Их пробудили два человека – главврач и интерн, которые нанесли мне визит вежливости. Они заявились ко мне в палату, чтобы обсудить мой случай. Как будто им было позарез необходимо видеть меня перед собой, чтобы отстаивать каждый свою точку зрения. Главврач устроил интерну настоящий разнос за то, что тот сообщил родителям о моей субботней судороге. Интерн защищался, настаивая, что поступил правильно. Главврач твердил, что не следует обращать внимание на незначительные детали, если этот чертов «минус Х» уже вписан в историю болезни. По его мнению, моя судорога была всего лишь рефлекторной реакцией, вызванной не мозговой активностью, а деятельностью периферической нервной системы. От злости я прослушала, какими еще медицинскими терминами они сыпали, хотя аргументация моего лечащего врача должна была меня заинтересовать. Когда я опомнилась, в палате уже никого не было.

Но сегодня вокруг меня собралось целых пять человек, и в палате стоял шумный гомон.

– Полина! – воскликнула Ребекка. – Вот не думала тебя увидеть! Здорово, что ты пришла. Как поживаешь?

Сестра что-то прощебетала в ответ. Я отлично представляла себе растерянную физиономию ее парня, угодившего в компанию трех чужаков. Сестра всех перезнакомила. Парень буркнул что-то невнятное вроде «здрасте». По-моему, не прошло и десяти секунд, как он сбежал.

Стив и Алекс прыснули в углу, а Ребекка, по своему обыкновению, забеспокоилась:

– Слушай, может, это мы его напугали?

– Брось, Ребекка, расслабься! – ответила сестра. – Он просто малость диковат.

– Судя по тому, как он держал тебя за талию, «диковат» – самое подходящее слово, – ехидно заметил Алекс.

– Алекс! – возмутились девушки.

– Ладно-ладно, уже и пошутить нельзя!

– Я, кстати, с ним согласен, – добавил Стив.

– Я… Мне… Извините…

Я была потрясена. Это был голос моей сестрицы, но полностью преображенный. Какой-то робкий смущенный шепот и ни намека на привычную самоуверенность. Что совсем на нее не похоже. И внезапно до меня дошло.

Моя сестра и Стив… Караул! Неужели она влюблена в Стива? Теперь, когда меня озарила эта мысль, я удивилась, что не догадалась раньше. Да это же ясно как день! Но мне понадобилось впасть в кому, чтобы сообразить, что к чему. Была ведь куча признаков, которых я не замечала. Вот почему для меня всегда оставалось загадкой, как моя сестра относится к Стиву.

Эта догадка позволила мне испробовать – чисто физиологически – новое для меня состояние сочувствия. Я всей душой надеялась, что сестра найдет способ признаться в своих чувствах. Ну, не обязательно прямо здесь, в больничной палате. Тем более что Стив не тот человек, который любит долгие объяснения, даже с девушками. По-моему, такое с ним случилось всего раз, когда он решился поговорить на эту деликатную тему со мной, но, к несчастью для него, я не приняла его тона, хотя именно эту черту характера я больше всего ценю в мужчинах. Он получил отказ, и в дальнейшем все его попытки сблизиться потерпели фиаско. Я представила себе эту парочку – Стив и моя сестра – и мысленно улыбнулась. Но внушила себе, что улыбаюсь по-настоящему.

– У нее сегодня такой счастливый вид, – сказала Ребекка.

Я поняла, что она имеет в виду меня, потому что услышала, как она подошла к кровати. И мне захотелось закричать от счастья, когда я ощутила прикосновение ее руки к моему левому плечу – вторая моя победа после визита Тибо.

– Хотя радоваться ей совершенно нечему.

От голоса сестры кровь застыла у меня в жилах. Еще одно чувство. Тревога. Еще не страх. Честно говоря, в этот миг мне впервые расхотелось испытывать какие бы то ни было чувства.

– Что ты имеешь в виду, Полина? – спросил Стив.

– Да так, ничего…

– Э, нет, погоди! Ты же не думаешь, что можно попусту бросаться такими словами!

Ну вот, что я говорила… Стив и деликатность несовместимы.

– Я не имею права обсуждать это с вами, – сказала сестра.

– Что значит – не имеешь права?

– Вы ей не родственники.

Стив, наверное, уже кипел от злости. Я услышала, как к моей сестре подошла Ребекка.

– Полина, ты же знаешь, Эльза нам как родная, хоть мы и не члены вашей семьи. Нельзя делать такие намеки и не давать никаких объяснений. В чем все-таки дело?

Вот это образец тактичности! Я безмолвно поблагодарила Ребекку за ее мягкое, но решительное вмешательство. Трое моих друзей хотят знать ответ и не уйдут, пока его не получат.

– Слушайте, неужели вам и правда нужно что-то объяснять?

Голос сестры дрожал. Мне показалось, что она сейчас расплачется.

– Ты хочешь сказать, что она уже не очнется?

Голос Стива был холоден, как ледники, которых мы с ним немало исходили. Из ярко-красного он превратился в застывший голубой. Для меня все это было уже чересчур. Мне почти захотелось не слышать продолжения их разговора.

– Врачи говорят, что нет.

Сестра произнесла это таким тоном, что никаких других объяснений от нее никто не потребовал. Все подавленно молчали.

Первым, как нетрудно было предвидеть, заговорил Алекс:

– Спасибо, что сообщила. Я уверен, что Эльза хотела бы, чтобы мы были в курсе.

– Я понятия не имею, чего хотела бы Эльза, и вряд ли когда-нибудь это узнаю! – зло перебила его сестра.

– Успокойся, Полина! Криком делу не поможешь.

– Что значит – не поможешь? И вообще, что хочу, то и говорю!

Что-то я не помню, чтобы хоть раз видела сестру в таком состоянии.

В этот момент скрипнула дверь. В тишине палаты я ясно различала дыхание всех четырех своих посетителей. Неужели вернулся бойфренд Полины?

– Э-э-э… Я, кажется, не вовремя.

Тибо. Моя радуга. Сумеет ли он разрядить накаленную до предела атмосферу в палате?

– Вот именно! – сердито подтвердила сестрица. – Ты еще кто такой?

– Полина, успокойся.

В голосе Стива слышался приказ. Меня это и тронуло, и удивило.

– Идем отсюда, – продолжил он.

– Куда это? – огрызнулась сестра.

– В коридор. Тебе надо остыть.

Я поняла, что он взял ее за локоть и вывел из палаты. Дверь за ними захлопнулась. В палате повисла гнетущая тишина.

Так я и думала. Даже в отсутствие Стива и моей сестрицы в воздухе по-прежнему пахло грозой.

– Привет, – сказал Тибо, обращаясь к Алексу и Ребекке. – Похоже, я и правда не вовремя. Или, может, я что-то натворил?

В голосе моей радуги слышались растерянность и смущение. Тибо явно не понимал, как себя вести. Меня охватило страстное желание выполнить упражнение «повернуть голову и открыть глаза» на высший балл. Мне так хотелось его увидеть.