— Он ключевая фигура в правительстве. И должен представлятьв Думе бюджет на будущий год. Если бюджет по каким-либо причинам не будетпринят, правительство отправят в отставку и начнется новый правительственныйкризис. По прогнозам специалистов, рубль подешевеет минимум в два раза. Теперьпонимаешь, почему определенные круги заинтересованы в устранении именно АртемаПолетаева? Любые долги можно будет уменьшить как минимум вдвое.

— Где будут проходить переговоры?

— В министерстве финансов Великобритании. Потом обед ивстреча в лондонском отеле «Дорчестер».

— Полетаева поселят в «Дорчестере»?

— Нет, рядом. В «Хилтоне».

— Ясно. Что потом?

— Вечером неформальное общение в одном из закрытых клубов.Думаю, меня туда не пустят, — усмехнулась Суслова, — но вы с Рудневым навернякатуда попадете.

— Думаете возвратиться в Москву завтра вечером?

— Да, самолет будет ждать в аэропорту.

— Где проведет сегодняшнюю ночь Полетаев?

— У себя дома. Но он под охраной наших сотрудников. Утромего семью перевезут на дачу, а он улетит в Лондон. Мы предложили ему переехатьв одну из наших охраняемых дач. Туда террористам подобраться было бызначительно сложнее.

— Это еще неизвестно, — пробормотал Дронго, — если заказчикиубийства министра сумели вытащить Слепнева из тюрьмы, организовать дваждыпокушение, получить список журналистов за несколько часов до встречи министра сбанкирами, то не исключено, что они сумеют установить местонахождениеПолетаева.

— Значит, лучше оставить его дома? — нахмурилась Суслова.

— Ни в коем случае. Но желательно, чтобы о его перемещенияхзнало как можно меньше людей. Как можно меньше, — повторил Дронго.

Она кивнула. Дронго посмотрел на часы.

— Скоро полночь, — сказал он, — надеюсь, ты отвезешь менядомой.

— Конечно, — улыбнулась она, — машина внизу.

— Сама поведешь машину?

— Нет. Меня ждет наш сотрудник. А почему ты спрашиваешь?

— Я думал, ты зайдешь ко мне. — Это был скорее вопрос, чемприглашение.

— Нет, — ответила она, — не нужно начинать все снова. Чтобыло, то быльем поросло. Мы ведь решили расстаться навсегда. И инициаторомразрыва, насколько я помню, был ты.

— Да, — согласился он, — я всегда говорю лишнее.

— Нет, — печально улыбнулась она, — просто ты такой, какойесть. Спасибо за приглашение. Я знаю, это твоя деликатность.

— У тебя кто-нибудь есть? Может, ты замужем?

— Странно, — ответила она, — стоит мужчине отказать, какдаже такой умный человек, как ты, начинает строить всякие фантастическиепредположения. Никого у меня нет. Ни друга, ни мужа. Просто я не хочу большестрадать. Я хорошо тебя изучила. Ты не можешь долго быть с одной женщиной.Меняешь их как перчатки. Это причиняло мне боль. Так что не будем ворошитьпрошлое.

Он коснулся губами ее ладони.

— Извини, но ты, пожалуй, права. — Поднявшись, Дронгопрошептал: — Пойдем, отвезешь меня домой. Владимир Владимирович, мы уходим.

Уже на лестничной клетке она спросила:

— Прислать за тобой машину, когда поедешь в аэропорт?

— Нет, — ответил Дронго. — Лучше я сам доберусь.

В машине она села на переднее сиденье рядом с водителем,оставив Дронго в одиночестве.

— Ты запомнил номер моего мобильного телефона? — спросила Елена,доставая очки.

— Конечно!

Пока ехали, он не произнес больше ни слова. Когда машинаостановилась, Дронго вышел и, грустно усмехнувшись, сказал: «До завтра». Ондолго смотрел вслед машине, увозившей Елену. Затем повернулся и пошел в свойподъезд. До вылета оставалось не так много времени. Нужно было еще принять души хотя бы несколько часов поспать.

Стоя под сильной струей горячей воды, Дронго подумал, чтоЕлена права. Он уже привык к своей не совсем устроенной, но в общем устоявшейсяжизни, и любое вторжение в нее женщины, пусть даже нравившейся ему, неизбежновызывало глухой протест. Он накапливался в нем с самой первой встречи и раноили поздно прорывался. Дронго не мог долго сохранять с женщиной ровные,спокойные отношения, и это мешало ему устроить свою личную жизнь.

Он не любил опаздывать, но ему пришлось спуститься внизгораздо позже оговоренного срока. Проснувшись утром, Люда, уже забыв о еговчерашнем срыве, снова стала приставать к нему с расспросами, затем на кухнепоявилась Катерина, следом за ней Леонид. Всей семьей они устроили емунастоящий допрос, и целых двадцать минут пришлось объяснять, что происходит,как важен его визит в Лондон и его доклад в пятницу на заседанииГосударственной думы.

Леонид, накануне хранивший молчание, сегодня взял реванш,заявив, что он свободный человек и не допустит вторжения в его личную жизнь.Катя его поддержала, затем от шума проснулся Дима. Кончилось тем, чторазгневанный Полетаев вышел из комнаты, предпочитая сохранить душевноеравновесие перед поездкой в Лондон.

У дома уже стояли две машины с затемненными стеклами иавтомобиль сотрудников ГАИ. Шестеро сотрудников ФСБ стояли у дома, вызываятихую панику у соседок-старушек. На лестничной площадке стояли два офицераконтрразведки. Полетаев пожал плечами, такую охрану он видел только в кино.Когда они вышли из подъезда, Руднев указал на второй автомобиль, возле которогостояла Суслова. Это были уже знакомые джипы, видимо, предназначенные дляподобных случаев. Он с улыбкой кивнул Сусловой, но она не изменила строгого,сосредоточенного выражения лица.

Кортеж машин тронулся в сторону аэропорта. Рудневнеторопливо объяснял министру, какие меры предосторожности тот должен соблюдатьво время поездки в Лондон.

— Насколько я понимаю, даже в туалет меня будут сопровождатьваши люди, — пошутил Полетаев.

— Именно так, — без тени иронии ответил Руднев.

В аэропорту их уже ждал самолет премьера. В свое времяправительственный отряд авиалайнеров, обслуживающий высшее руководство страны,имел номер двести тридцать пять. Но тогда самолетов было гораздо больше, таккак они обслуживали всех членов Политбюро. В конце девяностых личные самолетыимели только президент, премьер, министр иностранных дел, министр обороны исекретарь Совета безопасности страны. Все остальные, включая вице-премьеров,пользовались рейсовыми. Однако, учитывая важность лондонской встречи, премьерпредоставил свой самолет в распоряжение Полетаева, желая тем самым подчеркнутьстатус делегации, возглавляемой министром финансов.