в ближайшие две-три недели мы в этот район нашей ямы – ни ногой!

Не знаю, как ты, а я всё, что хотел узнать – узнал.

На боте всё было привычно. Мерно гудели дежурные механизмы, шумел вентилятор отопительной системы… Благодать, казалось бы!..

Но Роджер всё не мог успокоиться, и мерил крохотное пространство нервными порывистыми шагами. Пенелопа не мешала, а только иногда поглядывала, полёживая себе на их импровизированной постели, и почёсывая туго набитый очередной крысой животик. Приготовил её Роджер, и даже сам себе порадовался: а неплохой из него мог бы получиться кулинар!.. Ну, там, в той жизни…

– Может, хватит зря расходовать драгоценные калории, и пора заняться более приятным и полезным делом?

Он оглянулся на неё. Нет, таких авансов не заметить, конечно, невозможно… Да и пикантно-точёные ножки, что она приоткрывала сейчас, неторопливо стаскивая с них казённое зелёное одеяло, могли бы завести и импотента… А эти глубокие, в поллица, томно прикрытые глаза с хитринкой, чуть искоса мечущие на него… Эротизм в его вещественном воплощении!

Он сглотнул ставшую почему-то вязкой слюну.

Всё, вроде, у них так. Ему спасли жизнь, умыкнули, если можно так сказать, на «необитаемый остров» в виде целой, и сейчас находящейся в их безраздельном владении, планеты. Его приглашают. Продолжить благородное дело по восстановлению человечества. Какого же …я ему неймётся?!

Он знает, какого.

Но не время сейчас проявлять свои знания. Выпячивать догадки. И задавать простой исполнительнице неуютные вопросы.

Не-ет, он должен, если и правда хочет получить ответы, найти другой вариант, кроме расспросов своей напарницы!

А пока действительно – хватит дурью маяться, девушка ждёт.

Как написано в каком-то из русских романов, «Барышня легли и просють!»

«Барышню» свою сегодня Роджер реально зат…ахал.

То ли от того зрелища, что им выпало сегодня увидеть, то ли от натурального мяса, то ли – от внутренней неудовлетворённости, но Роджер по выражению Пенелопы, «свирепствовал», как никогда. Буквально до позднего вечера. За что удостоился очередного – не то – комплимента, не то – ругательства: «Кобелина призовой!..»

Пенелопа даже отказалась от ужина. Но Роджер всё равно приготовил себе полкрысы – знал, что восполнить потерю сил нужно. Завтра им предстоит обход другой половины изолята. Мало ли! Готовым нужно быть ко всему. И если бы из каких-то неведомых глубин их ямы, или проломов в её периметре полезли мамонты и шерстистые (Как дань глобальному похолоданию!) носороги, он не удивился бы. Но вот с разделкой туш…

Да, здесь ему нужно что-то придумать. Потому что холодильник у них действительно маленький – примерно на пятьдесят литров. А туша даже варана по самым скромным прикидкам – килограмм триста. Не влезет. Да и кроты, попадись они снова им на пути, весьма аппетитны, если правильно их разделать. Но тянут уже на добрых полтонны. И мясо крота наверняка уж повкусней, чем жилистое и вонючее мясо пресмыкающихся – теплокровные же. Вроде даже – млекопитающие. Что же делать?

Может, стоит хранить мясо в типа погребе – скажем, выкопав в грунте яму с горизонтальной полкой там, где проходит как бы слой вечной мерзлоты? Хм-м… Вряд ли. Разроют те же вараны. Или кроты. Или ещё кто-нибудь, не слишком нуждающийся в свете солнца, кто исхитрился выжить здесь под почвой, схоронившись от заморозков и кромешной тьмы первых нескольких лет ядерной зимы.

Тогда, может, соорудить какой-нибудь лабаз на высоких шестах – как делают (ну, делали) охотники сибирской тайги? Тоже – нет. Ведь днём – температура плюсовая. Лучи солнца будут нагревать крышу, и, соответственно, и мясо. Оно протухнет или прогоркнет.

Проклятье. Вот блин: они, вроде, нашли, кого могут тут заготовлять и кушать, так теперь получается – им негде хранить запасы мяса. Вот хорошо было древним пещерным троглодитам: завалили того же мамонта, да сразу сожрали – столько, сколько в пузо влезло! И ещё три дня так жрали. А оставшееся недоеденным да требуху – просто выкидывали, не парясь с сохранением: на фига, если мамонтов вокруг – несчитано-немеряно?!

В их случае так не получится. Потому что изолят – крохотный. Здесь и вараны, и кроты, и даже крысы и черви – наверняка и считаны и меряны. Популяции не могут быть слишком большими – иначе они просто вымерли бы, сожрав все ресурсы пищи…

Значит, нужно убивать местную живность – с расчетом. Или уж тогда базироваться на тех тварях, что сохранились где-то снаружи. Правда, Пенелопа сказала, что там шишь кто сохранился… Нужно бы просмотреть записи на флэшках, оставшихся там, на Станции, да в памяти «Матери». Уж там-то должно быть всё конкретно и документально – кто где повымер, кто где сохранился. Может, где-то есть ещё выжившие растения. Или хотя бы их семена? Потому что без растительной поверхностной биомассы не будет травоядных: сусликов, мышей, или привычных зебр-антилоп. И, соответственно – хищников. Порвётся пищевая цепочка. Вот уж постарался человек…

Правда, Роджер слышал или читал где-то, что таких, глобальных, катастроф, с тотальным вымиранием девяноста процентов видов, случалось на памяти Земли – четыре или пять. Одна такая, самая, конечно, известная – случилась семьдесят пять миллионов лет назад – когда в Мексиканский залив грохнулся чудовищный булыжник-астероид. И динозавры вымерли. А млекопитающие, имевшие тогда размеры как у мыши – выжили. Именно потому – что были крохотными. И смогли найти, чем прокормиться…

А, может, таких «глобальных» вымираний-катастроф было и больше. Однако не хотелось думать, что в хотя бы некоторых виновато, вот именно – очередное человечество, добравшееся до ядерной энергии, и в очередной раз решившее доказать самому себе, что ядерная зима ему нипочём.

А вот – почём.

Что он сейчас здесь и наблюдает.

И его прямая и непосредственная задача – ликвидировать последствия недавней катастрофы, открыв своими потомками Шестую Эру жизни на планете Земля…

Ладно, хватит о грустном. Нужно спать. Хотя бы для того, чтоб завтра, с новыми силами и надеждами, продолжить обход выделенной ему ямы.

Чтоб и правда – возродить чёртово человечество в шестой, или какой там, раз…

Он поёрзал, устраиваясь поудобней. Головка Пенелопы чуть сдвинулась, и он снова замер, придержав её ладонью: пусть себе спит. Она сегодня «ухайдакана» от души. А у него на груди, судя по-всему, ей очень даже комфортно. И ему это, если честно, нравится – девушка почти ничего не весит, приятна на ощупь, да и доверяет ему. Когда расслаблена сном, и мирно посапывает ему в ключицу или ухо – мягкая и тёплая. Хотя не самом деле жилистая, и, как он имел возможность убедиться,