Ничего толкового от Венеры я больше не услышала, да и с тем, что она рассказала, понятия не имела, что делать. Какое все это имеет отношение к Турову и пропавшей Софье? Хотя… допустим, Смолин об ограблении своей возлюбленной что-то знал, то есть ему было известно о причастности к преступлению Чадова, но он скрыл сей факт от следствия… ведь они с Чадовым были друзьями… Или не были? Друзья-соперники, влюбленные в одну женщину. Смолин из благородства покрывал друга, а теперь его шантажируют. Кто? Туров? А смысл? Просто напакостить или денег требует? Но если Смолин помог Чадову, с какой стати Туров на него ополчился?

Пока я над этим размышляла, воркование продолжалось, однако Берсеньев всегда четко знал, когда обольщение следует прекратить. Вот и сейчас он вдруг поднялся и сказал весело:

– Венера Давыдовна, беседовать с вами одно удовольствие. Счастлив, что являюсь вашим другом и могу вот так, запросто…

– Заходите в любое время. Я вам всегда рада, – ответила Венера, несколько обескураженная стремительным уходом.

Берсеньев уже пасся в дверях, и я поспешила к нему присоединиться.

– Мерзкая тетка, – сказала я, когда мы оказались на улице.

– Да ладно, с чего вдруг?

– С того, что ведет себя точно пятнадцатилетняя. Сюсюкает, глазки строит…

– Красивой женщине трудно избавиться от прежних привычек.

– Ага. Она считалась красивой в те времена, когда гонки на колесницах были в большой моде.

– Не преувеличивай.

– Я все понять пытаюсь, чем ты их берешь?

– Кого?

– Баб. Они к тебе так и липнут. Хотя особых талантов я у тебя не вижу. (Это было, конечно, явное преувеличение). И внешность у тебя средненькая. (Это тоже от истины далеко.)

– Я никогда ни в кого не влюбляюсь, и в этом все мое очарование, – теперь он нахально врал, о чем мы оба знали доподлинно, но ловить его на лжи я не стала. – Кстати, Стас вернулся, – заявил Берсеньев и растянул рот до ушей.

– Кстати, я уже знаю, – попытавшись соревноваться с ним в широте улыбки, ответила я.

– И что? Помнится, ты хотела с ним поговорить. Уже не хочешь?

– Отвали, – сказала я, а он кивнул.

– Дрейфишь или уже не уверена, что его любовь тебе нужна?

– Все-то тебе знать надо, а в женщине должна быть загадка. Или изюминка, не помню, что точно.

– Изюминка – это хорошо, но из тебя хоть компот вари.

Он распахнул дверь машины, предлагая мне сесть, но я отмахнулась.

– Пройдусь.

– Злишься?

– Больно надо… воздухом хочу подышать. Лучше скажи, что ты думаешь об этом деле?

– Как-то все мутно… – пожал он плечами. – Хорошо бы понять, что конкретно надеялась раскопать Софья. И богиня наша хитрит и недоговаривает. Воспользуйся своим родством, запроси старые дела. Об убийстве подруги Чадова и об ограблении Венеры.

– Убийство – еще куда ни шло, но ограбление…

– Венера утверждает, цацки с историей, опись их должна сохраниться, такие вещи могут всплыть через много лет. В общем, у тебя широкое поле деятельности. Звони, если что.

– Конечно, позвоню, – фыркнула я. – Даже не надейся, что постесняюсь.

– Я буду только рад.

Он чмокнул меня в нос и сел в машину, а я, чертыхнувшись сквозь зубы, побрела по тротуару в сторону офиса.

Чертыхалась я по одной причине: Берсеньев, как всегда некстати, наступил на больную мозоль, напомнив о Стасе. Мое состояние иначе как шатким не назовешь, а тут еще он со своими советами… Советовать легко, я сама в этом деле мастерица. Но как до дела дойдет, так и тянет голову сунуть в песок.

Как по заказу, накатила тоска. И тут же возникло чувство, что я всю жизнь пробыла в ссылке, далеко от того места, где должна находиться. Наверное, так моряк в дальних краях тоскует по дому. Только я в отличие от него тоскую по дому, где никогда не бывала.

Такие мысли до добра не доводят, это я по опыту знала. Они плавно перетекают к мыслям о веревке, а с этим мы давно и небезуспешно боремся. Сейчас такое состояние, скорее хобби, а еще совсем недавно было не иначе как родом занятий.

Я немного постояла на перепутье, не зная, куда податься: глянуть на дом Стаса, посмотреть на его окна? Зайти к нему запала не хватит. Да и вряд ли он сейчас дома. К себе тем более не хотелось, что там делать? Да и на работу… Агатка, заприметив мою тоску, всполошится, а это нежелательно… Димку дергать себе дороже… В результате я отправилась в кино. Через двадцать минут выяснилось – идея дурацкая, как все мои идеи. Съев попкорн, я покинула зал и с полчаса болталась по улицам.

Выходные тоже не порадовали. В основном я пряталась от Димки, на звонки не отвечала и даже обреталась у родителей. Агатка на вопрос, где ее носит, невнятно бромотала, а Берсеньев и вовсе был недоступен. В общем, понедельник я встречала вздохом облегчения.

Туров вошел в комнату для свиданий, а я подумала: очками положение не спасешь. Такой тип одним своим видом старушек возле подъезда заставит позвонить в полицию, не дожидаясь повода. Начать с того, что все в нем было несуразно: руки слишком длинные, а ноги для такого туловища слишком короткие, мощная грудная клетка, выпирающая, словно барабан, и до нелепого узкие бедра: штаны на них упорно не желали держаться. За то время, что он был в изоляторе предварительного заключения, волосы на бритой голове успели чуть отрасти, но симпатичнее его не сделали. Татуировка кобры, само собой, была на месте.

Туров взглянул на меня исподлобья и спросил насмешливо:

– Смена караула? Вы сестры, да?

Я кивнула, а он добавил:

– Похожи, – сел на стул и сложил руки на груди. – Когда меня выпустят?

– Мы работаем над этим, – туманно ответила я.

– Плохо работаете, – быстро перегнувшись ко мне, буркнул он. – Я здесь торчу уже кучу времени…

– Сочувствую. – Он хмыкнул и головой покачал, а я сказала: – У меня есть вопросы.

– Валяйте.

– Начнем с главного. Как вы можете объяснить появление шарфа Софьи в вашем сарае?

– Объяснить? Очень просто. Она же и подкинула. Или еще какой-то придурок. Я не знаю, – по слогам произнес он. – Мне сказали, на шарфе ее кровь. Надо думать, для меня это плохо. Так? Но я к этому никакого отношения не имею. Я ее не убивал. И очень сомневаюсь, что это сделал кто-то еще… разве что псих, которому в кайф мочить людей без всякого повода.

– Расскажите, как вы познакомились, – предложила я.

Туров удивился:

– Зачем?

– Пытаюсь разобраться в ваших отношениях.

– Нормальные отношения. Она мне нравилась, когда дурака не валяла. Я ей, наверное, тоже. Иначе какого хрена со мной в постель ложиться?