Дрожащими руками Адам раздел Алексу, через голову надел на нее ночную сорочку и укрыл одеялами.

– Боли не стихают, любимая? – с надеждой и тревогой спросил он.

Кусая губы, чтобы не кричать, Алекса отрицательно покачала головой. В попытке облегчить ее страдания Адам налил в миску холодной воды и бережно смыл пот с ее лица и шеи, но муки Алексы были слишком сильны, чтобы она могла оценить его заботу. Между приступами боли ее преследовала единственная мысль – Адам занялся бы с Гвен любовью, не появись она в самый неподходящий момент. И теперь она может потерять из‑за этого ребенка.

Минуло два часа, из Саванны прибыл врач. Адам нехотя уступил ему место у постели Алексы, чтобы тот тщательно осмотрел пациентку. Через полчаса доктор вышел к Адаму в коридор, печально покачав головой.

– Мне очень жаль, лорд Пенуэлл, но я не слышу сердцебиения. Ваша жена сказала, что падала. По всей видимости, удар при падении пришелся на ребенка. Боюсь, я больше ничем не могу помочь, кроме как сделать аборт мертвого плода.

Адам навалился на стену, слава богу – мог опереться хотя бы на нее. Он был шокирован тем, к чему привела его похоть.

– Алекса знает, доктор? – спросил он отрывисто.

– Нет. Я подумал, что лучше не причинять ей лишних страданий. Роды потребуют от нее всех сил. – Он пошел было к двери спальни, но потом обернулся. – Если у кого-то из ваших людей есть акушерский опыт, пошлите за ними. Я буду рад помощи.

Адам, кивнув, вызвал Джема и попросил привести Мамми Лу, пожилую женщину, которая помогала появляться на свет всем детям на плантации. Она была сведущей, умной и наверняка способной исполнять указания врача.

Воспаленному мозгу Адама казалось, что он метался под дверью часами, но на самом деле прошло всего два, прежде чем Алекса издала пронзительный вопль, от которого у него мороз пошел по коже. Потом все стихло. От страха за Алексу он чуть не ворвался в спальню, несмотря на просьбу доктора оставаться снаружи. Адам уже потянулся к ручке, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась Мамми Лу с крошечным белым свертком в руках.

Отвечая на немой вопрос графа, она сказала:

– У него не было шансов, мастер Адам. Его крошечный череп разбит.

– Это был мальчик?

– Да, сэр. Он уже полностью сформировался, хотя весил не больше трех фунтов. Мне очень жаль, сэр.

– Скажите Джему, чтобы поручил плотнику смастерить небольшой ящик, Мамми Лу, – проговорил Адам прерывающимся от боли голосом. – Похороны проведем утром.

Мамми Лу двинулась вперед со своим крошечным свертком.

– Стойте! – внезапно сказал Адам. – Я хочу на него посмотреть.

Мамми Лу, поколебавшись, отбросила ткань и показала Адаму застывшее тельце. Почти благоговейно Адам смотрел на безжизненное дитя, кровь от его крови, плоть от плоти, а потом отвернулся, не в силах сдержать слез, покатившихся по щекам. Мамми Лу пошла вниз по лестнице, Адам же, собравшись с духом перед встречей с Алексой, переступил порог спальни.

Алекса, лежавшая на постели с закрытыми глазами, казалась невероятно маленькой и бледной. Когда Адам вошел, она не пошевелилась и никак не отреагировала на его появление. Врач тут же отвел графа в сторону.

– Я сделал все возможное, лорд Пенуэлл, – пожимая плечами, сказал доктор Лэмберт с выражением печали на усталом лице. – Мои предположения подтвердились. Череп ребенка раскололся при падении. Знаю, это страшный удар для вашей жены, но леди Фоксворт молода и здорова, у вас предостаточно времени для других детей.

– Как моя жена, доктор? – тихо спросил Адам.

– Настолько хорошо, насколько этого можно было ожидать. По сравнению с другими родами, эти проходили не особенно долго и трудно. Но боюсь, ваша жена тяжело переживает потерю ребенка. Ей понадобится вся ваша любовь и забота, чтобы пережить такую трагедию.

– Бог свидетель, она их получит! – хриплым шепотом поклялся Адам. «Если только согласится их принять», – добавил он про себя.

Выполнив свою миссию, доктор Лэмберт начал ходить по комнате, собирая инструменты в медицинскую сумку и готовясь к отъезду.

– Если начнется жар, немедленно посылайте за мной, – сказал он на прощание.

– Высока ли опасность этого? – резко спросил Адам.

– Она всегда существует. Следите, чтобы ваша жена пила много жидкости и недельку-две полежала в постели, – ответил врач и ушел.

Адам на цыпочках приблизился к кровати, но не стал заговаривать с Алексой на случай, если она спит. Когда она, медленно повернув голову, открыла глаза, Адама поразили и огорчили боль и растерянность, притаившиеся в их васильковых глубинах.

– Он умер. Мой малыш умер, Адам, – сказала она голосом, лишенным эмоций.

– Знаю, любимая. Мне тоже больно. Я хотел его так же сильно, как и вы. Но будут другие дети. У нас уйма времени.

Алекса заморгала. Хотя она обессилила до предела, в ее голосе, на удивление твердом, прозвучало презрение.

– Как вы можете это говорить, Адам? Вы женились на мне по одной-единственной причине – дать своему ребенку имя. Теперь между нами нет ничего! Нет ребенка. Ваши обязательства передо мной исчерпаны.

– Алекса, любимая, – увещевал Адам, – вы измучены, убиты горем, сейчас не время обсуждать наши отношения. Вы вините меня в смерти нашего малыша, и, должно быть, правы. Я сам себя виню. Но не спешите судить меня, Алекса, пока боль не утихнет и не придет время поговорить друг с другом.

– Вы правы, Адам, я устала. Я хочу побыть одна. Вы представить себе не можете, как я себя чувствую. Ребенок значил для меня все. Я ждала, что наконец-то появится кто-то, кто будет любить меня без всяких условий. Теперь у меня никого нет.

Она отвернулась лицом к стене.

– У вас есть я, Алекса, – тихо шепнул Адам, но она уже уснула.

На следующий день крохотное дитя похоронили под живым дубом в маленьком ящичке, выстланном бархатом. Алекса не могла присутствовать, потому что проснулась с высокой температурой. Послали за врачом, и тот немедля прописал охлаждающие ванны, призванные сбить жар. Адам настаивал на том, чтобы лично ухаживать за женой, и никто не сумел его переубедить. Три дня и три ночи Алекса вела ожесточенную битву против инфекции, а на четвертый вышла победительницей – лихорадка отступила.

В эти страшные дни, когда Алекса балансировала на грани жизни и смерти, Адам не отходил от нее, терпеливо, ложка за ложкой, заливая в ее пересохшее горло живительные жидкости. Только после уверений доктора Лэмберта, что Алекса будет жить, Адама уговорили покинуть свой пост.

Во время этих долгих бдений у постели Алексы он узнал о ее влечении к Лису. Снова и снова она выкрикивала его имя в бреду, ошеломляя Адама. Поразительно, как она могла настолько привязаться к каперу, ведь их встреча была мимолетной. Но, очевидно, Лис произвел на нее достаточно сильное впечатление, если она столь отчаянно его звала, думал Адам. У него в голове не укладывалось, что Алекса могла питать романтические чувства к Лису. Знай он раньше, кое в чем у него был бы совсем иной подход.