Какое-то время продвижение вперед шло такими быстрыми темпами, что части второго эшелона потеряли связь с авангардом, и мнительный, как всегда, Гитлер уже не верил в свой триумф. Он ужасно нервничал и боялся собственного успеха, не хотел рисковать и поэтому охотнее всего задержал стремительное продвижение своих войск. Фюрер непонятно почему боялся за южный фланг. Он бушевал и кричал, что таким образом можно загубить всю операцию и оказаться перед угрозой поражения.

На деле же такой угрозы не было. Все передвижение немецких войск осуществлялось по главным дорогам, и ни в одном месте их не остановили.

Когда новый британский премьер-министр Уинстон Черчилль, обеспокоенный положением на фронте, прибыл в те дни в Париж, главнокомандующий сухопутными силами союзников генерал Гамелен признался ему, что большинство его моторизованных соединений оказалось в расставленной немцами ловушке. Английские же дивизии были расколошмачены, отдельные части без вооружения и снаряжения спасались бегством.

И если бы передовые части танкового корпуса Гудериана, находившиеся всего в нескольких километрах южнее Дюнкерка, не получили приказ остановиться на достигнутом рубеже и не вступать в столкновение с противником, то разгром союзников был бы полным. Но фюрер считал, что он не может жертвовать танковыми частями, необходимыми ему для завершающего удара в этой кампании. Оценка Гитлером положения под Дюнкерком во многом определялась влиянием Геринга. Тот высказал фюреру твердое убеждение, что его пилоты не допустят эвакуации английской армии на Британские острова. Мол, он, Геринг, и его люфтваффе превратят гавань Дюнкерка в море огня и потопят каждое причаливающее судно. Гитлер положился на это самоуверенное обещание Геринга и отдал «стоп-приказ» танковым соединениям, тем самым подарив англичанам шанс на эвакуацию.

Для Гитлера, нацелившегося на быстрейшее продолжение операции на юге Франции, отошедшая к Дюнкерку английская экспедиционная армия особого значения не имела. Начальник же генштаба сухопутных войск Гальдер настаивал на том, чтобы всеми наличными силами ворваться в англо-французский котел и уничтожить его. Но Гитлер полагал, что это займет слишком много времени и может задержать начало наступления на Южную Францию.

В течение последующих десяти дней бо́льшая часть английской армии, потерявшая всю артиллерию и вооружение, была эвакуирована в Англию при помощи «москитной армады», состоявшей из почти девятисот маломерных судов. Для этой уникальной спасательной операции, получившей название «Динамо», были мобилизованы спасательные лодки с океанских пассажирских пароходов в лондонских доках, буксиры с Темзы, рыбацкие баркасы, прогулочные пароходы, частные яхты, реквизированные голландские шхуны, баржи и пассажирские катера.

Военно-морское министерство Великобритании предоставило полную свободу стихийному движению, охватившему английских моряков. Каждый владелец судна любого типа, парового или парусного, выходил в море и направлялся в Дюнкерк, где на побережье среди дюн под неослабевающими налетами немецкой авиации их ждали десятки тысяч английских и французских солдат. Бомбы увязали в песке, который уменьшал силу взрыва, и непрерывная бомбардировка войск, рассредоточившихся вдоль побережья, причиняла незначительный ущерб.

Молодые английские летчики-истребители, иногда совершавшие по четыре вылета в день на своих «харрикейнах» и «спитфайрах», успешно патрулировали весь район. Они врывались в строй эскадрилий немецких истребителей и бомбардировщиков, рассеивали и отгоняли их. И везде, где появлялись самолеты люфтваффе, иногда в количестве до полусотни «мессершмиттов» и пикирующих бомбардировщиков «штука»[16], они сразу же подвергались атакам «харрикейнов» и «спитфайров», и десятки немецких самолетов оказывались сбитыми. В противостоянии с хваленым люфтваффе английские военно-воздушные силы показали свое превосходство, и Герингу не удалось выполнить данное им фюреру обещание.

Когда же город, еще за десять дней до того лежавший перед Гудерианом незащищенным, оказался наконец у немцев, эвакуация на побережье Дюнкерка была полностью завершена.

Армии Гитлера после охватывающего маневра у побережья Ла-Манша повернули затем на юг, где они повсюду встречали уже потерявшего мужество, сломленного противника, чья обреченность еще больше усугублялась творившейся на севере неразберихой. Французское верховное командование оперировало соединениями, которые давно уже были разбиты, дивизиями, которые были рассеяны, дезертировали либо просто развалились сами собой.

Уже в конце мая один британский генерал назвал французскую армию «скопищем черни» без малейшего намека на дисциплину. Миллионы беженцев, тащивших за собой тележки с нагроможденными в них пожитками, заполонили все дороги. Они бесцельно брели куда глаза глядят, задерживали движение своих воинских частей, оказывались в тылу прорвавшихся немецких танков, метались в панике под бомбами и воем пикирующих бомбардировщиков, и в этом неописуемом хаосе тонула любая попытка организованного военного сопротивления.

Одной из причин возникновения этого хаоса явилась изготовленная командой Шелленберга невзрачная с виду брошюра, содержащая мрачные пророчества Нострадамуса. Эта брошюра распространялась среди французского населения через агентов Шелленберга и забрасывалась с самолетов. В ней были выбраны те цитаты, в которых Нострадамус предсказывал появление «машин, изрыгающих дым и огонь», которые с грохотом будут пролетать над городами, неся ужас и уничтожение людям. От себя Шелленберг добавил «пророчество» о том, что только юг и юго-восток Франции спасутся от этих бедствий. После этого охваченные паникой массы беженцев двинулись в подсказанном им направлении и в итоге парализовали коммуникации французских армий, тогда как немецкие войска получили желаемую свободу передвижения.

Германские танки прошли через десятки городов и сотни деревень, не встречая ни малейшего сопротивления. Их командиры стояли в открытых башенных люках, самодовольно приветствуя население, а толпы пленных французов шагали рядом с немцами, причем многие из них все еще несли свои винтовки, которые время от времени собирали, чтобы уничтожить их под гусеницами танков.

10 июня 1940 года Муссолини объявил войну французам. Гитлер ожидал это решение с большой тревогой, ибо оно служило не поддержкой, а скорее дополнительным бременем. 14 июня пал объявленный открытым городом Париж. Немецкие войска вошли через ворота Майо в Париж и сорвали с Эйфелевой башни трехцветный французский флаг. В тот же день Лени Рифеншталь, надеявшаяся на то, что с завоеванием французской столицы война быстро закончится, отправила Гитлеру поздравительную телеграмму:

«С неописуемой радостью, с чувством глубокой благодарности мы переживаем вместе с Вами, мой фюрер, величайшую победу, одержанную Вами и Германией, вступление немецких войск в Париж. Вы творите дела, которые вообще не укладываются в человеческое воображение и не имеют аналогов в истории человечества. Как нам поблагодарить Вас? Высказать поздравление — слишком мало, чтобы выразить чувства, которые меня обуревают».