Женщина повернулась в мою сторону. Она внимательно и пронзительно посмотрела мне в лицо и довела до ведома графа:

– Я забираю его с собой.

– Но, миледи… Вы не можете… – хотел возразить Лестер.

– Ты заблуждаешься, человек Лестер. Или ты собираешься помешать Поющей Жрице? – вызывающе произнесла женщина.

Почему-то лишь после этих слов я узнал говорившую. И понял: в мире магии нет места случайности, все волшебные явления связует жёсткая закономерность, пускай и не всегда доступная полному пониманию даже посвящённого.

Будучи частью этого мира, СветА также подчиняются упомянутой закономерности. В том числе и мой Свет, ничтоже сумняшеся забросивший меня, своего добровольно избранного Носителя, в Комиссарию, захваченную контрреволюционерами-монархистами; специально для того, чтобы столкнуть лицом к лицу с Поющей Жрицей роальдов, супермагиней, которая то ли во сне, то ли наяву явилась мне и что-то там пророчествовала о предрешённости нашей встречи. О моей «предназначенности», якобы имеющей место в реальности…

Жрица была одета в камуфлированные брюки военного покроя и грязно-белый растянутый шерстяной свитер. Её светлые волосы были собраны в коротенький хвост. Несмотря на уверенную властность, подтверждаемую каждым жестом и словом, выглядела она достаточно невзрачно.

Это заставило меня несколько призадуматься: не подлежало сомнению, что пообщаться, перед мгновенным «прибытием» на столичную планету, довелось мне именно с этой женщиной.

Но там, у точечного коммуникатора в «пресс-центре», на меня взирало абсолютно иное существо – запредельное, столь же таинственное и непредсказуемое, как Свет. Здесь же, в кабинете Лестера, я встретился с обыкновенной женщиной-роальдой, и ничего не менял даже тот факт, что грозный граф-душегуб стоял перед нею, вытянувшись в струнку.

Или мутотень, «отброшенная» в меня Светом, проявляла себя двояко, в одних случаях обостряя, а в других наоборот, притупляя восприятие?.. Я не чувствовал, леший-пеший, перед ней никакого благоговения! Абсолютно! Перед ТОЙ – чувствовал, но перед ЭТОЙ – нет. Или, как избранник, чувствовать ничего и не должен был?.. Не может же она зачинать мессию от меня, холопа дрожащего!

Со мной, правда, тоже не всё листопадно было, как у нас на Косцюшко говорится. Может, мне одному, единственному, мерещится она постоялицей бедняцких ночлежек? То бишь – в истинном Свете позволила себя узреть… Опять я словечко «свет» мысленно с заглавной буквы выписываю – это что же, мутотень в своей лингвистической ипостаси?! Требует соответствующего пиетета? И откуда только в косморусском взялось этакое громадное количество идиом, со словом «свет» увязанных… Причём веет от слова этого откровенной метафизикой, вечным противостоянием добра и зла. И свет в нём – один из антагонистов. Первый.

Ещё тот вопросец…

– Свои вопросы задашь потом, Человек Лазеровиц, – нарушила течение моих мыслей жрица и, обращаясь к Лестеру, надменно молвила: – Наше свидание завершилась, человек Лестер. Я забираю удостоверивший мою истинную личину МАНДАТ… – Последнее слово было произнесено мистическим, вызывающим дрожь, шёпотом. И человеком она графа назвала определённо с маленькой буквы, с подобной невыразительной интонацией выговаривается просто видовая принадлежность. Меня же поименовала – с буквы большой, и уже не впервые. С чего бы столь почтительное отношение?..

Она подошла к невысокой деревянной тумбе и обнажила покрытый плотной чёрной тканью округлый предмет. Этим предметом оказался прозрачный, с кофейным оттенком, шар, внутри которого бушевало сияюще-жёлтое пламя. Казалось, в тугоплавкую и необычайно прочную стеклянную сферу поймали ядерный взрыв, не успевший распустить смертоносные крылышки.

Опасность, источаемая шаром, ощущалась почти физически, от взгляда на ярящийся в нём огонь – начинали слезиться и болеть глаза. Неужели это и было Удостоверение, благоговейно помянутое жрицей?..

Я заметил произошедшую с нею разительную перемену: «чадо смутных времён» растаяло, сменившись обитательницей вышних сфер. Потасканные тряпчонки превратились в пышные и

яркие одеяния. Передо мной стояла Та, Что Грезит.

Символ. Первосвященница. Госпожа.

Она взяла в руки пылающий внутренним пламенем шар и приказала мне следовать за нею. Дверь распахнулась перед жрицей без посторонних усилий – словно от толчка невидимой и неведомой мощной руки.

Та, Что Грезит держала шар перед собой на вытянутой руке, и сидящие в каморке человеки испуганно прижались к стене, пропуская её к лифту. Один из пленённых роальдов бросился Жрице в ноги и, запинаясь, стал умолять её страстно о чём-то на неведомом мне языке, азбука которого, судя по всему, наполовину состояла из шипящих звуков, оставшаяся же половина большей частью – из гласных. Нетрудно было догадаться, что это наречие было для роальдов родным, – постепенно оно ассимилировалось спейсамериком, языком завоевателей, сдало позиции в процессе сосуществования человеков и аборигенов.

Жрица прошествовала мимо, словно не слыша шепелявых причитаний пленённого роальда. Я был удивлён. И лишь через некоторое время понял логику этого происшествия: вспомнив рассказ этой невероятной жрицы о неприязни к её персоне Света Лезвия и его Носителя, и вспомнив откровения Винсента… как его там – Ронгайя… Стюарта по поводу непримиримой конфронтации в стане магов-революционеров. Ревмагсовет которых, в качестве некоего единого органа управления, сам уже сделался достоянием истории, повторив судьбу свергнутого им несколько десятилетий назад монарха?..

Между прочим, индивидуальный сетевой терминал превратился в пустое украшение руки, вроде дешёвого браслета. Как бы ни сложилась моя ближайшая и дальнейшая судьба, но от Освоенных Пределов и от «Пожирателя Пространства» я отсечён наверняка. И действовать буду исключительно соло.

Ну что ж, чего хотел, на то и нарвался, сельва-маць…

Безропотно повинуясь, я следовал за Поющей Жрицей. Вначале в лифт, позже в полумрак холла, обширного, как и большинство помещений в захваченной монархистами Комиссарии. В его гулкой тишине витал дух запустения, а от стен пахло тлением и пылью. Словно это здание было давным-давно брошено, и одаряли его своими визитами лишь опустившиеся индивиды, да и то лишь – исключительно по духовной нужде: чего-нибудь разбить и порушить. Ничто не напоминало о том, что в нём сейчас располагалось функционирующее ревмагучреждение; точнее, функционировавшее до недавнего времени.

Улицы, как будто компенсируя заброшенность холла, ударили по барабанным перепонкам оживлёнными криками, перемежаемыми далёкими, но достаточно громкими взрывами. От представшей моему взору картины веяло эманацией абсурда. Здание окружала тройная цепь стройных сухопарых роальдов, вооружённых мощными армейскими эндерами, скорчерами, нейропрессерами и прочими разновидностями разрядников и лучевиков. Тройное оцепление с трудом сдерживало бурлящий столичный народ, рвущийся на «воссоединение с героями, захватившими оплот магической тирании». (Ещё я заметил, что в руках гвардейцы РМС держали странные трубкообразные, прихотливо изогнутые предметы, идентифицировать которые не сумел. Волшебные палочки какие-нибудь?!!)