре Священный синод принял решение отказаться от налоговых льгот. Пришла пора раздавать шишки и наказывать стрелочников. Главные бизнесмены от Церкви, разумеется, вышли из воды сухими, более того, заработали репутацию борцов за справедливость. Хотя, по логике вещей, некоторые вопросы должны были возникнуть. Например, по той комиссии, которую возглавлял предприимчивый архиепископ. Ведь он командовал и со стороны церкви, и со стороны государства, контролируя большую часть доходов от «гуманитарных» операций. Помнится, бывший руководитель Государственной налоговой службы в интервью газете «Известия» рассказывал, что в 1995 году правительство ввело в состав своей комиссии по вопросам международной гуманитарной и технической помощи представителя из Штаба гуманитарной помощи Московского патриархата. Им стал как раз упомянутый пастырь, бывший председателем этого Штаба. Потом появилась комиссия Московской патриархии по гуманитарной помощи, возглавленная им же, со временем преобразованная в комиссию по экономическим и гуманитарным вопросам, но руководителя не сменившая и даже не подчинявшаяся председателю Отдела внешних церковных связей. Таким образом, доходы Церкви были отданы в руки благолепного бизнесмена, который мог увеличивать их от имени правительства. На эту комиссию оформлялись льготы на поставку подакцизных товаров в качестве гуманитарной помощи. После разгоревшегося скандала её благополучно расформировали, и скандал так же благополучно почил в бозе вместе с комиссией.