Я сделала вид, что говорю искренне. Игорь притворился, что поверил. А по факту мне не хотелось носить на себе ничего из его подарков, и озвученные причины очень меня устраивали.

Пугало то, с какой настойчивостью и упрямством он старался сблизиться. Логика Игоря была железной: «Ты хотела семью для сына? Значит, давай будем семьей, или близким ее подобием»

И не поспоришь. Но где-то в глубине души сидел червяк сомнений и постоянно подозревал какую-то пакость. Ну, а еще я боялась ему довериться, а потом снова обломаться. Голос интуиции кричал, что эта наша семья с Залесским — не навсегда. И лучше не привязываться, чтобы не рвать потом по живому.

Максу от этой нашей дружбы и приятельства не было ни холодно, ни жарко: он слишком редко видел Игоря, чтобы к нему привыкнуть. Залесский не раз предлагал мне вернуться в Питер, чтобы жить вместе, дать ему возможность участвовать в воспитании… Пару раз он попробовал поменять брыкающемуся парню памперс, а потом уложить его на дневной сон, и на этом сдулся. Его помощь, по сравнению с маминой, не стоила даже ломаного гроша.

Когда Максу исполнилось девять месяцев, умер отец. Неожиданно для всех. Просто не проснулся утром. Врачи констатировали обширный инфаркт. Его обнаружила бабушка, вызвала «Скорую» и полицию, позвонила маме, а через несколько часов и сама загремела в больницу. Ее старое слабое сердце не справилось с нагрузкой. Бабулю откачали, привели в себя, но оставлять ее в квартире одну стало страшно.

Перебираться к нам в Москву она категорически отказалась. На семейном совете мы долго решали, как выйти из ситуации, но не нашли ничего лучше, чем мое возвращение в Питер.

Слава богу, Максим, уже ползающий и с удовольствием лопавший пюре и кашки, уже не выматывал меня так сильно, как в первые пол-года жизни.

Игорь настаивал на том, чтобы мы перебрались в квартиру, купленную для меня, и бабушку туда забрали. Но эту идею я отмела сразу же: не хотела ни бабушку напрягать переездом, ни жить близко к Залесскому, ни приучать Максимку к этому месту. Вслух ему рассказала только о том, что бабушке полезнее остаться у себя дома.

Перемены страшили и напрягали. Не понятно было, что делать с бизнесом отца, который был полностью на его попечении, никаких исполнительных директоров он не держал. Нужно было разобраться с кучей каких-то документов, чтобы понять, что именно нам осталось: мне, бабушке и Максу, как наследникам.

Страшнее всего было то, что мы с папой так и не успели помириться. Макса он видел только на фотографиях. Скупо поздравил меня с рождением сына и больше не звонил, не писал. Я пыталась наладить связь, ощущая свою вину за эту размолвку, но похоже, что плохо старалась. Он очень редко брал трубку, когда я звонила, никогда не перезванивал сам. На все сообщения отвечал очень скупо и односложно. Я в какой-то момент устала и перестала напоминать о себе. А теперь жалела об этом: ведь теперь уже ничего не изменишь, как бы сильно не захотелось.

Настя, что будем делать с управлением? — я не просила Игоря о помощи, но он сам активно занимался моими проблемами.

Дима тоже старался помочь, но его знания оказались чересчур далеки от коммерции.

— А что с ним можно сделать, Игорь? — я действительно не понимала, что он от меня хочет.

— Временно эти функции я могу взять на себя. Документы для этого имеются. Акций в компании твоего отца у нас достаточно, чтобы проголосовать за мою кандидатуру…

— И в чем проблема? — я бы с радостью ухватилась за такую возможность. Пускать дело всей жизни папы под откос было бы крайне глупо. Но в голосе Игоря слышалось явное «но».

— У меня же и свое дело есть. Сидеть на двух стульях — значит, свалиться с обоих. Временно подхватить — да, на постоянной основе — нет. Еще неизвестно, в каком состоянии находится компания…

— Ну, а как поступают другие люди? Мы же не первые такие, правда? Как-то же это решается? — я корила себя за то, что никогда не вникала, чем занимается папа. Даже не пыталась изображать интерес. И сейчас ощущала, что хожу по минному полю.

— Подумаем, Настя, подумаем… В любом случае, можешь положиться на меня.

И он почти целый год был моей надежной опорой и поддержкой. Занимался делами, позволяя мне жить, посвящая все время бабушке и сыну. Постепенно знакомил с происходящим, так, что разные заумные слова, отчеты и цифры уже не наводили на меня панический ужас. Я привыкла к тому, что Игорь всегда рядом, в любом случае подставит плечо, успокоит и направит. Даже про Глеба начала забывать — он все дальше уходил на задворки памяти. Некогда вздыхать о несчастной любви, если ты вынужден постоянно быть здесь и сейчас.

Наверное, я повзрослела: вместо романтических бредней, моя голова была забита ежедневными заботами и делами, посвященными семье. Слава Богу, хоть бизнес время не отнимал.

Ровно до того момента, когда Игорь огорошил новостью:

— Настя. Мне нужен развод. И желательно очень быстро.

— Не могу сказать, что совсем уж удивил… — Я, действительно, всегда ожидала от него чего-то подобного. Не знаю отчего, но подспудное ощущение того, что все у нас ненадолго, никогда меня не отпускало. Правда, от этого не стало легче перенести новость. Я не испытывала к Игорю ни особенной любви, ни бесконечной привязанности… Но за последнее время он стал значительной, весомой частью моей жизни. И вот так, нежданно-негаданно, эта часть собиралась из нее уйти.

— Хорошо, все-таки, что Максим к тебе не сильно привык… Будет проще объяснить, куда ты пропал и по какой причине…

— Насть, я не собираюсь вас бросать совсем. Если хочешь, будем общаться, как и раньше. И Макс… если он будет скучать — скажешь, буду приезжать, навещать вас. — Кажется, Игорю тоже было слегка не по себе. Непривычно выглядел, когда волновался.

— Не вижу в этом смысла, Игорь. Рано или поздно, наши дороги все равно начнут расходиться. Для ребенка лучше, чтобы это случилось пораньше.

Максимка уже узнавал Игоря, радостно с ним общался и играл, когда тот приходил в гости, но еще не скучал и не выказывал грусти, когда приходилось расставаться. И как-то у нас повелось изначально, что папой он его тоже не звал. Я не приучала, Залесский не настаивал, а Максик еще не дошел до возраста, когда дети начинают задавать вопросы: почему у всех есть папа, а у меня его нет? Но я со страхом ждала момента, когда начнет. И так не и не решила для себя, что ему говорить про Игоря. Когда-то, перед свадьбой, наивно полагала, что главное — создать полную семью для ребенка. Очень сильно ошиблась. Никому не нужна фиктивная семья, ни малышу, ни матери. Отцу, оказывается, тоже.

— Настя, ты хочешь вот прямо сразу все обрубить? Уверена, что справишься? — Игорь помешивал чай, но было похоже, что пить его совсем не собирался. Как, впрочем, и я. Только я и ложечку отложила — слишком уж предательски она звякала по стенкам чашки. Руки подрагивали, несмотря на все мои усилия сохранять спокойствие.