- Простите, но ваше требование совершенно невыполнимо, – покачала я головой. - Быть рядом с вашим племянником – моя прямая обязанность. Он мне деньги платит.

Собеседница пошла красными пятнами. Выдержав выразительную паузу, вероятно, призванную вызвать во мне трепет, она прочистила горло и вкрадчиво уточнила:

- Вас не устроила компенсация?

- Компенсация? – нахмурилась я и тут до меня дошло: - Таннер не вернул вам чек?

- Вы возвращаете чек?!

- Уже вернула. Ваш племянник, должно быть, не успел передать. Подождите, он его в стол убирал… - пробормотала я и по-хозяйски открыла верхний ящик.

Под тоненькими коричневыми папками лежал мой родненький любовный роман «Ледяная королева и разбитое сердце» авторства Бевиса Броза. Между прочим, самая его приличная история, всего двадцать эротических сцен на пять сотен страниц. В середине книги несколько листов были подогнуты. Я чуть не охнула, обнаружив вопиющий акт вандализма. Дай человеку почитать совсем новенький томик, а назад получишь растрепанную, словно погрызенную драконом макулатуру!

- Жлоб… - тут же осеклась, осознав, что говорю вслух, и нервно улыбнулась визитерше, сидевший с таким лицом, словно перед ней ковырялись в корзине с грязным бельем всего благородного рода ди Элроев.

- Секундочку. Чек где-то здесь…

Узкий прямоугольник с размашистой подписью тетки нашелся в самом углу и был смятым в гармошку.

- Вот он! – просияла я. - Немножко помялся, но если между книжками подержать, то все выпрямиться…

- Подождите, девушка, - странным истонченным голосом вымолвила госпожа ди Элрой, глядя на жеваную бумаженцию, - вы действительно возвращаете деньги?

- Надо было отдать на благотворительность? - опомнилась я.

- То есть по-хорошему вы отказываетесь покидать моего племянника?! – возвысила тетка голос.

- Я пыталась, но он ни в какую не хочет меня отпускать. Так и говорит «уволиться – не мечтай». Понимаете?

- Нет. – Она покачала головой и странно заморгала. – Вижу, что дело еще хуже, чем я предполагала…

- А что вы предполагали?

Мне казалось, что наш разговор был похож на беседу двух психов в пансионе для душевнобольных.

- Вы в него влюблены! – сверкнув глазами, тетка обвинительно ткнула в мою сторону наманикюренным пальцем, и я почувствовала, как у меня предательски вспыхнули щеки. – Я права! Как дочь трактирщика даже без образования…

- На самом деле, у меня диплом судебного заступника по бракоразводным процессам, – осторожно вставила я.

- Наплевать! Ты посмела влюбиться в мужчину из высшего общества!

- Сама удивлена! Но знаете, как у нас в квартале говорят? Любовь зла полюбишь и коз… - Я осеклась и тут же выпалила, для достоверности прижав ладонь к сердцу: - Мы не виноваты! Это незапланированная страсть! Потерпите чуточку. Мне всего дней десять-одиннадцать мучиться осталось, а вашего племянника ещё быстрее попустит. И все снова будут счастливы.

Никогда не думала, как громко умели икать благородные дамы. Вдруг она принялась откидываться на спинку стула, кажется, желая потерять сознание. Матушка тоже проделывала подобный трюк, когда беседа заходила в тупик, а последнее слово оставалось за оппонентом, так что я с тайным интересом ждала, станет ли госпожа ди Элрой, как Летиция, падать на пол или пожалеет розовое пальто. Тетка пожалела. Видать, пальто вышло из-под иглы королевского портного.

Она открыла один глаз и буркнула:

- Водички даже не предложите?

У Шарли Пьетро я читала, что таким образом поступали абсолютно все истеричные тетки высокородных племянников. Сначала водички просили, а потом в лицо бедным героиням выплескивали. В «Красной шапочке» девушка три раза получала от жестокой бабки оборотня Вульфа, а я в субботу уже столько воды выхлебала из пруда, что мне на полжизни хватит, поэтому без колебаний объявила:

- Был клюквенный морс, но я им полила кактус.

Госпожа ди Элрой медленно встала, одернула одежду и выдала то самое емкое ругательство, какое приличные дамы все-таки знали, но позволяли себе говорить только в минуты глубочайшего душевного волнения. Очевидно, она действительно сильно разволновалась.

- Поверьте, госпожа, я сама в таком же впечатлении от нашей встречи, – вежливо поддакнула я.

Передернув плечами, в звенящей тишине она направилась к двери, но вдруг развернулась и отмаршировала обратно к столу. Наклонившись, визитерша схватила измятый чек и фыркнула:

- Бойтесь меня!

От мадам ди Элрой пахло густым ландышевым благовонием. Запах точно был пугающий.

- Да я боюсь, – честно призналась я, стараясь не расчихаться. - Вы даже не представляете насколько. К слову, а можете расписку оставить, что деньги обратно получили? Во избежание, так сказать…

Визитерша снова пошла пятнами и вылетела в приемную с такой проворностью, словно я целилась ей в затылок арбалетом. Яростно громыхнула дверь. Некоторое время я сидела в кресле Элроя, пытаясь осознать, что тетка хотела и почему осталась недовольна, ведь деньги честно вернули, но даже в голове выходила какая-то страшная ахинея. Выпрямив в несчастной «Ледяной принцессе» все странички, я опустила книгу на дно ящика, как в посмертный саркофаг, сверху аккуратно прикрыла папками. Удостоверившись, что любое замятие нежно-желтых страничек папиросной бумаги исключено, я вернулась к себе в кабинет.

Конец напряженного трудового дня наступил совершенно неожиданно. Очень вовремя показалось, будто кто-то хлопнул в ладоши над самым ухом, а так бы проспала до самой ночи. Резко подняв голову от стола, я нащупала под бумагами часы. Время как раз подходило к шести вечера, и стоило поторопиться со сборами в центральную книжку лавку. Сегодня начиналась продажа нового романа Шарли Пьетро «Великолепная Золушка. Жизнь после свадьбы с принцем», продолжение легендарной «Золушки». Ни одна истинная поклонница любовных романов не могла пропустить столь грандиозное событие в жизни сентиментальной литературы! Тем более что Фэйр поклялась занять очередь.

Я потянулась и с ненавистью глянула на письмо в доходный дом. В прошении управляющий утверждал, что в комнатах требовалось заменить обычные фаянсовые ватерклозеты на те, что с повышенной прочностью, и они стоили в три раза дороже. Между строк читалось, как мошенник жаждал нажиться на Элрое. Я начала писать отказное письмо, но туалетные дела меня вконец сморили, и теперь на листе вместо понятных фраз теснились неразборчивые каракули, имелась смачная чернильная клякса и длинная черта до самого края. По столешнице тоже тянулась размазанная рукавом полоска.

- Да что б вас всех разобрало с вашими унитазами! – пробормотала я, проверяя, не испачкалась ли чернилами. Не испачкалась, а вымазала рукав белой блузки в черный горошек, как первоклассница. Испорченная одежда напрочь убила рабочий настрой, я сложила папки, убралась на столе и, закрыв приемную собственным ключом, ушла из конторы.