К середине следующего дня всё было готово. Как ни странно, ни гонцы, ни «псы» в городе так и не появились. Кэлбен предположил, что армия либо уже набралась, либо магистрат не очень умело разослал по округу посыльных, и те так и не прибыли в захолустный Нурдайн вовремя. Как бы то ни было, путники поспешили отбыть из города как можно скорее. Начальник стражи предупредил, что самые опасные – это первые и последние два дня езды вдоль озера, так как именно на этих участках чаще всего совершались разбои. Что же касалось остальной части дороги, то она, по словам Герема, якобы охранялась Народом Холмов, и разбойничьих нападений там действительно никогда не случалось.

При выезде на тракт путешественники обнаружили, что на мелком рынке у поворота за тремя лотками лениво восседают торговцы, продающие яблоки, яйца, овощи, но в основном рыбу различных сортов, в том числе сушёную. Руфрон заприметил у одного на прилавке несколько закрытых бочонков – скорее всего вино, а может, и что иное. Когда повозки приблизились к рынку, продавцы заметно оживились.

– О, так это ваши тарны! Наконец-то! Давненько мы не видели этих зверюг в нашем городишке, – воскликнул тот, кто торговал овощами.

– Это да, видимо, дело пошло на поправку, – согласился с ним другой. – Вас Зирон зазвал? Он вчера позже всех уехал.

Кэлбен остановил тарнов.

– Мы не знаем, кто такой Зирон. С запада кто-нибудь проезжал? – спросил он.

Торговцы переглянулись.

– Мы думали, это вы с запада приехали. Уж порадовались. Неделю никого с той стороны не видать, торговля совсем упала, покупают только заезжие из Пузатого Валуна, да один раз с хутора заглянули, а тиринминские проехали, даже не остановившись, – вмешался третий торговец.

– Тиринминские? – подивился Кэлбен.

– Ну да. Два тиринминских обоза проходили в Аскафлас, – ответил он.

– Это когда же?

– Один дней пять назад, другой дней семь-восемь.

– Вон оно как. Надо же, нам по пути никто не сказал. Сколько фургонов?

– Обозы небольшие. В одном было, кажется, три, а в другом четыре повозки – в основном все запряжённые лошадьми, с тарнами всего пара была, ну и с охраной, как полагается, не то что у вас. Сердечный совет: я бы на вашем месте сейчас туда без охраны не совался.

– Точно, точно, не стоит, – хором загудели другие продавцы.

– Как-нибудь без вас разберёмся, – огрызнулся Кэлбен.

– Ну как знаете. Быть может, рыбки свеженькой в дорожку?

– Нет, рыбы вашей не надо, даже не предлагайте. Лучше скажите, сколько берут люди с холмов за проезд?

– Обычно брали три тиринминских серебренника или два гоуданских. Как раз вот за такой большой фургон, как у вас.

– Ясно. А нурдайнских стражников, часом, не встречали?

– Да, да, было дело. Буквально вчера! Тоже налево завернули.

– Хорошо, спасибо, больше вопросов не имеем, – сказал Кэлбен и тряхнул длинными поводьями.

Первый фургон, скрипя, медленно покатился вперёд, а второй, однако, не двинулся.

– А что это у вас там в бочечке? – спросил Руф.

– Отличнейший нурдайнский сидр, милейший! Хотите взять с собой? Всего десять медяков, вместе с бочкой! Для вас – девять!

Руфрон лисицей посеменил к прилавку и быстренько вывалил на стол монетки, протянув к бочонку пухлые ручки.

– Не, не, не, – тиринминских медяков, не крубрадских, – запротестовал продавец.

Руф вздохнул и отсчитал ещё ровно столько же точно таких же монет, со звоном бросая каждую на уже лежащие на прилавке.

– Благодарствую! – поклонился продавец и поставил перед ним тяжёленький бочонок торцом вверх.

– Руфрон, не отставай! – крикнул издали караванщик, уже свернув на тракт и проехав с десяток-другой саженей.

Они ехали три часа, но дорога так и не приблизилась к озеру. Было почти также пасмурно, как и два дня назад, когда только закончился дождь, но довольно тепло и безветренно. Справа вздымались поросшие редкими деревьями холмы с опоясанными плющом скалами, а слева тянулись сплошные заросли кустарника. Мокрая взвесь седой пеленой застилала всё, что можно было бы разглядеть на горизонте. По светло-серому небу неторопливо плыли тёмные дождевые тучи. Всё заполонила непривычная тишина: не было слышно ни пения птиц, ни трескотни насекомых, и лишь тяжёлый шаг тарнов и дребезжание фургонов нарушали это безмолвие.

Альден слез с крыши, перебравшись на уютный чердачок, – Кэлбен всё равно вскоре заставил бы его это сделать. На время предстоящей поездки ему было наказано не только не показываться на крыше, но даже и не приближаться к окошкам, – едва ли разбойники могли клюнуть на уловку со щитами, если бы завидели ребёнка.

Завернув за холм, фургоны скрылись в низинке, залитой до самых краёв туманом, а когда выбрались из неё, то подъехали к крохотной деревушке с десяток домов, расположившейся по правую сторону от дороги. В таком поселении не сыщешь ни корчмы, ни кабака – ничего кроме крестьянских лачуг. Посему было не удивительно, что четыре коня стражников из Нурдайна паслись возле одной из них. Кэлбен подошёл к хижине, постучал. Ему открыла совсем маленькая девочка, лет четырёх отроду.

– Вам чего? – с серьёзным видом пропищала она.

Кэлбен смутился от такой встречи, но тут же ответил:

– А где дяди, которые приехали вон на тех лошадях?

– Валяются в нашем сарае. Там, где загон для овец, – помахала она тоненькой ручонкой.

Караванщик обогнул дом, прошёл мимо загона и заглянул в сарай. Двое стражников, сделав себе соломенные подстилки, играли в кости, а другие двое дремали, утопая в грязно-жёлтой груде сена, возвышающейся до самого потолка.

– Господа, выезжаем! – громко объявил Кэлбен.

Стражники встрепенулись и засуетились.

Вскоре фургоны тронулись и, покидая западный рубеж тиринминского округа, заколесили по петляющему между зелёными взгорками большаку в сопровождении четырёх всадников.

Вечером дорогу пересёк первый бегущий с гор ручей, звонким журчанием переливаясь по тёмным камням, огибая редкие мшистые валуны, рассыпанные вдоль наклонного русла. Небо посветлело, и гонимые ветром тучи приоткрыли голубое небо. Местами, разорвав серый настил облаков, пробилось солнце, озолотив тёплыми лучами каменные берега ручья. Игривый поток манил волшебными чарами кристально чистой воды, и путники сделали небольшой привал, наполнив бурдюки, кувшины и бочки.

Дымка на горизонте начала медленно таять, и взору предстали очертания сизых холмов, за которыми едва-едва просматривались исполинские вершины Трилистника, прячущие свои снежные пики в белёсой поволоке, сползающей с нижнего края синих туч.

– Альд, смотри, а вот и горы, – восторженно изрёк Руфрон, когда двухэтажная повозка повернулась к ним боком на повороте.