— Скажи, а разве хорошо будет, если Ринальдо женится на Клаудии? Неужели она ему так понравилась? По-моему, она гораздо хуже Терезы.

— Я тоже не думаю, что Клаудия — подходящая жена для Ринальдо, — заметил Карло. — Но он пока не собирается свя­зывать себя узами церковного брака ни с ней, ни с какой-ли­бо другой.

— Это потому, что не может забыть Терезу? Ведь с Терезой дядя собирался обвенчаться, хоть она была простая рыбачка? Значит, ее-то он любил?

Карло снисходительно посмотрел на девушку:

— Он бы ценил Терезу как жену и мать его детей, это верно. Но насчет любви... Скажу тебе по секрету, ведь ты уже доста­точно взрослая: ни Тереза, ни Клаудия, ни кто-либо другой из женщин не пробудили в нем настоящей любви, потому что его чувства давно перегорели. В молодости Ринальдо пережил слишком сильное разочарование и теперь выбирает женщин не сердцем, а разумом. Если, покончив с корсарством, он взду­мает начать жизнь добропорядочного купца, то вряд ли посчи­тает Клаудию подходящей женой, хотя как любовница она его устраивает. Но, впрочем, эта хитрая бабенка еще сможет убе­дить его в своей преданности...

Упоминание о прошлых чувствах Ринальдо пробудили в Ве­ре такое любопытство, что она не успокоилась, пока не заста­вила Карло рассказать историю любви Ринальдо к Гайе. А узнав всю правду, девушка возмущенно воскликнула:

— Неужели эту Гайю, которая принесла ему только боль и обиду, он мог любить сильнее, чем такую хорошую и любя­щую Терезу? Да и другие женщины, наверное, в его жизни бы­ли лучше, чем Гайа!

— Увы, люди не могут выбирать себе любовь, она сама их выбирает, — развел руками Карло.

— А я не понимаю такой любви! — топнула ногой Вера. — Как можно любить того, кто не любит и не ценит тебя?

— Ты так рассуждаешь, детка, потому что сама еще не лю­била, — улыбнулся Карло. — А вот когда Амур попадет в тебя стрелой, то поймешь, что сердцу приказать невозможно.

— Глупости! — фыркнула Вера. — Только безвольные люди могут страдать из-за тех, кто их предал.

— Ты что же, считаешь Ринальдо безвольным человеком?

— Нет, но... может, в молодости он был слишком доверчи­вым? Вот ты, Карло, ты другой. Наверняка ты не позволил бы себе влюбиться в какую-нибудь корыстную и лживую красотку.

— Разумеется, я другой, — усмехнулся Карло. — Во-первых, я бывший монах и умею обуздывать свои порывы. А во-вторых, я ростом не вышел, чтобы мечтать о красивых, высоких и строй­ных девушках. Смотри, я чуть ли не на полголовы ниже тебя, а ведь тебе еще нет и шестнадцати, ты еще можешь подрасти. — Он стал плечом к плечу Веры, шутливо меряясь с ней ростом. — Куда же такому невзрачному бродяге, как я, примерять на себя лавры пылкого любовника? Нет, с меня вполне хватит трактир­ных служанок, которым я могу заплатить.

— И ты не собираешься начать добропорядочную семейную жизнь, о которой помышляет Ринальдо?

— Семейную? Да ни за что! Не думаю, что и Ринальдо к ней готов. Корсарская вольница слишком затягивает.

— Да, я это понимаю! — воскликнула Вера, и глаза ее засвер­кали. — Будь я мужчиной, тоже никогда бы не сидела на месте в каком-нибудь скучном городке, а носилась бы по морю, что­бы повидать мир и поймать свою удачу!

— Но ты не мужчина... и, может быть, это к счастью для те­бя. Не так уж хороша жизнь морского бродяги, поверь. Всегда помни, что ты женщина и твой удел — хранить семейный очаг, рожать детей. Мы с Ринальдо все сделаем для того, чтобы твоя жизнь была спокойной и благополучной. Ринальдо уже кое-что накопил, а сейчас «Вероника» отправляется в торговое плавание, после которого мы рассчитываем оказаться с большой прибылью. И уж тогда точно Ринальдо устроит так, что у его дорогой племянницы будет и хороший дом, и большое прида­ное. Останется только найти тебе состоятельного и порядоч­ного мужа, который был бы достоин такой красавицы, как ты.

— Вы хотите выдать меня замуж? — скривилась Вера.

— А разве не пора? Многие твои ровесницы уже имеют му­жей или хотя бы женихов.

— Но жизнь домашней клуши совсем не по мне!

— Да, ты не такая, как другие девушки, — вздохнул Карло. — Но это скорее плохо, чем хорошо. Ты не мальчишка, чтобы ме­тать ножи и лазать по вантам. Присматривайся к подругам. Учись быть женственной, подчеркивать свою красоту.

Через два дня после этого разговора Ринальдо и Карло от­правились в то самое торговое плавание, от которого ожидали большой прибыли, а Вера крепко задумалась. До сих пор она считала себя выше других девушек — своих ровесниц, но сло­ва Карло о том, что ей надо бы кое-чему у них поучиться, за­ставили ее внимательнее взглянуть на многие стороны жизни. Карло говорил, что она красива, но не умеет подчеркивать свою красоту; Вера не раз замечала, что девчонки посмеива­ются и перешептываются у нее за спиной, и теперь была поч­ти уверена, что они обсуждали ее внешний вид и слишком про­стое платье. Она и в самом деле не думала о том, чтобы как-то украсить свою одежду и прическу, хотя другие женщины и де­вушки разных сословий украшали себя, чем могли, особенно в праздничные дни.

Решив и в этом превзойти других, Вера уселась перед малень­ким венецианским зеркалом, которое Ринальдо привез из Кон­стантинополя, и принялась себя изучать. Из стеклянного овала на нее глянуло смугловатое лицо с правильными чертами, об­рамленное пышным ореолом темных волос, освещенное лучи­стыми глазами, в которых словно плескалась морская лазурь. Это лицо было красиво строгой и немного дерзкой красотой. Вера слышала, как иных девушек называют куколками и милашечками; но, глядя на свое отражение, понимала, что к ее типу красоты такие слова не подходят. И все же она понравилась са­ма себе и решила, что непременно должна нравиться другим — надо только сделать так, чтобы все заметили ее превосходство.

Приближался день королевы мая, и Вера, достав из сунду­ка кусок белого атласа, привезенного Ринальдо из последнего плавания, решила сшить нарядное платье к празднику, о чем и попросила тетушку Невену. Сама Вера была не искусна в ши­тье, но обещала Невене во всем помогать, прилежно учиться рукоделию и стряпне. Болгарка удивилась такому неожидан­ному рвению строптивой воспитанницы и взялась шить для девушки красивый наряд.

Поскольку в доме Невены не было украшений, благовоний, белил и румян, Вера решила пойти за всеми этими женскими премудростями к Клаудии.

Ринальдо, впрочем, подарил «племяннице» несколько дра­гоценностей, но Вера была к ним равнодушна, а Невена боя­лась хранить их в своем доме, чтобы не подвергнуться нападе­нию грабителей. И потому шкатулка с драгоценностями была помещена в тайник, имевшийся в загородном доме Ринальдо, где жила Клаудия. И сейчас, направляясь туда, Вера вдруг пой­мала себя на мысли, что даже не знает толком своих украше­ний и не сможет отличить их от тех, которые принадлежат Клаудии.

Усадьба Ринальдо располагалась за пределами крепости, на­против корабельной бухты. Вокруг Монкастро было несколько таких предместий с садами и виноградниками. При приближении врага население предместий уходило в крепость, пополняя ряды ее защитников. А со стороны воды генуэзцы оградили кре­пость земляным валом. Впрочем, в последние годы жизнь тор­гового города текла спокойно, без войн и набегов. Ордынцы, часто тревожившие Кафу и Сугдею, сюда уже не доходили со времен Ногая. Что же касается литовского и молдавского князей, то они видели выгоду для своих торговых людей в мирном существовании генуэзской фактории. Ведь купеческие карава­ны теперь предпочитали Via de Moncastro дороге через Кафу, поскольку, идя вверх по Днестру, можно было миновать труд­ный переход по татарским степям. Приплыв по Черному морю от Кавказского побережья, купцы останавливались в Монка­стро, чтобы дальше следовать сухопутным и речным путем в Польшу, Германию и Италию. Сюда же часто прибывали и ко­рабли из Кафы за зерном, которое доставлялось в Монкастро из Молдавии и Валахии.