Действительно, опасно, тут возразить нечего.

Я осмотрелась по сторонам.

— А какое в квартире отопление?

— Угольным бойлером. От него нагреваются батареи.

— Как вы затаскиваете сюда уголь? — выпалила я, прежде чем сообразила, что вопрос, пожалуй, бестактный.

— У нас есть подъемник на блоке со шкивом, — ответила хозяйка. — Мы спускаем на нем мусор, а продукты и уголь поднимаем. — Она вдруг улыбнулась открытой улыбкой. — Батарея в вашей комнате тоже нагревается от бойлера. Зимой тут довольно холодно. Но вы привыкли к такому у себя на родине?

— Да, — подтвердила я, — зимой у нас тоже бывает иногда очень холодно. И влажно.

— Тут то же самое. — Она провела меня обратно в гостиную. В кресле уже разлегся кот, поэтому я осталась стоять. — В плату входит завтрак и ужин, — продолжила хозяйка. — Во сколько вы желаете завтракать?

— Как вам удобно, — ответила я. — Занятия начинаются в девять.

— Каждое утро я хожу к шестичасовой мессе, — продолжала синьора Мартинелли, — не желаете присоединиться? Я прихожанка Сан-Маурицио, а не Санто-Стефано, мне не нравится тамошний священник. Слишком либеральный, слишком легко отпускает грехи. Три раза прочесть «Богородице Дево, радуйся» — ну что это за епитимия?

Я понятия не имела, что такое епитимия. Хозяйку вдруг осенило:

— Так вы не католичка?

— Нет, я принадлежу к англиканской церкви.

— Дио мио, — пробормотала она. — Но все равно, наверно, все мы одному Богу молимся, правда?

Я кивнула. Сказать по правде, у меня никогда не было особых отношений с Богом. В школе у нас были общие молитвы перед занятиями, почти каждое воскресенье я ходила с мамой в церковь, но все это казалось мне каким-то балаганом, показухой. Я считала, что Бог не сделал для меня ничего особенно хорошего, наоборот, забрал отца и шансы на счастливую жизнь.

— Надо будет на праздник взять вас с собой на мессу. Тогда вы поймете, чего лишены. Скоро праздник Спасителя, Феста дель Реденторе, он будет в конце месяца. Мы идем через канал в церковь Спасителя с горящими свечами. Это очень красиво.

— Мне бы хотелось посмотреть, — сказала я, и она еще раз искренне улыбнулась.

— Значит, завтрак в восемь, и ужин в восемь тоже? У нас тут главная трапеза в середине дня, поэтому вечером обычно что-нибудь легкое, вроде супа или салата. Вас устроит?

— Да, вполне.

Синьора Мартинелли сказала, сколько просит за комнату, но я пока еще плохо ориентировалась в лирах, чтобы понять, нормально это или нет. Сколько лир в фунте? Где-то около сотни, правильно? Раньше я никогда не снимала комнату и предположила, что плата вроде бы разумная.

— Уверена, что о правилах в моем доме даже и упоминать незачем, — сказала хозяйка. — Не пить, не курить, и никаких мужчин в вашей комнате. Но, опять же, вы ведь не какая-нибудь малолетняя свиристелка. Наверняка вам известно, как должна держать себя леди.

— Конечно, — согласилась я. — Вряд ли у меня окажется много общего с другими студентами. Я гораздо старше.

— Я закрываю дверь в десять, если только вы заранее не предупредите, что задержитесь, — объявила она.

И в тот же миг воспоминания перенесли меня обратно в монастырь: его двери закрывались в десять, поэтому нам пришлось поужинать пораньше, и Лео поцеловал меня в темноте переулка. Я до сих пор помнила ощущение его губ, прижавшихся к моим губам, его грудь, вздымавшуюся возле моей.

— И никаких мужчин у меня в комнате, — пробормотала я, когда синьора удалилась.

Джулиет. Венеция, 5 июля 1939 года

Я постепенно обживалась в своей новой комнате. Наслаждалась утренним солнечным светом, воркованием голубей на карнизе, кусочком Гранд-канала, видневшимся между зданий. Кот Бруно частенько приходил меня навестить, проявляя интерес ко всем моим вещам, так что теперь я точно знала, что по крайней мере одна жительница Венеции держит дома представителя кошачьего семейства. Ты ошибался, Лео. Интересно, как там мои котята? Лео сказал, они теперь прадедушки и прабабушки. Надеюсь, так оно и есть и они не пошли ко дну, стоило мне только отвернуться. Я стараюсь не думать о Лео, но, проходя или проезжая мимо палаццо Росси, всегда невольно бросаю взгляд в его сторону.

Я сходила в академию и получила список принадлежностей, которые понадобятся мне на занятиях. Боюсь, они окажутся дорогими, но у меня довольно приличная стипендия, а тратить деньги на всякую ерунду вроде выпивки я не собираюсь, — хотя вино тут дешевле воды, и это, конечно, совершенно удивительно.

Я заново открываю для себя Венецию. Впервые у меня есть возможность свободно бродить по ней без сопровождающих и исследовать ее. Думаю, этот город можно изучать всю жизнь и все равно находить что-то новое. После того, как синьора Мартинелли упомянула про мусор и уголь, для которых существуют шкивы, я заметила, что эти подъемники используют еще много для чего. Рано утром жители спускают вниз корзины, а потом поднимают их уже с бутылкой молока или газетой. С бутылками минералки, с продуктами. Нужно проявлять осторожность, чтобы какая-нибудь корзина не приземлилась невзначай прямо на голову!

5 июля. Продолжение

Сейчас случилось кое-что по-настоящему странное.

Я выходила купить все, что нужно для учебы. Возле моста Риальто есть вроде бы неплохой художественный магазин. Я приобрела там краски, кисти, альбом для рисования и угольные карандаши, а потом остановилась на мосту полюбоваться всякой красотой в витрине ювелирного магазинчика, и вдруг оттуда донеслось:

— Грацие милле, синьора Да Росси.

Я стремительно обернулась и увидела, как из магазина выходит ошеломляюще красивая и модно одетая женщина в алом топе с открытыми плечами и широких белых брюках из льна. Ее темные волосы были перехвачены красной лентой, рот под слоем алой помады напоминал открытую рану. Интересно, это жена Лео, Бьянка, или в этом городе живет несколько синьор Да Росси? В первом случае, по-моему, Лео не на что жаловаться.

Я провожала женщину взглядом, пока она спускалась по каменным ступеням моста. У его подножия из тени выступил мужчина. Высокий, темноволосый; в первый миг мое сердце подпрыгнуло, потому что мне показалось, будто это Лео. Но нет, это был совершенно другой человек. Женщина открыла коробочку, которую держала в руках, демонстрируя ее содержимое. Мужчина одобрительно кивнул, достал из коробочки тяжелое золотое ожерелье, и женщина повернулась к нему спиной, чтобы он надел украшение ей на шею. Она повернулась обратно, красуясь ожерельем, мужчина снова одобрительно кивнул, потом она шагнула вперед и подняла голову для поцелуя. Мужчина поцеловал ее, погладил по щеке, скользнул рукой по голому плечу, а потом они разошлись в разные стороны.

Я попыталась осмыслить увиденное. Действительно ли это была жена Лео? И если так, то кто тогда этот мужчина? Возможно, родственник, но по тому, как он на нее смотрел, я скорее предположила бы, что любовник. Знает ли об этом Лео? Беспокоит ли его происходящее? Внутри меня вдруг поднялась волна горячей ярости: эта женщина заполучила того, о ком я так мечтала, и явно абсолютно этого не ценит. Если она совершенно не скрывает своих связей в таком городе, как Венеция, Лео наверняка должен знать о ее неверности.