Маррис же настаивал, что надо провести налоговую реформу, аналогичную республиканской, ограничить власть знати. Усилить налоговые поступления непосредственно в королевскую казну, значительно убавив долю владетелей. Последнее не только позволило бы с легкостью достроить великий храм, но и нанять как минимум один легион в три с половиной тысячи копий. Этот легион и поместная дружина уже были бы силой, превышающей военные возможности республики.

Кагр не решился последовать совету друга. Такие реформы сулили слишком крутые перемены в его королевстве. И король сомневался в том, что у него хватит влияния для осуществления столь масштабных преобразований. Он боялся дворянского бунта, аналогичного тому, что сейчас бушевал на юге. А ведь там бунт начался по куда менее значительному поводу, чем предлагаемая Маррисом налоговая реформа.

Боюсь, что даже при полной моей поддержке предложение королевского маршала и правда было излишне преждевременным. При более подробном анализе их спора я даже обрадовался, что Кагр смог воспротивиться предложениям своего соратника, еще раз показав себя умным и дальновидным политиком. А главное — эти споры ни в коем разе не повлияли на их личные отношения. Общая цель и давние дружеские узы крепче любого цемента скрепляли эту пару.

Но было бы большой ошибкой считать, что за внешним спокойствием в восточном королевстве ничего не происходило. Новые королевские указы ничего не ломали в старых укладах. Так казалось всем поначалу. Но реально Кагр все решительнее и решительнее становился истинным королем, сосредотачивая в своих руках все больше ниточек управления государством.

Владетелям казалось, что он облегчает им обязанности. Например, ну вот чего стоит королевский указ «о малом суде»? Если ранее владетель был обязан устраивать справедливый суд для всех жителей своих земель, то теперь эта ноша изрядно была облегчена. Нет, король не отбирал у лордов право судить! Против такого любой барон, граф или герцог вполне искренне возмутились бы. Королевский указ лишь позволял владетелям — не рассматривать мелкие судебные иски. Обычную рутину: кто украл чью козу или кто сбежал с чужой невестой — можно было, по желанию самого лорда, переложить на плечи королевского арбитра. Причем этот арбитр был на королевском коште. А так как лорды сами решали, делегировать ли арбитру свои права или нет, то никто из владетелей не посчитал этот указ как нарушение их прав и свободы. Малая толика влияния и власти, незаметно для лордов, усилила молодого монарха.

А указ «о свободной земле»? Страшное на первый взгляд название. А всего-навсего закон о свободном проходе по всем землям королевства для торговых людей. То есть король отменял дорожные пошлины, что взимались с торговцев лордами при проезде через их владения. Кажется, что такое ущемление прав не могло остаться без возмущенного ропота. Но в том же указе речь шла о том, что каждый торговец, проезжая по землям лорда, если путь по сим землям был дольше чем сутки, обязан был остановиться и устроить торг в любом крупном поселении владетеля. И разумеется, с этого торга заплатить налоги. А так как налоги с торговли были намного более весомы, чем дорожные пошлины, то лорды очень быстро оценили всю выгоду королевского указа. А торговцы получили весомый стимул к наиболее быстрому продвижению. Что, как нагайкой по крупу, подстегнуло тележное дело в королевстве. Ранее такие медлительные и неповоротливые, торговые караваны стремительно увеличивали количество и качество своего транспорта. А также еще больше возросла роль судоходства, как речного, так и вдоль морского побережья королевства.

Хитрых лордов, которые сразу смекнули, что чем хуже дороги в их владении, тем больше их прибыль с караванов, предвосхитил следующий указ. Закон о службе почтовой. Почтовая служба была краеугольным камнем, лежащим в основе западной республики. Именно качество связи давало саму возможность существования этого государства. Многие и на востоке, в Бельгране, мечтали о таком же уровне работы гонцов. Но это было сильно затратное предприятие, которое ранее короли Бельграна даже при полном согласии своих лордов не могли себе позволить. Точнее, могли, но для этого надо было этим королям во многом себе отказывать. Кагр же изыскал средства. Точнее, их изыскал Маррис. Указ гласил, что в каждом владении, от графства и выше, устраивается почтовый двор. Скорость гонцов указывалась равной пятидесяти милям в день. Ежели по вине лорда гонцу не представлялось возможным передвигаться по дорогам его владений с такой скоростью, то на владетеля налагался крупный штраф. Надо сказать, что первые пять лет существования почтовой службы подобные штрафы составляли огромную долю в содержании гонцов.

Маррис вначале был не согласен со своим монархом. Он желал эти средства направить на армию, что, с точки зрения маршала, выглядело наиболее нужным. Но Кагр был неумолим, считая, что армия есть продукт от экономики государства. Тем более что сейчас было очень спокойное для Бельграна время. Ни западный сосед, ни южный не представляли никакой угрозы границам восточного королевства. Именно эти доводы короля и сломили сопротивление Марриса.

Подобный указ, будь он издан в других землях, несомненно поднял бы волну возмущения у владетелей. Ведь на их плечи ложился огромный груз по строительству дорог, что никогда не было дешевым предприятием. Но весь Арках, до диких земель, когда-то был единой провинцией Винийской империи. А ее правители знали, что одних легионов мало для столь огромного государственного образования. Инфраструктура, доставшаяся острову в наследство от павшего государства, была великолепна. Дороги, которые прокладывали имперские строители, по моему мнению, даже превосходили те, что строили древние римляне на Земле. А как известно, к примеру, на Британских островах древнеримскими дорогами пользовались вплоть до середины девятнадцатого века! Так что от лордов Бельграна требовалось всего-навсего поддерживать старые дорожные сети в надлежащем состоянии.

Гражданская война на юге то затихала, то вспыхивала с новым ожесточением, разумеется, не без моего вмешательства. Ни войско Огреда, ни бунтовщики Тарского не могли заполучить полного преимущества. Радовало то, что мое вмешательство носило настолько минимальный характер, что почти не тревожило чаши Весов. Где-то гонец споткнется и его конь получит травму, из-за чего подмога придет не вовремя. То один из лордов прельстится на посулы и сменит сторону в противостоянии. То еще что-то произойдет, не давая получить перевес какой-либо из воюющих сторон.

С республикой было сложнее. Требовалось не допустить роста реваншистских настроений, которые неизменно возникают после проигранных войн. Особенно когда проигранная война не нанесла урона землям самого Винилюдса. Не считать же за большое разорение рейд конной дружины, когда не был разорен ни один более-менее крупный город. Такие проигрыши всегда кажутся по прошествии времени чем-то случайным, а не закономерным. Тем паче что Бельгран никак не воспользовался своей победой, что, по мнению многих на западе, говорило о слабости соседа.

Это требовало моего вмешательства. Указы и реформы, затеянные Кагром Первым, требовали времени. Спокойного, не военного времени. Через четыре-пять лет экономика Бельграна сделает качественный рывок за счет увеличения торгового оборота и улучшения дорожной обстановки. Новая, даже победоносная для восточного государства война грозила надломить всем этим начинаниям хребет, отложив их реализацию на долгое время из-за отвлечения ресурсов на армию.