– То-то и оно, – подхватил Костин, – в «Стране Оро» ого-го какие золотые копи работают.

Вульф взял лист бумаги и начал его складывать.

– Володя, отправь Катю Миркину в магазин «Пеликанобанано». Пусть прикинется мамашей, которая…

– Нет, – остановила я супруга, – я ничего не имею против Кати, но она новенькая. Вдруг накосячит? Сама в торговый центр поеду.

– У меня на тебя были другие планы, – сказал муж. – Мы все время говорили – «Лошаковские», банда. Я решил посмотреть, что они на самом деле творили. Газеты, журналы, интернет – все это не дает достоверной информации. Один корреспондент накатает чушь, другой ее повторит, немного перепишет или ошибки сделает, когда текст перекатывает. В первом материале, например, три погибших. А второй журналюга пальцем толстым в клавиатуру ткнет, и у него напечатается – тринадцать, единичка перед цифрой три появилась. И пошла строчить орда. Через день в Сети уже тысяча триста человек, да не умерших вследствие собственного пьянства в деревянном доме, а погибших от рук ужасных маньяков… Дальше додумывайте сами. После гибели Егора его жена сдала всех членов банды, она знала как верхушку, так и многих из среднего состава. Благодаря ее откровениям ОПГ закончила свое существование. Так чем же занимался Волынин? Его люди в основном воровали автомобили, разбирали их или перепродавали украденное. Крови на них почти нет. Налеты на банки, инкассаторские машины, грабежи, разбой – это не тема «Лошаковских». Грабежами квартир они тоже не занимались. Известно лишь три случая, когда лошаковцы влезли в чужое жилье, убили хозяев и унесли ценные вещи. И мы уже об этих делах говорили: профессор-востоковед, а заодно и поэт Тимонин, писатель Эдуард Ромин, композитор Вахрушев. Все хозяева апартаментов были убиты. Но! У Тимонина была домработница Елена Ганкина. Ромин жил со Стеллой Каминовой, у Вахрушева двое детей, няня. Лишили жизни только мужчин. Ганкину заперли в кладовке, няню и малышей – в детской. Всем велели сидеть тихо, сказали: «Пикнете, и вы покойники!» Понятное дело, женщины сидели тише мышей, а сын и дочь Вахрушева просто спали, близнецам чуть более года исполнилось. Жена композитора угодила в больницу, у нее случился приступ, экстренно удалили желчный пузырь. И что уж совсем необычно, бандиты заткнули женщинам и детям берушами уши. Лично я про такое впервые слышу. То, что им заклеили рты и связали руки-ноги, меня не удивило. А вот уши – весьма оригинально.

– Не хотели крови прислуги и детей, – пробормотал Алексей. – Младенцы часто выживают при налете. Не у всякого преступника рука на дитя поднимется. Хотя некоторые и новорожденного не моргнув глазом жизни лишат. Но баб не пожалеют, они потенциальные свидетели. Бандиты знали, что в квартирах есть обслуга, беруши приготовили.

– Все ограбления подряд произошли, – продолжил Макс, – ни до них, ни после «Лошаковские» не были замечены в нападениях на квартиры. Банда Егора громила жилье, орудовали преступники тихо, двери открыли отмычками. Они испортили все, что можно привести в негодность без шума. Изрезали обивку мягкой мебели. Шкафы, двери, кухню опрыскали какой-то дрянью, дерево и пластик пришли в негодность. Плитку в санузлах вымазали практически несмываемой краской, картины выдрали из рам и бросили на пол.

– Бессмысленный вандализм, – вздохнул Костин, – это не грабеж. Месть. Очень личное преступление.

– Верно, – согласился Макс, – Стелла Каминова слышала, как они переговаривались. Всех слов преступников она не уловила, но кое-что разобрала.

– Подожди-ка, ей не надели беруши? – удивилась я.

– Нет, – ответил Макс, – преступники не знали, что она находится в доме.

– Это как? – недоумевала я.

– На даче была потайная комната, – пояснил Макс. – Стелла сообщила следователю, что писатель там держал вещи, которые ему не нужны, но было жалко выкинуть.

– Чулан, – воскликнула я.

– Что-то вроде того, – согласился Вульф, – или гардеробная.

– Странно, что преступники туда не заглянули, – встрепенулся Вовка, – это наводит на подозрения.

Макс щелкнул пультом.

– Следователь вначале тоже решил, что Стелла заодно с бандитами. Но вот вам план дачи, где жил Ромин, его спальня. Вдоль стены расположен шкаф с одеждой. Надо нажать в определенное место, задняя стенка отъедет и… битте вам, коллекция барахла.

– Зачем прятать вход в гардероб, где старые тряпки хранятся? – изумился Костин.

Вульф выключил экран.

– Полицейский спросил то же самое. Каминова ответила: «Когда мы с Эдиком стали жить вместе, он уже владел дачей. Я ему не законная супруга, поэтому не задавала вопросов». По ее же показаниям, преступники ворвались в спальню. Стелла на тот момент находилась в чулане и затаилась там. Она слышала только отдельные фразы. Потом кто-то открыл шкаф, сказал: «Там одно шмотье». И стало тихо. Перепуганная Каминова просидела в укрытии долго, потом рискнула выйти и увидела убитого Ромина. Далее понятно. Стелла сейчас работает на ресепшене в отеле. Не замужем. Детей нет.

Макс сел к столу.

– Возникает вопрос. Почему бандиты устраивали ограбления, когда хозяева были дома? Обычно они действуют иначе. Воры хорошо знают: статья за кражу чужого имущества и статья за убийство – это разные сроки.

– Это садисты, – предположил Костин, – наслаждались чужими страданиями. Отморозки. Безбашенные. Наглые. Чувствовали собственную безнаказанность.

– И оставили в живых прислугу и свидетелей, – не успокоился Вульф.

– Ты же говорил, что они были в карнавальных костюмах, – напомнила я. – Рыжие псы и кошки. Людей в таких нарядах не опознаешь, – продолжала я. – Зачем убивать тех, кто никогда внешность бандитов не опишет?

– Кое-кто лишает человека жизни из простого удовольствия, – мрачно сказал Костин, – демонстрирует свою власть. Твои слова про неузнаваемость преступников не совсем верны. Лицо, тело скрыты под костюмом, но рост? Походка?

– Натянул ботинки на платформе и выше стал, – возразила я.

– Так в них бегать неудобно. На дело в кроссовках идут, – отбил мяч Вовка. – Все, кто выжил, сообщили: нападавших было четверо. Один высокий, за метр девяносто, второй и третий где-то сантиметров на десять пониже, а четвертый невысок, возможно, метр семьдесят.

– Хотели за что-то отомстить убитым, – предположила я, – очень похоже на это.

Макс взял указку и встал перед экраном.

– У нас есть группы собак и кошек, нарисованных полицейским художником. Няня и домработница попытались описать бандитов.

– Когда я служил в полиции, нашел грабителя, потому что потерпевшие говорили, что от него странно пахло: медом и перцем, – вспомнил Костин, – оказалось, были такие леденцы, назывались «Острая пчелка». Продавались они только в лавке при фабрике, которая их выпускала, большим спросом не пользовались. Поэтому продавцы хорошо запомнили и детально описали мужчину, который к ним раз в месяц в двадцатых числах приходил и сразу много брал. Мои парни несколько дней посетителей кафешки при лавке изображали и взяли дядьку. Не москвич оказался. Прикатывал по поручению хозяина раз в месяц за товаром, себе любимому леденцы брал. И женщин грабил вечером, в свободное время. Чего зря в столицу ездить, если можно заработать.