— Эй, ты вполне можешь предпочесть мое общество хозяйским свиньям там, внизу! — сердито буркнул Флинн, вытягиваясь во весь рост на смокинге и поправляя сено под головой. Чтобы выпрямить ноги, ему пришлось пропихнуть их между Мелисандой и дощатой стенкой. Она огорченно вздохнула.

— Ты так ничего и не понял!

Флинн испугался, что сейчас польются слезы, и поспешил отвлечь ее от грустных мыслей:

— Послушай, вот как я понимаю наше положение. Нам обоим нужно срочно попасть в Лондон, ни у одного из нас нет денег, а путь предстоит дальний. И поэтому я считаю, что мы должны сделать все, что возможно, но добраться туда любой ценой.

— Но моя жизнь будет кончена, если в городе узнают, что я должна была сделать здесь!

— Тебе не кажется, что ты слишком драматизируешь ситуацию? — спросил Флинн, закинув руки за голову и критически разглядывая свою безутешную спутницу.

— Нет, ни капельки! — взорвалась она. — Ты же понятия не имеешь о том, какова жизнь у женщины моего ранга! И мне совсем не хочется это тебе объяснять. Между прочим, не в первый раз.

— Отлично, — сказал он. — Просто мне стало интересно, куда подевалось твое мужество. Хотя, в сущности, меня это мало волнует.

— Знаю. — Она всхлипнула и поспешно отвернулась. И Флинн видел, что Мелисанда сделала это вовсе не потому, что хотела вызвать к себе жалость, а потому, что стыдилась собственных слез.

Он помолчал и признался:

— Ладно, если говорить начистоту, меня это задевает. Мне неприятно видеть, как ты мучаешься.

— Нет, неправда!

— А вот и правда! — Флинн сел и отряхнул руки от соломы. — Я не хочу, а все равно переживаю из-за тебя! Ты мне нравишься. Просто мне кажется, что ты напрасно раздуваешь из мухи слона. Вот увидишь, эта твоя тетя Фелисити в два счета придумает вполне удобоваримую историю о том, как ты попала в город. А нам не обязательно кричать на всех углах, что мы провели ночь вдвоем на сеновале!

Он видел, как девушку передернуло от этих слов.

— Тем более что на самом деле между нами не случится ничего дурного, — раздельно добавил он, искоса следя за ее лицом.

— Еще бы! — ответила Мелисанда. Она показалась Флинну смертельно усталой.

— Тогда давай решать проблемы по мере того, как они возникнут, а не бояться их заранее. В данный момент мы сделали все, что могли, и у нас не было иного выхода. Верно?

Она кивнула.

— Хорошо. — Он с довольным видом снова откинулся на свою подушку из сена. — А теперь снимай свой плащ и располагайся со всеми удобствами. Ночью наверняка будет холодно, так что укладывайся у меня под боком. Так нам обоим будет лучше.

— У тебя под боком? Нет, только не это! — Она с подозрением покосилась на Флинна и сердито тряхнула головой. — Я буду спать с краю.

В подтверждение своих слов она свернулась калачиком и закуталась в плащ.

— Ладно, будь по-твоему, — вздохнул Флинн. — Только ты первая замерзнешь. — Он полежал немного и добавил, зябко обхватив себя за плечи и закрывая глаза: — И я тоже замерзну.

Не прошло и минуты, как он крепко спал. Наверное, прошел не один час, когда его разбудило шуршание сена в том месте, где спала Мелисанда. Оказывается, она подкатилась совсем близко. Спросонок Флинн не мог разглядеть ее как следует, однако вскоре стало ясно, что она дрожит. Во сне девушка глубоко вздохнула, и этот вздох был прерывистым и хриплым от озноба.

Флинн осторожно пошевелился. Оказывается, он совсем окоченел, и это не Мелисанду, а его колотит крупная дрожь. Вернее, они оба дрожали.

Он осторожно придвинулся. Девушка не шелохнулась, хотя спала не настолько крепко, чтобы не ощутить его близости. Коль скоро Мелисанда не возражала, он осмелился обнять ее за талию и привлечь к себе.

В следующую же секунду он почувствовал, как его обволакивает блаженное тепло. Уютно прижавшись к ее спине, Флинн с наслаждением вдыхал аромат густых темных волос. Кажется, так пахнут какие-то цветы. Ее литое, крепкое тело так восхитительно вписывалось во все изгибы его собственной фигуры, что Флинн на какой-то волшебный миг позволил себе представить, будто обнимает обнаженную женщину. В следующее мгновение он снова заснул.

Кажется, миновало не более пяти минут, когда что-то заставило его проснуться. Флинн подумал, что зазвонил будильник. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, какой сегодня день. Господи, хоть бы выходной, и с раннего утра не нужно было спешить на очередное заседание! Оставаясь в блаженной полудреме, Флинн не спешил открывать глаза и вдруг почувствовал, что лежит не один. Его рука запуталась в теплых женских волосах, а в паху все налилось и затвердело, как камень.

С довольной улыбкой он протянул вторую руку, чтобы привлечь к себе горячее податливое тело.

Несмотря на сонное состояние, он вполне отчетливо сознавал, что это не Нина. Но ведь и прежде он много раз просыпался в постели с кем-то, кто не был Ниной.

Женщина оказалась совсем рядом, и Флинн легонько поцеловал ее в губы и в шею, ласково проведя рукой по груди.

Он еще успел на какую-то долю секунды удивиться, отчего они оба спят в одежде, прежде чем женщина подскочила как ошпаренная и возмущенно прошипела:

— Боже правый, да что это ты себе позволяешь?

Флинн широко распахнул глаза и испытал дикую вспышку паники, прежде чем сообразил, кто она такая и где он находится. Разочарование было столь велико, что у него закружилась голова и перехватило дыхание.

Внизу, под ними, что-то громко загрохотало. Флинн посмотрел вниз, пытаясь определить источник шума, и снова затравленно огляделся. Через щели в рассохшихся досках на сеновал проникал неяркий свет, Мелисанда сидела перед ним с распущенными по плечам волосами, красная, как маков цвет, и сверлила его разъяренным взором.

— Я… я прошу прощения, — выдавил он из себя. — Я забыл, где нахожусь. Я забыл, кто здесь со мной. Извини. — И кого же это ты вообразил на моем месте? Какую-нибудь грязную шлюху?

Ее плащ свалился во сне и лежал рядом на сене, так что Флинну было отлично видно, как тяжело вздымается ее грудь. Вырез платья оказался таким низким, что обнажал едва ли не до половины прелестные округлости, кокетливо прикрытые кружевным шарфиком. Заодно с новой вспышкой возбуждения Флинн испытал горькую досаду: он все еще не пришел в себя и находится во власти странного, затянувшегося бреда!

— Не смей на меня так смотреть! — вскричала она, стараясь прикрыть грудь ладонью.

Он поспешно отвел взгляд.

Неподвижно сидя на охапке сена, Флинн размышлял о том, что окружавшее вряд ли можно считать кошмаром. Он устало провел руками по лицу и взъерошил волосы. Его приключение слишком затянулось. Он никогда не слышал о таких продолжительных кошмарах. Не говоря уже о том, что он заснул, проснулся — и ничего не изменилось. Он как был, так и остался здесь. И чем больше Флинн над этим думал, тем сильнее расстраивался.