У чудищ был такой вид, словно они сейчас набросятся на нее и съедят.

– Какая фифа! – пискнуло одно существо, и стало понятно, что среди них есть еще и женщины.

И тут бальзамом на сердце Тани пролился звук знакомого голоса.

– Танька! Это – ты! Класс! Как ты сюда добралась? Ты мне поверила?!

– Павел?! Пашка, все-таки я тебя нашла! Это ты?! В таком виде! В таком месте! Какой ужас! Что здесь случилось?!

– Кто это? – шептались бомжи.

– Это моя хорошая знакомая! Соседка! Танечка, проходи, – отступил в сторону Павел.

Ей не очень-то хотелось идти в коровник, но уж больно убедительным было предложение.

Она осторожно прошла внутрь, и ее самые страшные опасения подтвердились. Это был настоящий барак. Земляной пол с деревянными настилами, с грязными тряпками вместо постели или спальных мест. Прямо по центру горел небольшой костер. На деревянных бревнах, старых ведрах вокруг него сидели люди.

– Вот так и живем, – развел перед ней руки Павел, – греемся, по очереди спим, чтобы не угореть. Все вместе…

– Что ты тут делаешь?! – ахнула Таня.

– Понимаешь, я плохо помню… Ты была права, да что ты, весь мир меня предупреждал, чтобы я бросил пить. Вот и допился. Пришли ко мне крутые ребята, предъявили документы, что квартиру я им свою подарил, взяли меня под белы рученьки и выкинули на улицу, вернее, даже сделали доброе дело, отвезли сюда… Все же крыша над головой, другие люди, попавшие в такую же ситуацию…

– Что за бред? Как подарил? – не понимала Татьяна, ежась от сквозняка в этом ветхом помещении.

– В том-то и дело, что не помню. Они показали документы, что я добровольно решил подарить квартиру.

– Кому?

– Я не знаю. Подпись моя точно!

– Но ты же был пьян! Это можно оспорить! Тебя развели!

– Как оспорить, Таня? О чем ты? Нет свидетелей, что я был пьян, я не состою на учете в наркологическом диспансере. Все по доброй воле. Мне объяснили здесь, что юридически я профукал все. Накрыло меня тут отчаяние, и телефон один появился, не скажу откуда, вот я и позвонил тебе, – пояснил Павел, выглядевший просто ужасно.

– Надо что-то делать! Это все равно нечестно! Тебя явно обманули! Что значит не доказать?! Ты не можешь здесь оставаться! – возмущалась Таня.

Люди обступили ее и с интересом рассматривали.

– Тише, не шуми. Зачем ты, Паша, ее вызвал? Ты же знаешь, что могут сделать с тем, кто много говорит? Плохо ты относишься к своей соседке. Очень плохо… Красавица, а у тебя есть что поесть? – засыпали они ее вопросами.

Павел отозвал ее в сторону и повел через весь коровник на другой выход.

– Мы куда?

– Молчи… Я хочу, чтобы ты убралась отсюда поскорее, и никому ни о чем не говорила. Они правы, зря я тебя сюда вызвал… Это был крик отчаяния, я не знал, что ты кинешься на помощь, да еще это захолустье отроешь. Здесь, Таня, работают серьезные люди, и адрес этого свинарника…

– Коровника, – поправила Таня, пояснив: – Местные жители говорят, что раньше тут коров держали.

– Это меняет дело! – засмеялся Павел не очень весело. – Коровник звучит лучше, чем свинарник. Так вот, адрес этого коровника-свинарника идет юридически как адрес жилого дома, сюда нас всех и прописывают.

– Черные риелторы, – вздохнула Таня, никогда не думавшая, что когда-нибудь столкнется с ними сама. – Все равно надо идти чего-то добиваться, требовать… Так же нельзя! Надо привезти сюда комиссию! Пусть они посмотрят, какой это жилой дом!

Они вышли на улицу с другой стороны, и сразу же в нос ударил резкий нашатырный запах мочи и нечистот.

– Тьфу! – Она схватилась за нос, чуть не упав.

– Отхожее место, – спокойно пояснил Павел, который, похоже, уже привык здесь ко всему, да и от него самого пахло ничуть не лучше.

– А теперь смотри! – он развернул ее к небольшому лесу. – Видишь, возвышение на опушке?

– Вижу…

– Оно все покрыто холмиками.

– Вижу.

– Так вот, это могилки тех, кто чего-то требовал… Понимаешь, о чем я? Некоторые, конечно, и сами вымирают в этих условиях, но многих бандиты забивают до смерти, я сам видел… А я, Таня, не верю уже ни в какой закон, но очень жить хочу. Может, я не заслуживаю этого из-за своей никчемности. И здесь оказался по своей вине, тут мне и место. Только вот страшно хочется еще пожить, хоть и в этом аду, – сказал Паша и расплакался как ребенок.

Таня молча пошла к пригорку, покрытому заросшими и заваленными мусором могилами. Паша шел следом. В сознание ее заползал ледяной волной ужас.

– Как собак… Без крестов… – прошептала она.

– Ребята сказали, что хотели кресты поставить, но хозяева их побили и все сняли. Мол, нечего привлекать внимание, что здесь кто-то зарыт. Так и сказали, что сровняют все с землей, если что, и нас в отхожую яму зароют. Так что, Танечка, уезжай ты отсюда подобру-поздорову и забудь все как страшный сон. И не сообщай никому, а то нас порешат всех… Следы заметать будут. Тут все очень серьезно, а я жить хочу, – снова затрясся Павел. Он явно был на грани нервного срыва.

– Успокойся ты! Поняла я уже, что все серьезно и очень плохо, – успокоила его Таня, пребывавшая в странном состоянии. С одной стороны, она хотела немедленно бежать отсюда куда глаза глядят, хотя ей бежать было не на чем. С другой стороны, даже под страхом смерти она не могла бросить здесь Пашу фактически умирать если не от рук бандитов, то от холода, голода и болезни. Ситуация складывалась патовая, как говорится, «джекпот» – только со знаком минус. Она смотрела на уродливые могилы и содрогалась. Тут ее взгляд упал в аккуратно вырытую в земле яму.

– А это что? – прошептала Таня. – Для кого? Кто-то умер?

Павел закашлялся.

– Паша, не молчи! Это для кого?

– Таня, уезжай отсюда ради бога! Уезжай и ни о чем меня не спрашивай!

– Я не уеду! Это что – для тебя?! – обернулась к нему Таня.

– Да типун тебе!.. С ума сошла?! Не для меня! Парня тут одного привезли головорезы эти, били, пытали… Издевались, изверги. Не знаю, что за мужик, стойко держался. Вроде вышел он на эту шайку, вот они его и схватили. А потом все выясняли, кто с ним, кто еще что знает… Вот что происходит, когда суешь нос не в свое дело, я уже говорил тебе. Для него они и вырыли эту могилу. Вроде один он был, никого за собой не привел и не сдал. – Таня с ужасом смотрела на Павла, а он по-своему расценил ее взгляд и добавил: – Потащили его уже сбрасывать, но тут им позвонили. Какой-то срочный вызов, они заторопились и уехали. Сказали, что скоро приедут и завершат начатое…

– Так парень жив? – поняла главное Татьяна, а Паша опять замолчал.

– Павел, он жив?

– Он уже не жилец, не думай о нем…