Куп стоял рядом.

— Печатали, скорее всего, не в салоне, а на лазерном принтере. А буквы и цифры, которые ты нашла, напоминают инвентарный номер бумаги.

Дарби взяла следующую фотографию. Те же знаки и на том же месте.

— Предлагаю сделать анализ ДНК волос, — сказала Дарби. — Куп, заканчивай с коробкой. Мне нужно посмотреть рубашку.

Эван тем временем ушел в конференц-зал слушать пленку.

Белая мужская рубашка, размер «L», была подвешена над столом, накрытым специальным листом. Дарби орудовала шпателем над тканью рубашки в надежде обнаружить какие-нибудь прилипшие частицы. Это был очень долгий, кропотливый труд, и Дарби постоянно боролась с соблазном бросить это неблагодарное дело.

— Кое-что нашел, — сказал Пэппи.

На белом листе бумаги, среди кусочков грязи и ржавчины, лежало одинокое темно-синее волокно. Дарби осторожно подцепила его пинцетом и поместила в конверт из кальки. Затем придвинула светоусилитель к найденной улике.

— У меня здесь какое-то черное пятно, похожее на засохшую краску, — сказала Дарби. — И, кажется, не одно.

Время близилось к пяти. Эван попросил людей из лаборатории ФБР задержаться еще на час. Она собрала конверты из кальки и разнесла их по лаборатории, затем принялась проверять отпечатки пальцев.

Куп покрыл коробку нингидрином.[19]Бумага окрасилась в темно-пурпурный цвет. Посылку аккуратно разрезали по швам.

— Снаружи полно отпечатков, — сказал Куп. — Мы взяли для сравнения отпечатки женщины, которая нашла посылку. Внутренняя поверхность коробки идеально чистая. Чего и следовало ожидать, ведь он работал в резиновых перчатках. Маленький кусочек латекса прилепился к клейкой ленте, больше внутри я ничего не обнаружил.

— А что с фотографиями?

— Чисты, как стеклышко. Надеюсь, с клейкой частью ленты и бирками повезет больше. Этим я как раз сейчас и собирался заняться.

— Хорошо. Что-то еще?

— Мы таки выяснили имя производителя, это «Темпест», — сказал Куп. — Штамп стоял на сгибе. Больше я тебя ничем не порадую. Кстати, только что звонила Мэри Бэт. Она в отделе розыска пропавших без вести. Там нашли что-то по двум именам, которые назвала Рэйчел Свенсон.

Живот возмущенно урчал от голода, но Дарби упорно его игнорировала. Она открыла дверь в конференц-зал.

—.. не смог проследить, — говорил Банвиль Эвану.

— Проследить что? — спросила Дарби. Она присела рядом с Лиландом и протянула ему папку с файлами.

— Диане Крэнмор час назад звонили на домашний телефон, — сказал Банвиль. — Включился автоответчик и записал сообщение от Кэрол. Она сказала, что ей нужно поговорить с матерью и обещала перезвонить через пятнадцать минут. Она действительно перезвонила, как и обещала, но разговор длился недолго, и мы не смогли его проследить. Диана Крэнмор уверяет, что узнала голос дочери. Один из моих ребят привез копию записи. Мы как раз собирались ее слушать.

Банвиль нажал на «плэй» на крошечном магнитофоне и откинулся на спинку стула. Эван прекратил набирать что-то на своем ноутбуке. Дарби, сидя в нескольких дюймах от магнитофона, скрестила руки на столе и приготовилась слушать.

На кассете раздался характерный щелчок — подняли трубку.

«Кэрол, Кэрол, это я! Что с тобой?»

Дарби услышала сдавленный всхлип и покашливание, как будто кто-то прочищал горло.

«Кэрол, солнышко, это ты?»

«Мама, это я. Он ничего плохого мне не сделал».

Судорожно глотнула. В трубке раздалось учащенное дыхание.

«Где ты? — голос Дианы Крэнмор. — Можешь сказать, где ты?»

«Я ничего не вижу. Здесь очень темно».

«Где… Что я могу… Кэрол, послушай…»

«Он вместе со мной в комнате. У него нож».

«Защищайся, как я тебя учила».

Щелчок.

Банвиль выключил магнитофон. Эван взглянул на Лиланда.

— С вашего разрешения, я хотел бы отправить пленку в нашу лабораторию. Мы можем усилить звуковой фон, вдруг удастся услышать что-нибудь полезное. Вместе с кассетой было бы неплохо послать почтовый контейнер и снимки. В документальном отделе помогут определить тип печатной машинки, на которой сделаны бирки, и посмотреть, проходила ли она еще по какому-нибудь делу.

Дарби прекрасно понимала, что Лиланда такое положение вещей не устраивает, но и отказать он не мог, потому что документальный отдел ФБР насчитывал семь подразделений, которые изучали все, что имело отношение к бумаге. Бостонская лаборатория не могла похвастать тем же.

— Раз уж у Нас теперь все общее, — скрепя сердце, сказал Лиланд, — мне бы хотелось, чтобы федеральное правительство охотнее с нами сотрудничало.

— Убедитесь в этом сами. — Эван потянулся через стол к телефону и набрал номер.

Он включил громкую связь, и длинные гудки эхом разнеслись по конференц-залу. На другом конце взяли трубку:

— Питер Трэвис слушает.

— Питер, это Эван Мэннинг. Я звоню из бостонской лаборатории. Со мной здесь заведующий лабораторией Лиланд Пратт и криминальный эксперт Дарби МакКормик. Кроме того к нам присоединился старший следователь бостонской полиции детектив Мэтью Банвиль. У них к тебе возникла пара-тройка вопросов. Ты готов?

— Всегда готов, — сказал Трэвис.

— Ты получил цифровые снимки, которые я послал?

— Они сейчас у меня на экране компьютера. Правда, качество оставляет желать лучшего. Сложно разобрать надписи на бирках контейнера. Мне потребуются оригиналы, чтобы определить модель пишущей машинки.

— Ты их получишь. А пока давай займемся фотографиями.

— «НР 179» — это не что иное, как маркировка на фотобумаге производства компании «Хьюлетт Паккард». Бумага выпускается специально для цифровых фотопринтеров. Вставляешь карту памяти или загружаешь цифровые снимки со своего компьютера или любого съемного носителя, и он печатает фотографии три на пять.

— Точно, у нас снимки именно такого формата.

— Я могу взять образец чернил с фотографии и попытаться определить тип картриджа, вставленного в принтер, но это нам мало что даст, — сказал Трэвис. — Так вы Странника никогда не найдете.

— Странника? — удивленно переспросила Дарби.

— Мы к этому вернемся через минуту, — заверил Эван. — Продолжай, Питер.

— Я могу определить, печатались ли фотографии на каком-то конкретном принтере, если этот принтер у вас есть, или нет.

— У меня нет ни принтера, ни подозреваемого. Есть только пропавшая шестнадцатилетняя девушка. А если воспользоваться технологиями цифровой обработки изображений? Нам это что-то даст?