Мальчик пообещал, и тут на Нико внезапно напала зевота. Он мысленно поблагодарил Шеннона, который велел ему прикорнуть после обеда.

— Теперь я могу идти? — угрюмо спросил парнишка.

Нико кивнул:

— Конечно, иди. Догоняй своих одноклассников. Кстати, совсем не обязательно упоминать о нашей с тобой беседе. Если воспитатель спросит, скажи, я сделал тебе выговор за непочтительное поведение. — Он улыбнулся пареньку.

Деррик без лишних слов вскочил из-за парты и выбежал из класса.

Нико снова зевнул и еще некоторое время сидел, облокотившись на стол и уронив усталую голову на руки. Уже собираясь встать, он обернулся, привлеченный странным шумом у двери.

Он ожидал увидеть новые признаки маскирующих чар стражников. И был приятно удивлен: на пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял Деррик.

— Что-то случилось? — спросил Нико.

— Нет, — сказал мальчик, впервые глядя прямо в глаза Нико. — Просто… Спасибо вам, магистр.

Придя в себя, Дейдре обнаружила, что лежит на полу и плачет. Стоящий рядом на коленях Кайран гладил ее по волосам и повторял:

— Все будет хорошо!

Над их головами протянулся потолок из светлого камня. Они снова были в своих комнатах в Звездной академии.

Постепенно слезы друидки высохли.

— Что произошло? — спросила она. Желудок ныл, рот и горло горели.

— Мы были под маскировочными чарами, следили за тем, как парнишка проводит урок, когда появился еще один чарослов, использующий субтекст невидимости — скорее всего Амади Океке, — объяснил расстроенный Кайран. — С тобой случился припадок, и я перенес тебя сюда.

Дейдре села.

— Стражница нас заметила? — Он покачал головой. — А остальные друиды ничего не подозревают?

И снова безмолвное «нет».

— Хвала Боанн и Бриджет, — пробормотала она, вытирая губы. На тыльной стороне ладони осталась мокрая хлебная масса.

Друидка вскинула взгляд на своего защитника.

— Тебя вырвало во время припадка. Часть ты вдохнула. Под рукой как раз оказался нужный текст, и я очистил твои легкие. Но если припадки станут сильнее… даже я ничего не обещаю.

— Это проявление божественного недуга, — промолвила Дейдре, уставившись на грязную ладонь. — Такова воля богини.

Он фыркнул.

— Думаешь, богине будет угодна твоя смерть?

— Я заслуживаю сурового наказания за свой грех.

Ладонь Кайрана обхватила подбородок друидки и развернула ее лицо к нему.

— За наш грех.

Она отвела взгляд.

— Кай, давай не будем снова спорить о том, кто из нас больший дурак и что…

Он притянул ее к себе. Деревянные пуговицы вдоль рукавов друида были расстегнуты, а руки оголены для колдовства, и Дейдре прижалась щекой к его обнаженной коже.

— Кай, я больше не знаю, кто я, — прошептала она, уткнувшись ему в плечо. — Во время припадка меня посетили жуткие видения. Я стояла на берегу реки в Нагорье, и вдруг на меня набросился этот волк с человеческой головой и красными глазами. Почему-то он резал меня, снова и снова. Я таяла, словно масло, и стекала в реку.

Нежные руки Кайрана гладили ее по голове, пока она не успокоилась.

Оба встали, он — как обычно, припадая на левую ногу. С тяжким вздохом Дейдре оглядела их скромную комнату: сундук, умывальник, ночной горшок, две кровати, к стене у двери прислонен походный посох Кайрана.

Она села на кровать возле подушки. Стоило Кайрану последовать ее примеру, как в стене рядом с кроватью что-то зашуршало — это метнулась в сторону учуявшая их присутствие крыса.

— Расскажи мне о своей беседе с пареньком, — сказал Кайран, передавая ей чистую рубашку.

— Я разочарована. — Дейдре вытерла лицо. — Он напуган и не поддается влиянию. И скорее всего передаст наш разговор Шеннону. Но, по крайней мере он понял, что я хотела сказать. Семя посеяно, осталось дождаться, когда оно прорастет.

Кайран прищурился:

— И долго ждать?

Она вздохнула:

— Демонопоклонник, который его проклял, наверняка где-то рядом. Мне самой это не по душе, но, когда дойдет до драки, паренек поймет, что я его не обманывала.

Кайран покачал головой и стал застегивать рукава.

— Ты готова ввязаться в драку с демонопоклонником, лишь бы убедить мальчишку?

— Никуда я не ввязываюсь. — Дейдре встала. — Я бы предпочла умыкнуть его из крепости сегодня же ночью, но он слишком напуган своим недугом, чтобы оставить это теплое местечко. — Она принялась мерить шагами комнату. — Не смотри на меня так, Кай. Ему не помешает небольшая встряска. Считай это подготовкой к грядущим сражениям.

— Может, и так, — согласился Кайран. — А может, это его убьет.

Пока Шеннон взбирался вверх по ступеням башни Алакран, Азура заглядывала в фигурные окна лестничного колодца. За окнами лежала северо-западная сторона Звездной крепости. Бесчисленные остроконечные башенки поблескивали грушевидными куполами из меди, один другого краше. Они возвышались над академией, словно бесстрашные посредники между серыми лорнскими шпилями на юге и белоснежными полусферами, что украшали верхушки башен Имперского района на северо-востоке.

Время от времени Азура устремляла взгляд далеко вниз, на расположенный под башней сад Болид. Отсюда он походил на крохотный бурый квадратик. Прошлым летом Шеннону выделили новые апартаменты с видом на этот сад. Из-за продолжительного ремонта волшебнику до сих пор приходилось любоваться каменными обломками и грудами строительного мусора, которые были раскиданы по всему саду.

Азура присмотрелась к стенам лестничного колодца. Изнутри их украшала плитка цвета индиго, а потолок покрывали мозаичные геометрические узоры.

Однако сам Шеннон не мог оценить тех красот, что радовали глаз его фамильяра. Волшебника куда больше волновало, удалось ли ему замести следы. Ранее под предлогом осмотра нескольких горгулий он проник в их основной текст с помощью ножевого заклинания. Затем обновил память конструктов: если их спросят, те покажут, что разговаривали с ним до часу дня. Закончив с горгульями, Шеннон приступил к выполнению следующей задачи: улизнуть от стражников, которых к нему приставила Амади. Если он правильно все рассчитал, эти два дурака до сих пор дожидались его у входа в уборную в башне Марфила.

Внезапно справа возник узкий коридор. Когда Шеннон сбавил темп, восстанавливая дыхание, Азура принялась его дразнить, подшучивая над возрастом и негнущимися ногами. Шеннон сделал вид, что его шатает от усталости, и резко уронил плечо — попугай остался висеть в воздухе: он отчаянно махал крыльями и уморительно верещал, обвиняя хозяина в предательстве.