Финлей усмехнулся. Сам он заметил эту возможность сразу, как только подпольщики показали ему схему охраны. Нападение сверху считалось невозможным, ведь, кроме телохранителей и силовых щитов, Сент-Джона прикрывали защитные системы окружающих башен. Но человек, который готов рискнуть жизнью, может обмануть даже самые сложные приборы. Особенно если ему абсолютно все равно, останется ли он в живых. Последняя мысль даже шокировала Финлея. В основном потому, что была правдой. Он мог обходиться без семьи, он почти спокойно расстался с преимуществами своего прежнего общественного положения, но жизнь без Евангелины не имела смысла. А обстоятельства складывались так, что увидеться им, похоже, больше никогда не придется. Финлей еще раз оглядел шествие. Сент-Джон остановил флаер у главного входа башни и приготовился произнести речь. Ухмылка Финлея стала шире. Теперь лицо его было похоже на неподвижную маску смерти. Кому-то из них двоих суждено умереть в ближайшие секунды. Конечно, проще всего было бы сейчас взять дисраптер и проделать в черепе Сент-Джона маленькую круглую дырочку. Но это слишком уж неспортивно. А Финлей Кэмпбелл не мог поступиться своей репутацией.

Легким движением руки он сбросил веревку вниз, так, чтобы она повисла прямо над головой ничего не подозревающего Сент-Джона. Веревка была сделана из тех же волокон, что и маскирующий костюм, и потому осталась для всех невидимой. Финлей выбрался из своей ниши, уцепился за веревку обеими руками и откинулся назад, собираясь спуститься. Секунду он медлил, чтобы подчеркнуть торжественность момента, а затем прыгнул вниз, даже не пытаясь уменьшить скорость падения. Если бы не кожаные перчатки, он до кости сжег бы себе ладони. Но даже запах дыма не заставил Финлея затормозить. Он остановился лишь в последний момент, когда до Сент-Джона оставалось лишь несколько футов. Отпустил одну руку, осторожно вытащил из-за пояса кинжал… В последний момент Сент-Джон, по-видимому, что-то почувствовал. Он поднял голову, и Финлею оставалось только прыгнуть вниз и всадить свой кинжал прямо в глаз жертве. Что он и сделал.

Тело лорда Сент-Джона конвульсивно дернулось, руки схватили пустоту… Но он был уже мертв.

Подошвы Финлея ударились о палубу флаера, тренированные мускулы спружинили, смягчая удар. Резким движением он высвободил кинжал. Из глаза Сент-Джона фонтаном хлынула кровь. Тело лорда безжизненной куклой рухнуло на палубу. Неожиданное приземление Финлея раскачало платформу так сильно, что телохранители Сент-Джона все еще пытались удержать равновесие, когда Финлей уже выхватил меч и принялся рубить им направо и налево. Лицо его застыло неподвижной маской смерти. Резкими короткими ударами он выводил из строя одного охранника за другим, стараясь, чтобы меч не застрял в теле и не зацепился за чью-нибудь одежду. Охранники тоже вытащили мечи, но Финлей был профессионалом. Хохоча, он продолжал убивать, а если порой чей-нибудь клинок оказывался в опасной близости от его горла, его это ни капельки не волновало. Финлей был в своей стихии. Он был рожден, чтобы драться, и дрался с наслаждением.

Меч вонзился в брюхо очередному стражнику. Резкий поворот — и удар, который должен был снести Финлею голову, прошел мимо цели. Сталь со звоном ударилась о сталь, и Финлей даже обрадовался, что встретил достойного противника. Он обернулся к державшему меч стражнику, и несколько мгновений оба пытались силой отвести вражеское оружие. Вдруг выражение глаз охранника изменилось, и Финлей резко отклонился в сторону — как раз вовремя, чтобы пропустить мимо клинок напавшего сзади стражника. Меч воткнулся в горло противника Финлея с такой силой, что державший его тоже не удержался и рухнул лицом вниз на убитого. Финлей издевательски расхохотался и вонзил клинок в спину неудавшемуся мстителю. Теперь в живых оставалось только трое стражников. С этими Финлей разделался быстро. Не было времени растягивать удовольствие.

Сделав последний изящный пируэт, он прикончил последнего стражника и огляделся вокруг, убирая в ножны окровавленное оружие. Он даже не запыхался. С момента убийства Сент-Джона прошло всего несколько минут, и окружавшие флаер охранники все еще пытались проникнуть на платформу и схватить убийцу. Но силовые щиты их, разумеется, не пропускали. Для того их и ставили на флаер, чтобы никто не смог добраться до его пассажира. А прыгнуть вниз с башни никому пока в голову не пришло. Какой-то идиот додумался выстрелить в Финлея из дисраптера. Отраженный силовым полем луч чуть было не снес головы половине стражников — они еле успели пригнуться. Кто-то, соображавший чуть лучше остальных, крикнул, что надо вызвать на подмогу флаеры, и Финлей понял, что задерживаться здесь больше не стоит.

Осторожно перешагивая через мертвые тела, он подобрался к панели управления и поднял флаер высоко в воздух. Одного быстрого взгляда хватило, чтобы увидеть летящие с юга флаеры подмоги. Финлей до предела увеличил скорость и рванулся вперед, петляя между пастельными башнями. Если у преследователей еще есть чувство самосохранения, они не станут состязаться с ним в скорости. Финлей громко расхохотался и притопнул, просто чтобы услышать, как хлюпает под ногами кровь убитых врагов. Он опять сделал то, что считалось невозможным. Убил неуязвимого, казалось бы, противника и сумел удрать. Финлей не сомневался, что оторвется от преследователей. Он снова обернулся, чтобы взглянуть на неподвижное тело Вильяма Сент-Джона. На залитом кровью лице застыла удивленная улыбка. Финлей снова рассмеялся — громко и самоуверенно. Возможно, кому-то такой смех мог показаться безумным. Но Финлея это нисколько не волновало.

Жена Финлея, Адриана Кэмпбелл, в прошлом — гроза высшего света столицы и обладательница самого громкого голоса и самого острого язычка во всей Империи, сидела перед переговорным экраном и думала, кому бы еще позвонить. Она уже набрала номера всех своих знакомых, включая тех, с кем поклялась никогда больше не разговаривать. Но никто из них не хотел ее знать. Кто-то извинялся, кто-то грубил, но большинство просто приказало слугам отвечать, что хозяев нет дома. Лжецы!

Популярность Адриана потеряла после падения клана Кэмпбеллов и до сих пор не могла с этим смириться. Те самые люди, которые много лет боялись острого язычка и тяжелого характера Адрианы, нынче и знать ее не хотели. Раньше за ней стоял могучий клан Кэмпбеллов, а кто она теперь? Никто. Одна из немногих уцелевших представителей погибшей семьи, изолированная от мира в своем собственном жилище. Никто не хотел разговаривать с Адрианой. Боялись, вероятно, что случившаяся с ней беда заразна.

Один из кузенов Финлея, Роберт Кэмпбелл, занимал в армии довольно высокий пост. Имперский флот славился своей независимостью, что дало Роберту возможность не только спастись самому, но и помочь невестке избежать мести торжествующих Вольфов. В те дни, когда кровь лилась рекой и молить о пощаде было совершенно бесполезно, Адриану оставили в покое — с условием, что она не будет вмешиваться. Адриана заперлась в доме и делала вид, что не слышит стука в дверь и отчаянных призывов о помощи. А в дверь все стучали, и кто-то из просителей громко выкрикивал ее имя, а кто-то плакал. Адриана постаралась уйти как можно дальше от двери и скорчилась там, зажав уши руками. Но это не помогало. Она все равно слышала, как Вольфы оттаскивали кричавших людей прочь от ее двери. Иногда вопли прекращались внезапно, и наступавшая после этого тишина была хуже смерти.