— Хороший, значит, знающий? — поинтересовалась Маша.

— Хороший, значит, у него свои ходы-дорожки и к ментам, и к судьям проложены, — продолжила просвещать Машу черная вдова. — Только не начинай снова реветь, — сказала она, увидев, что от безысходности Маша приготовилась вновь заплакать. Ну что, подруге твоей будем звонить? — Покопавшись в белье, черная вдова вытащила сотовый телефон.

— Да, только ее сейчас в Москве нет, она в командировке в другом городе. А у меня мама в больнице и ей некому…

— Слушай, ты что-то сильно голову мне морочишь, — разозлилась сокамерница. — Если подруга в другом городе, то тариф двойной, сечешь?

— Да.

— А адвокат в нашем городе или тоже за границей?

— Он не за границей, и подруга тоже… это у меня дочь за границей…

— Стоп. Значит, звоним подруге. Только ты уж больно говорливая, поэтому на проводе буду я. Сечешь?

— Нет.

— И не надо! Диктуй телефон.

* * *

— Дело очень непростое, Екатерина Власовна. — Преуспевающий защитник всех обиженных, адвокат из компании «Савельевы и К°», сидя в дорого обставленном кабинете, объяснял проблему. — Я с ним ознакомился. Буду краток. Частичное признание вины и компенсация в сумме… ну, сумму можно обговорить потом, спасут вашу подругу. Я созванивался с немецким бизнесменом господином Ларриком. Думаю, что он согласится. Как говорится, если ей срок дадут, ему ничего не светит, а если примем частично и возместим ущерб… в общем, на безрыбье…

Провели его капитально! Как принято у нас. Она, ваша знакомая Мария Свиридова, из свидетелей перелетела в соучастницы. Кто постарался неведомо. Да-с!

— Как же так, Машка — соучастница? — не могла успокоиться Катя, и, глядя на Диму, пробовала подавать ему знаки.

— Да, — повторил адвокат, растягивая и без того дорогое время, оплаченное по минутам беседы, — тем более пьющая она. Вы знали об этом?

— Кто это сказал?

— Видно из материалов дела.

— Сколько нужно денег? — что-то прикидывая в уме, коротко подытожил беседу Дима.

— Много. Половину от сделки… хотя бы.

— Сделка миллион? — Катя нервно застучала карандашом по столу.

— Совершенно верно. И это только по документам. Герр Ларрик утверждает, что на деле гораздо больше. Но нас, то есть вашу подругу, это уже, слава Богу, не касается!

— Дима, что можно сделать? — глядя на стрелки часов, отсчитывающих деньги дорогого адвоката, быстро произнесла Катя.

— Есть несколько вариантов, — словно давно готовившийся к ответу, как прилежный ученик, так же быстро стал перечислять Катин возлюбленный и партнер. — Первое: взять кредит в банке.

— Подо что?

— Под ее квартиру.

— Много не дадут.

— Второе: продать квартиру. Сейчас дадут много.

— Пока.

— Да.

— У нее больна мать. Она в больнице.

— Нужно будет ее юридическое согласие, — вмешался в разговор адвокат.

— Она согласится, — без сомнений подтвердила Катя.

— Хорошо.

— Куда их вдвоем будете перепрописывать?

— В коммуналку или… — раздумывал Дима.

— Или к нам, — твердо сказала Катя.

— К нам быстрее и проще, — согласился Дима.

— Сколько у нас есть времени? — вновь обращаясь к адвокату, поинтересовалась Катя.

— Немец адекватен. Если я пообещаю, что быстро все проверну, то пару недель подождет.

— Действуйте, только…

— Что только? — вскинулся адвокат.

— Машка там долго не выдержит.

— Ну… можно подумать, чем ей там помочь, — недвусмысленно предложил адвокат.

— Здесь-то мы справимся: и квартиру продадим, и добавим, если потребуется. Главное, чтобы она там продержалась, — обеспокоенно проговорила Катя. — У нее и так депрессии часто бывают.

— У меня с ней завтра свидание. Могу что-нибудь передать.

— Вот если бы для настроения… — сама от себя не ожидая такой просьбы, Катя жестом показала на горло, — тогда она продержится.

— Вы имеете в виду бутылку вина? — не скрывая своего удивления, воскликнул адвокат.

— Нет, она предпочитает что-нибудь покрепче.

— Значит, и вы тоже предпочитаете что-нибудь покрепче? — Присматриваясь повнимательнее к Регине, немецкий предприниматель Людвиг Штайн удивленно поднял густые брови. Столько лет прошло! Тот же ресторан, почти та же обстановка, и даже слова, произнесенные русской девушкой, те же! Только девушка совсем не та, не простодушная, веселая, задорная Маша, с искринкой в глазах.

Немец еще раз обвел глазами зал.

В ресторане продолжала играть тихая механическая музыка. Ни лихих танцев «Асса!», ни душераздирающих «Прости, прощай» здесь, в обновленном заведении, теперь не услышишь. А жаль!

Немногочисленные посетители продолжали скучно беседовать между собой и манерно вылавливать безхолестериновую еду из новомодных, четырехугольных, тарелок. А не аппетитно уплетать, как это бывало прежде.

У иностранного бизнесмена Людвига Штайна ностальгически сжалось сердце. По ушедшим годам, по удалому веселью, томным объятиям в этом зале. Но больше всего по той, которую он продолжал помнить и любить. Строгая, неулыбчивая девушка Регина, сидевшая напротив, все же чем-то неуловимым напоминала ему ту давнюю любовь. Только чем?

Во взгляде переводчицы скользило удивление непонятному вопросу: почему «тоже»? Чувствовалось тщательно скрываемое недовольство: как это он посмел с кем-нибудь сравнить ее? Молодость категорична.

Конечно же, эта красивая русская девушка несравненна. Она сама по себе!

— Просто потому что теперь… — Он задумался, раскрывать ли душу длинноногой красавице. Пожалуй, не стоит. — Итак, — продолжил он мысль, — принято считать, что ваше поколение выбирает… — Он хотел продолжить, но девушка из агентства со странным названием «Берд» опередила его.

— Это слишком банально, — не дав ему договорить, мягко возразила переводчица.

— А водка, с вашей точки зрения, оригинально? — Он постарался произнести это довольно мягко, чтобы не спугнуть и не обидеть ее.

— Нет, просто очень холодно, а я легко одета. Я ведь тоже недавно прилетела в Москву из Европы. — Сказав это, она широко улыбнулась, и у нее так же, как у Маши, появилась ямочка на щеке. Или это ему показалось? — Извините, если вас это шокирует. — Длинным ноготком она показала на прозрачную жидкость, которую аккуратно, стараясь не пролить на скатерть, наливал ей в рюмку официант.