— Это что-то как по теории относительности Эйнштейна? При движении с космическими скоростями у астронавтов жизненный цикл проходит как год за сто? Или как там? — вмешался генерал.

— По мнению американцев, для такой процедуры, на проведение которой в естественных условиях понадобилось бы 5–7 лет, понадобится от 5 до 7 недель.

— То бишь — они до сих пор ещё реально не осуществляли таких экспериментов над человеческим организмом.

— Пока всё идёт классическим путём: Стрелки — Белки, мышки — крысы…

— И как же психотерапевт уговаривает мышек войти в транс?

— Этого не знаю. Но всё-таки младшие наши собратья как-то засыпают, или как-то гипнотизируются. Но вся проблема кроется в том, что «воздушная подушка» ведёт себя непредсказуемо. Без всяких команд в любой день может дать знать о себе именно эта вибрация, которую после длительных лабораторных исследований наконец-то идентифицировали как вибрацию типа полускоростного вихря. А вследствие этого, ни о каких состояниях транса, гипноза и так далее, при вибрациях не может быть и речи.

— Ну да… Так, так… Поляки, швейцарцы и американцы почти одновременно поняли, что у них есть проблемы с этим самым полускоростным вихрем, — казалось, думая о чём-то своём, как-то приглушенно констатировал генерал. С его невозмутимой фигурой резко контрастировали глаза, которые горели, как у борзой собаки, взявшей след.

— Причины интереса со стороны швейцарцев и поляков пока не установлены.

Генерал, казалось, сам погрузился в транс: «Если швейцарцам вполне нормально молодить своих стариков, то для поляков — как-то рановато. Исследование проблемы омолаживания, безусловно, значимо для любого государства. Как правило, реальная работа трёх-четырёх работоспособных человек в каждом государстве обеспечивает право на старость одному старику. И если пенсионер забудет о старости, скажем, лет в семьдесят станет жизнелюбивым и работоспособным, это, безусловно, будет способствовать экономическому росту страны. Но вполне может быть, что тема омолаживания в данной ситуации является прикладной при каких-то иных, более значимых исследованиях. Да и почему этот Наум Ковальский вот так вот под баньку и пиво выложил всё о потребностях его лаборатории своим старым приятелям? Ведь майор Дерюгин у нас не зашифрован, всё его домашнее окружение прекрасно знает, где он работает. Наверняка это давно знает и Ковальский. Как-то уж мудрёно всё. Но чутьё мне подсказывает, что в этом что-то есть».

— При поступлении любой информации, пусть даже кажущейся вам незначительной, незамедлительно докладывайте лично мне, — казалось, что генерал, наконец-то, вышел из состояния транса именно для окончания беседы.

* * *

Вот оно — «Поле чудес» в действии. Уж сколько лет, не мудрствуя лукаво, зарабатывал две-три сотни баксов в месяц на своей майорике, ходил в баньку, пил пиво, коротал вечера в ожидании футбольного матча любимой команды, ругался-мирился с Люськой, воспитывал наследника… Всё было как у людей — где-то тихо, где-то мирно. А тут — началось.

Мысли кидались по сторонам, как мой пёс Чарли, когда его переполняет хорошее настроение, требующее игр со мной. Поляки — платят уже. Только вспомни, что им надо, и я был уверен, что заплатят и больше.

Швейцарцы, похоже, готовы всех своих коровок Milk для производства молочного шоколада согнать с утопающих в зелени ухоженных лужаек Альп на бескрайние и столь же бесхозные степи Украины.

Наум для стимулирования моих воспоминаний, ссылаясь на своё руководство, гарантирует чуть ли не моментальное гражданство (чего и у него самого пока нет), зарплату не менее пяти штук в месяц, ещё какой-то бонус чисто за полускоростной вихрь.

А тут ещё Владька.

Пора, мол, остепениться. Есть вариант — пойти по его стопам. Работа без беготни, взрывов, задержаний, взломов сейфов, освобождения заложников. Всего этого мне не предлагают. И, слава богу — не люблю я этой суеты. Предлагают работать головой. Мол, Семёныч утверждает, что у меня есть какой-то дар, особые возможности. Собственно говоря, я сам знаю, что не дурак. Но не всегда это отмечали окружающие. А тут — даже приятно — признали практически официально. Работать предлагают в каком-то специальном, можно сказать, зашифрованном подразделении. И чем заниматься? Ни много, ни мало — раскрытием скрытых возможностей человека. Так, во всяком случае, я понял для себя мудрёную речь Владьки.

Зарплату предлагали не ахти какую — соразмерную с моим заработком на майорике. Но я уже испытал на своей шкуре, что такое предпринимательство. Оскальпированный, обнажённый, нервный клубок на семи ветрах, истязаемый каждым проходящим мимо, либо в фуражке и погонах, либо с какой-то значимой корочкой. Короче — сплошная неуверенность в завтрашнем дне. И пусть мне хоть кто-то докажет нечто обратное этому. А здесь предполагается приличная государственная служба, опять же — льготы, пенсия. Это важно.

Правда, формы, говорят, не будет, и о том, что я у них работаю, будет осведомлено очень ограниченное количество лиц, в число которых моя семья не входит. Для семьи и родственников подготавливается и обеспечивается «легенда» о том, что я иду на службу в сектор (состоящий из одного меня) экологии коммунальных отходов горисполкома.

Может и прав Владька — пора мне как-то остепениться. Предложения из-за границы — они хороши, но, наверное, не для меня. Уж больно домашний я человек. С бизнесом потихоньку Люська, надеюсь, и сама справится. Вон и сын подрастает — пусть практикуется, помогает.

Не скажу, что я всю жизнь мечтал стать чекистом. Скорее, течение жизни несло меня совершенно в другую сторону. Но, видно, пришло время и «обратной стороне», обогнув земной шар, непредвиденно слиться именно с этим руслом, в которое я попал. Всё же, когда-то я осознанно и целеустремлённо занимался исследовательской работой. Здесь предлагают заняться именно какими-то исследованиями, да ещё, оказывается, к которым у меня есть скрытые способности. Может, это и моё.

Ещё что меня привлекло, так это то, что в предложении руководства СБУ, озвученном Владькой, не было и слова о полускоростном вихре, который, надо признаться, меня уже порядком достал. И я решился. Ну, а раз выбрав, я предпочитаю не думать о других путях, а то свихнешься. В жизни всегда наберется куча упущенных возможностей. Пусть другие терзаются или успокаивают себя тем, что чем дальше живешь, тем больше времени теряешь или тратишь впустую.

* * *

Формальности «трудоустройства» я преодолел весьма быстро. Почему-то востребовалось даже моё «зачехлённое» воинское звание — старший лейтенант запаса, полученное по классической схеме: высшее образование, полтора года армии, офицерские сборы после срочной службы со званием лейтенант на выходе. Плюс одну звёздочку добавил военкомат (я об этом и не знал).

Через месяц я уже гордо осознавал себя офицером отдела «М» (в котором, впрочем, пока был я один). Но скучать не приходилось.

С первого дня новой работы меня отдали под опеку Семёныча и Владимира Ивановича — шефа спецлаборатории Службы. Чтобы осознанно въехать в то, что мне предстоит, я в кратчайший срок должен был освоить университетский курс по анатомии, физиологии, патологии и терапии. Впрочем, я явно перегибаю. Не было никаких институтских учебников, конспектов, зачёток. Вместо этого были вкрадчивые, доверительные беседы.