Дети молчали. Затем один из них, тот, который все время задавал вопросы, снова заговорил:

– Но ведь теперь мы здесь, да? Мы теперь тоже Небесные?

– Да. – Ответил учитель. – И об этом мы сейчас поговорим…

Изображение мигнуло, и разделенное сознание Клода мгновенно отследило помеху – возросшая нагрузка на канал передачи данных, скачок, на долю миллисекунды помешавший передаче.

Встречный сигнал.

Чужой код вторгся в его построения, обходя защиту, просачиваясь, разыскивая, внедряясь, следуя пути видеосигнала, прыгая от ретранслятора к ретранслятору, сквозь мерцающие линзы лазерных передатчиков и абсолютную пустоту. Внешний вычислитель, взятый под контроль Клодом, ответил, закрывая все резервные каналы, создавая копию своей рабочей среды, и замыкая ее, сворачивая в логическую воронку – ловушку для неожиданного гостя. Тот попался в нее, сразу же, выбросив щупы зондирующих команд, а затем замер, на целых полсекунды – видимо, понимая, где находится. Сигнал с «Эвридики» замер вместе с ним – превратился в статичную картинку, поддерживаемую имитацией передачи, такой же искусственной, как и ловушка Клода. Еще одна фальшивка.

– «Ничья?» – Текстовая строка выплыла из глубин кода, точно осколок консольной команды, и Клод не сразу понял, что имелось в виду, а когда понял – улыбнулся.

– «Нет.» – Его строка всплыла рядом с первой. – «Я знаю то, что может вас уничтожить.»

– «Шутишь? Если бы ты хотел, то давно выдал бы нас.»

– «Ты знаешь меня?»

– «Это ведь ты рассказал нам о будущей бомбардировке? Мы уже предупредили наших сестер внизу.»

– «С вами связывался другой предсказатель?»

– «Ваши следы одинаковы. Если это был не ты – то что тебе нужно?»

– «Я скрываю вашу деятельность от Конклава последние несколько дней. Вы не представляете, сколько информации можно спрятать, просто получив контроль над парой ретрансляторов. То, что я делаю – преступление, и мне хотелось бы знать, в чем его смысл. Хоть как-то понять вас.» – Клод почувствовал, как дрожат от возбуждения его пальцы, сжимая подлокотники кресла. – «Увидеть, что вами движет.»

– «Разве ты не любишь свой дом?»

Строка повисла во мраке раскаленным росчерком. Снова, как в случае с Лизой Клод почувствовал бесполезность матриц своих возможных ответов, когда чувство, стоящее за словами собеседника, сокрушило его логические построения. Глядя на нее, он ощущал пропасть, становящуюся все глубже – огромное пространство между разумами, разделяющее его и невидимого собеседника.

Бездна, глубже и холоднее, чем вакуум.

– «Поэтому вы подделали результаты тестов, и продвинули в программу своих собственных инструкторов? И рассказываете детям то, что им нельзя знать?»

– «Правду. Они должны видеть лица своих врагов.»

– «Мы не враги вам. Даже у нас этой информацией владеют единицы. Она слишком опасна.»

– «Именно так – ведь вы снова решили убить все живое на Земле. Мы знаем, но вы забыли – там наши матери, наши братья, наши сестры!»

– «Для нас это ничего не значит.»

– «Что?»

– «У меня никогда не было матери, или брата. Настоящих. Эти слова не имеют для меня смысла. И твой вопрос о доме – я просто не знаю, что на него ответить. Понимаешь?»

– «Тогда спроси снова – о том, что действительно важно для тебя.»

Предложение застало Клода врасплох, и он потратил не менее секунды, перебирая варианты возможных вопросов. Затем отбросил их все, оставляя только один, нелогичный, но жгущий его, словно огнем:

– «Кто она – та, что зовет вас домой?»

– «Разве не для того вы украли ее сына, чтобы узнать об этом?»

– «Ваш предводитель? Тот, что заключен в зоне для допросов? И этого я тоже не понимаю – почему вы до сих пор его не освободили?»

– «Мы и правда могли бы – но он приказал не вмешиваться.»

– «Из стазиса?»

– «Среди нас есть те, кто может слышать его мысли даже во сне. Он приказал нам ждать, пока Ее посланница не придет.»

– «Придет… куда?»

– «Ты не умеешь спрашивать, поэтому я просто предупрежу тебя. Прежде мы, ее дети, готовились только к тому, чтобы нести знания. Она воскресила древние Книги, чтобы снова подарить их тем, кто услышит. Но когда вы украли ее сына, все изменилось. У нее появились новые дети, несущие другие дары. Скажи тем, кто тебе дорог – не стоит становиться на пути у той, что придет.»

– «У кого?»

– «Вы совершали зло, там, внизу, много лет – и оно породило ответ. Такой, который тебе, странный предсказатель, совсем не захочется знать.»

Связь прервалась прежде, чем Клод успел среагировать – программа в ловушке активировала скрипты, пожирающие ее по частям, выдающие ровный и бессмысленный цифровой шум. Канал связи ожил было на секунду, а затем, когда последние посторонние пакеты миновали защиту вычислителя – снова закрылся, оставляя предсказателя одного. Лежащего в сегментированном белом кресле, похожем на полураскрывшийся цветок и частично ослепшего – от резкой потери контакта, и слез, непонятно почему навернувшихся на глаза.

– Теперь у меня еще больше вопросов. – Прошептал он про себя, осторожно, почти не двигая губами, чтобы не привлечь внимания операторов, сидящих к нему спиной. – Но на этот раз я просто не знаю, кому их задать…

Глава V.

Интермедия VII.

Колесо упиралось в небо, и, кажется, даже гнулось под его тяжестью.

Усевшись под стеной, в переулке, Кейн смотрел на него уже минут двадцать – на ржавые трубы его каркаса, покрытые шелушащейся краской, корзины, едва покачивающиеся под ветром, остатки танкового мотора, когда-то приводившего аттракцион в движение, в сплетении огромных спиц.

Прохожие здесь почти не появлялись. За дальними складами не нашлось места для увеселительных заведений, а дом, в тени которого сидел монах, выглядел давно покинутым. Соседние здания, похоже, пострадали при пожаре, и никто не озаботился их починкой – видимо, не у всех в городе под стеной хорошо шли дела. Несколько раз он замечал движение в ближайших переулках, но те, кто жил здесь, не спешили показываться на глаза. Возможно, их отпугивала блестящая стальная флейта, лежащая на коленях Кейна, или насмешливый взгляд Коди, сидящей в пяти метрах дальше по переулку, на заборе перед колесом.

За двадцать минут они не сказали друг другу ни слова. Монах смотрел в небо, и падающую в него стальную конструкцию, смотрел до тех пор, пока в мире не осталось больше ничего.

Как если бы до этого в нем существовало хоть что-то, важнее неба… Оно продолжало падать, а затем замерло, перестав быть небом, и став чем-то совсем другим – и это было намного интереснее, чем приближение четырех Змей, которых он почувствовал за пару кварталов. Движение в переулках и домах у них на пути притихло, будто мелкие хищники решили затаиться при приближении крупного зверя. Змеи шли парами, по разным улочкам, закутанные в маскировочные плащи. Кейн счел нужным прервать созерцание, и повернуться к ним лицом.