– Отлично. Итак, вот мой план.

Она не видела Сэма целую неделю, намеренно избегая встреч с ним. С той самой пощечины, которая, возможно, и стала последней точкой в истории их отношений. За всю свою жизнь Лаки ни разу никого не ударила. Может быть, для Сэма это было страшным унижением, которое он не в силах будет позабыть.

Но она была очень зла, и ей было невероятно больно.

Такое ощущение, что кто-то посторонний управлял ею в тот момент, и она, словно марионетка, просто подчинилась злой воле. Вне всякого сомнения, он никогда не простит ее.

Теперь она со стыдом вспоминала об этом.

Но не меньшую муку вызывало воспоминание о том, как ее любовь, ее личная жизнь запросто обсуждались кумушками в церкви! И тот факт, что Сэм сказал Кэтлин, что у них нет планов пожениться... что они просто близкие друзья. Да, это было больше, чем она могла вынести.

Ей было безумно трудно заставлять себя не предаваться унынию и не чувствовать себя несчастной. Даже Рик и тот, похоже, почувствовал, что она переживает не лучшие дни в своей жизни, и не слишком докучал ей своими поручениями. Пинки всеми силами старалась поднять ей настроение.

Мэтт не отставал от подруги. Они оба походили на участников соревнования на звание самого сладкого человека города. Один раз они даже пригласили ее на ужин, заметив, что ей не хочется возвращаться домой как можно дольше. В тот день Лаки почему-то решила, что Сэм может поджидать ее около въезда в гараж, и ей стало почти нехорошо. Она не хочет разговаривать с ним. Никогда.

Она даже начала подумывать о том, чтобы после возвращения родителей перебраться в Пибоди. Они предлагали ей это в течение многих лет, но она раньше не задумывалась о переезде всерьез. Теперь, наверное, пришло время.

По счастью, всю неделю у нее находилось достаточно поводов задерживаться на работе. Предстоящий в четверг совет и связанные с ним проблемы полностью поглотили ее внимание, так что в любом случае она не могла много времени посвящать горестным раздумьям по поводу Сэма. Лаки даже не пошла в церковь в воскресенье. Первый раз за долгие годы.

Однако в этом было даже что-то забавное. Он не звонил. И она ни разу не видела его около дома. Правда, ей позвонил Джей-Джей и сообщил, что до конца недели он будет гулять с Картошкой, его испытательный срок кончился, и в Пибоди он больше не поедет.

Так оборвалась последняя ниточка, связывавшая ее с Сэмом.

Впрочем, в эти дни Лаки не общалась ни с одним человеком во Фридоме, что было более чем странно. Она ожидала, что на нее обрушится поток вопросов и советов, но все вокруг словно воды в рот набрали.

Сэм был так настойчив, так упорен, а чем это в результате кончилось? Ничем.

Ну что ж, это только к лучшему.

Теперь она должна просто вернуться в свою маленькую жизнь и смириться с всеобщим безразличием жителей Фридома к ней и ее судьбе.

Слава Богу, думала Лаки, запирая вечером в пятницу дверь своей комнатушки, что заседание совета наконец прошло. По крайней мере есть хоть одна проблема, которую она может выбросить из головы. Если городской совет одобрил ее проект и выделил фонды, скорее всего, все пройдет гладко и на следующей неделе во время совета округа.

Она сможет снова заниматься своими детьми. Теперь они были нужны ей как никогда.

В субботу Лаки решила, что пора набраться храбрости и совершить вылазку за продуктами – в доме уже нечего было есть.

Утверждение проекта отняло неделю ее жизни. Теперь ей хотелось посвятить себя чему-то более приятному.

Именно об этом Лаки и думала субботним утром, проходя через автоматические двери универсального магазина Перлмана. Может быть, мысль о том, что она может хоть немного расслабиться, заставила ее слабо улыбнуться. Она подумала о своих детях. Какие же они молодцы! Она была очень горда за них на прошедшем заседании. Они все сделали правильно и помогли ей.

Она так задумалась, что не заметила вынырнувшую из бокового прохода Элоиз Хантер.

– Привет! Что, Сэм уже вернулся из Мемфиса? Я вижу улыбку на твоем лице.

Лаки замерла на секунду, пытаясь осознать услышанное. Сэм в Мемфисе? Элоиз Хантер вдруг прикрыла рот ладонью, словно сказала что-то такое, чего не следовало говорить.

– Прости, Элоиз?

Та отрицательно покачала головой:

– Нет, нет, ничего, просто мысли вслух. Ничего.

Но Лаки-то знала, что это совсем не «ничего».

– Сэм в Мемфисе? Я не знала.

– Да, дорогая, я уверена, что ты была не в курсе. – Элоиз была похожа на кошку, которую застукали за воровством мяса из супа.

– Ну же, Элоиз! Я знаю, ты хотела мне что-то сказать.

Та снова покачала головой и крепко сжала губы, ясно давая понять, что не произнесет больше ни слова, а потом метнулась в хлебный отдел, так что Лаки только ее и видела.

– Однако это странно, – пробормотала она.

Пройдя по лоткам с овощами и фруктами, она последовала за Элоиз и остановилась в хлебном отделе, разглядывая стройные ряды пончиков. Ей нужно было купить что-нибудь, что она могла бы оставить в своем грузовике.

Что-нибудь для завтрака по дороге на работу.

Господи... как ей хотелось бы есть по утрам те волшебные вафли...

– И на сколько человек ты делаешь покупки, на одного или на двоих?

Лаки вздрогнула и посмотрела через плечо. Около полок с булками и пирожками стоял Ламар Томпсон.

– Что ты сказал, Ламар?

Он медленно повернул голову в ее сторону. Он никогда и ничего не делал в спешке.

– Да нет, соседка, ничего.

Озадаченная, она смотрела, как он все так же неторопливо тянется к коробке с печеньем.

– Нет, ты что-то произнес насчет покупок для одного или двоих. Не так ли, Ламар?

Прежде чем ответить, он выдержал длинную паузу.

– Ничего подобного. Я просто задумался, купить мне одну коробку печенья или две. В понедельник ко мне в гости приезжают внуки.

Лаки смутилась и отступила на шаг назад.

– Конечно, купи две. Это просто замечательно. Желаю вам хорошо провести время.

Он кивнул и тоже исчез.

Странно, очень странно. Лаки покачала головой и направилась к замороженным продуктам.

В ту минуту, когда она пыталась сделать выбор между пепперони и пиццей, приятной во всех отношениях, на ее плечо легла чья-то тень.

– Я бы на твоем месте купила пиццу, дорогая. Знаешь, мужчины любят, когда в пицце много всякой всячины.

Лаки круто развернулась:

– О чем, черт побери, ты говоришь, Мисси?