труда), приезжал в общежитие совершенно измотанный. Сил хватало лишь на то, чтобы принять душ и свалиться на кровать. Только по вечерам они собирались все вместе и анализировали то, что приносил им прошедший день. Лишь на пятые сутки пребывания в Новопечорске у Андрея возникло желание исследовать незнакомый город. Он любил бродить по новым, неизвестным местам, будь то спрятанная среди лесов прозрачная тихая речка или огромный, шумный мегаполис. Еще в студенческой юности он, приехав к другу в Москву на две недели во время каникул, исходил столицу пешком вдоль и поперек. Андрей доезжал на метро, например, до «Юго-западной» и, пользуясь картой-схемой города, доходил за один день до станции «Преображенская площадь». Он выходил утром около Водного стадиона, а к вечеру оказывался в районе Рязанского проспекта.

В последующие годы таким же образом были исследованы Ленинград, обретший впоследствии свое исконное название, Киев, Тбилиси, Ереван. В последнее время, когда появилась такая возможность, пришел черед Берлину, Амстердаму, Парижу. В планах у Андрея были Рим, Мадрид, Барселона, а возможно, и Нью-Йорк.

Вот и в то утро, поскольку был свободен до начала второй смены, Андрей решил посвятить изучению города, лежащего недалеко от Северного полярного круга.

Он шел по улицам Новопечорска и думал, какая сила могла заставить людей ехать в такие малопригодные для жизни места? Сначала сила эта называлась сталинской пресловутой пятьдесят восьмой статьей, по мановению волшебной палочки — трубки вождя, перемещавшей десятки тысяч абсолютно бесправных и, в подавляющем большинстве, ни в чем неповинных граждан великой страны в районы севера, почти к вечной мерзлоте, для многих — на неминуемую гибель.

На следующем этапе сила эта называлась энтузиазмом. Молодые люди срывались с родных мест и ехали в неизвестность, в суровые, недружелюбные места.

Человек может всё. Казалось бы, существовать здесь нельзя. Но на месте мало приспособленных для нормальной, комфортной жизни бараков постепенно появлялись пусть и не очень красивые, но, что главное, теплые пятиэтажки, так называемые хрущевки, в которые переселялись счастливые обитатели этих мест.

В семидесятых и восьмидесятых годах сила эта называлась «длинным» рублем. Люди ехали на север с определенной, прагматичной, но вполне понятной целью — повысить свое благосостояние путем отказа от привычной, вполне комфортной жизни среди лесов и полей средней полосы или среди степей юга страны.

Все эти три силы и создавали островки жизни неподалеку от краешка земли. И Новопечорск был одним из таких островков. Это был такой же город, с такими же проблемами, но более обостренными в силу незавидного географического положения, как и в других городах по всей России.

Так же, как и во всей стране, по улицам гордо колесили иномарки далеко не первой свежести, еще не так давно накручивавшие километры по идеальным дорогам Германии, Бельгии или Нидерландов. Так же, как и во всей стране, по продуктовым магазинам в поисках более дешевых товаров бродили угрюмые пенсионеры, донашивающие бывшие когда-то добротными вещи, купленные еще в доперестроечные времена.

Новопечорск уже не казался Андрею чужим и неприветливым, как в первые дни пребывания. Он знал, что в нескольких кварталах от места, где находился, его ждали друзья. Он знал, что они вновь сегодня соберутся и поедут туда, к той таинственной стене, чтобы еще на несколько метров приблизиться к пока еще нераскрытой тайне. Он знал, что вновь увидит добродушного Валю Рудникова, всеми силами желающего помогать им, что он увидит Наташу Кольцову, так трогательно взвалившую на свои худенькие плечи почти все хозяйственные вопросы в стремлении создать почти домашний уют для участников путешествия.

Базальтовая порода трудно поддавалась под ударами двух отбойных молотков, грохочущих почти непрерывно. Одни рабочие отбивали породу, другие грузили ее на подведенный к месту работ транспортер. На другом его конце уголь и сопутствующие породы сгружались в вагонетки.

Посовещавшись, члены раскопок решили двигаться одновременно в двух направлениях, друг от друга, горизонтально. И вот, когда в каждую сторону было пройдено примерно метров по пятнадцать, из правого крыла коридора донеслись радостные возгласы.

На расширенную площадку перед стеной, где обычно устраивали «перекуры» в работе, выбежали чумазые Игорь Лебедевский с тремя добровольными помощниками из штатных работников шахты.

— Есть! — закричал Игорь, задыхаясь от переполняющей его радости. — Мы дошли до края стены.

— Успокойся, — слегка остудил пыл молодого человека, всегда сосредоточенный и контролирующий эмоции Сергей Алексеевич, — расскажи всё по порядку.

Вместо Игоря начал рассказывать один из шахтеров — толковый темноглазый парень лет двадцати пяти, которого звали Володей:

— Мы, как обычно, начали отбивать очередной участок, соприкасающийся со стеной. Вдруг молоток уперся в какой- то небольшой выступ, примерно в сантиметр толщиной. Отбили породу, и оказалось, что это металлическая накладка, обрамляющая угол.

Дальше продолжил Игорь:

— Отбили с обеих сторон. Стена имеет продолжение под прямым углом. Грани стены закрыты сверху уголком.

Игорь улыбнулся, сверкнув в полутьме двумя рядами ослепительно белых зубов, выделяющихся на его чумазой физиономии.

— Удивительней всего то, что мы нашли в месте соединения основной плоскости и края уголка следы сварки, причем, сварки, по всей видимости автоматической. Шов чрезвычайно ровный и качественный.

— Всё, я больше не могу ждать! — нетерпеливо хлопнул в ладоши Савельев. — У меня сейчас случится инфаркт от любопытства.

Присутствующие во главе с руководителем поспешили по узкому коридору высотой чуть выше среднестатистического человеческого роста. Двигаться приходилось друг за другом и, естественно, все исследователи не смогли сразу приблизиться к участку стены, вызвавшему у Лебедевского состояние эйфории.

Подтащили дополнительный осветительный кабель с мощным прожектором на конце. Очертания подземелья стали более четко очерченными.

Савельев дотронулся до места, где участок преломления был освобожден от породы. Он представлял собой ровную грань, уходящую вверх в толщу каменного угля под углом около семидесяти градусов к горизонтальной поверхности. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что профиль, окаймляющий угол металлической стены был не прямым, а составлял часть дуги очень большого радиуса.

— Смотрите, — произнес Сергей Алексеевич, медленно, как бы нежно проводя кончиками испачканных углем пальцев по грани, — линия чуть изогнута по окружности. Значит, вероятней всего, металлическая поверхность, перед которой мы стоим, является торцовой частью громадного цилиндра или полуцилиндра.

— Похоже на сооружение арочной формы, типа ангара, — высказал мысль Андрей,