Елена вздрогнула и остановилась. Ветки хрустнули, словно на них кто-то наступил. Сердце подпрыгнуло в груди. Женщина обернулась, ожидая увидеть кого-нибудь из подруг. Ни души.

Ни души?

Она краем глаза заметила, как что-то сверкнуло на солнце. Приглядевшись, с облегчением рассмеялась. Пресвятая Дева, ну как можно быть такой идиоткой! Прижала руку к груди, пытаясь успокоить гулко бьющееся сердце. Солнечный луч отразился от блестящей листвы! Крошечные пылинки танцевали, сверкая, словно алмазы. В мрачной чаще солнце показалось самым прекрасным из виденного в жизни.

И тут Елена обнаружила святилище.

С виду — обычный камень на середине поляны, но даже издалека на нем заметна искусная резьба: полумесяц, ладонь и что-то вроде растения с тремя стеблями. Елена робко шагнула вперед. Камень показался таким древним, что местные наверняка о нем забыли.

Быстро перекрестилась.

Снизу камень зарос толстым слоем зеленого мха и травы. «Наверное, из-под него бьет источник», — догадалась акробатка. Любопытство пересилило страх: медленно, почему-то на цыпочках Елена подошла ближе. Из дырки в скале действительно сочилась вода. Сквозь деревья снова пробрался лучик, и влага засверкала, как россыпь кристаллов. Отблески плясали среди мха, переливаясь всеми цветами радуги.

Фокусница наблюдала, слегка приоткрыв рот. Игра света околдовала. Она даже не заметила, что в лесу стало тихо до звона в ушах, женские голоса больше не слышны, а ее дочерей уже не видно.

Елена не могла думать ни о чем, кроме внезапно охватившей ее жажды. Во рту так пересохло, аж горло болело. Но женщина все-таки боялась приближаться к камню. «Пavayia pou, — вновь повторила она самой себе, — и совсем это не страшно». Подошла к лужице рядом с камнем, наполненной чистейшей водой, какой она в жизни не видела. Зачерпнула, попила. Влага была такой ледяной, что заныли зубы, но, господи, какой вкусной! Неужели на свете еще остались чудеса? Фокусница никак не могла напиться, зубы и губы онемели. И тут — снова звук. Тот самый тихий звон.

Только на этот раз — за спиной.

Акробатка обернулась. Блеск. Пригляделась. На ближайшей ветке покачивается серебряное украшение. Подошла ближе и увидела, что это амулет. Не стала его трогать, но хорошо рассмотрела. Русалка с раздвоенным хвостом, украшенным колокольчиками.

Звон раздался вновь. Потом еще и еще. Солнце уже высоко, лучи освещали дерево, на котором висел амулет. И тут оказалось, что он не один. В лучах жидкого солнца покачивались, сияли десятки таких же русалок, привязанные к ветвям цветными нитками. Одни плыли на спине, другие трубили в рог. Большинство — женские фигуры со струящимися по спине волосами, но попадались и тритоны с крошечными коронами на голове. Со всех хвостов свисали колокольчики. В лесу не было и намека на ветер, но фигурки покачивались, крутились, как живые. Елена забеспокоилась. Ей здесь не место. Женщина испуганно перекрестилась, оглянулась по сторонам — показалось, за деревом кто-то кашлянул. Но кто там? Что, если ее застукают? Она пила из источника! Тишина, совсем недавно такая умиротворяющая, стала зловещей. Глаза, отовсюду смотрели глаза! Кто-то подглядывал из кустов!

Циркачка бросилась бежать.

— Вот так, давайте сюда…

— Осторожно, придерживайте голову…

— Ради бога, уведите малышек…

— Аккуратно, аккуратно, нет, не сюда… туда, да, так лучше…

Елена пришла в себя, лежа в тени маленького навеса возле шатра.

— Что случилось? — сдавленно прошептала Мариам, наклонившись к подруге. — Кто-то пытался тебя обидеть?

Обретя дар речи, фокусница поначалу не могла вспомнить, что произошло. Потом в ее сознании всплыли маленькие серебряные амулеты, русалки и тритоны на цветных веревочках, тихо качающиеся в безмолвии леса. На секунду женщину охватил ужас, будто за ней вновь наблюдали невидимые глаза. Содрогаясь, она схватила великаншу за руку.

— Не бойся, рассказывай. Кто осмелился дотронуться до тебя? — Мариам крепко сжала кисть подруги.

Обычно бронзовое от загара, ее обветренное лицо сильно побледнело.

— Нет-нет, ничего такого. Просто было темно, и я перепугалась, — слабо улыбнулась Елена.

— Ох уж мне этот лес, — силачка нервно оглянулась, — терпеть не могу.

— Послушай, Мариам, мы не можем здесь оставаться.

Фокусница рассказала подруге о происшествии в чаще. Та долго молчала, а потом достала из кармана серебряный амулет Бочелли.

— Похож?

Елена взяла фигурку и осторожно ощупала длинными пальцами.

— Прости, надо было рассказать раньше, — расстроилась Мариам.

Женщина-Пьеро посмотрела на великаншу, и та с облегчением увидела в ее глазах не гнев, а любопытство.

— И что все это значит?

— Не знаю, Бочелли на эту тему не откровенничал. Сказал, местные жители верят, что русалки обладают волшебной силой. А такие амулеты встречаются по всему побережью.

— Но почему тогда они хотели избавиться от Фессалы? — нахмурилась Елена. — Почему он не пожалел целого состояния, чтобы мы увезли ее…

Мариам вспомнила отвратительную конюшню, где держали мать и младенца. Неужто мерзавцу так легко удалось убедить великаншу из-за того, что это место напомнило ей о жутких годах в медвежьей клетке? Хотя какая разница, она уже навлекла несчастье на головы всей труппы.

— Значит, они приносят подношения младенцу?

— Я знаю не больше, чем ты. Амулеты амулетами, а живая русалка — совсем другое дело. По крайней мере, так считал Бочелли.

Силачка забрала у подруги амулет, и колокольчики тут же зазвенели на ветру.

— Но как они узнали? В смысле, местные. Ведь ребенка никто не видел.

Великанша пожала плечами, уставилась на свои ногти, а йотом глянула вниз, на прибрежный городок.

— Мариа-а-ам? Что-то случилось? — Елена попыталась подняться.

— Да… Кажется, я…

— Что?

— Видела его.

— Кого???

— Бочелли.

— Снова?! Где? — Изумленная фокусница захлопала ресницами.

— Когда ходила в деревню за хлебом. Сначала решила, что показалось. А сегодня спустилась и снова увидела его. Вернулась, а тут такое… Я правда собиралась тебе все рассказать.

— И что же он тут делает?

— Думаю, следит за нами.

— Следит? — рассмеялась Елена. — И чего ему от нас надо?

— От нас — ничего.

Женщины подошли к русалке. Калека и странный ребенок неподвижно лежали в дальнем углу повозки, под навесом, который Мариам соорудила из куска старой парусины, выброшенного волнами.

Елена заговорила мягко, мелодично, будто успокаивая диких зверей. Она взяла с собой тряпицу и воду и, когда Мариам отнесла русалку справить нужду в сторону от лагеря, развернула пеленки и начала отмывать малыша. Вернулась силачка.