В середине 1955 года, после защиты диссертации, Вадим Петрович получил направление в группу советских войск в Австрию, где несколько месяцев прослужил начальником судебно-медицинской лаборатории. Эту должность ему пришлось оставить в связи с выводом советских войск из Австрии.

Дальнейшая его судьба связана с нашим городом. Здесь он прослужил тринадцать лет —. в судебно-медицинской лаборатории Ленинградского военного округа. Не занимая никаких номенклатурных должностей, офицер Петров подготовил и защитил докторскую диссертацию по проблеме идентификации личности; и это событие было отмечено специальным приказом командования ЛенВО.

После защиты диссертации доктор наук В. П. Петров был направлен на работу на кафедру судебной медицины Военно-медицинской академии, где он служил сначала преподавателем, потом старшим преподавателем до самой демобилизации. В общей сложности Вадим Петрович Петров прослужил в армии без нескольких месяцев тридцать лет.

В конце шестидесятых годов за большую помощь органам милиции и, в частности, за ряд экспертиз по идентификации личности Вадиму Петровичу Петрову было присвоено звание «Отличник милиции II степени». Он очень гордился этой наградой, носил значок на военном кителе, рядом с академическим знаком.

В конце шестидесятых — начале семидесятых годов, когда армия встала перед проблемой дедовщины, но еще задолго до того, как этот вопрос стал обсуждаться официально и муссироваться в прессе, В. П. Петров изучил и обобщил все случаи переломов нижней челюсти у военнослужащих, госпитализированных по гарнизону, и вложил еще один свой кирпичик в строящееся здание армейской чести.

Может быть, Вадим Петрович продолжал бы военную карьеру (тогда служили до пятидесяти лет), но состояние здоровья сделало это невозможным. Заболевание легких — хроническая пневмония — в 1972 году отправило В. П. Петрова в отставку в звании подполковника медицинской службы. Он ушел в отставку из академии, но не из судебной медицины.

Несколько лет Вадим Петрович являлся экспертом Ленинградского областного бюро судебно-медицинской экспертизы. Эти годы до сих пор вспоминают юристы, которым довелось работать вместе с экспертом Петровым.

Владимир Иванович Телятников — ныне заместитель председателя Ленинградского областного суда — как раз в те годы начинал свою юридическую карьеру в должности следователя прокуратуры Тосненского района.

«Хорошо было бы выезжать на места происшествий вместе с судебным медиком, да где же в селе его возьмешь? — рассказывал он. — Если вызывали на происшествие, ехал один, сам составлял протокол, сам и ворочал эти трупы, порой и разложившиеся… Медики потом восстанавливали картину происшедшего по нашим протоколам осмотров Так мы и учились работать.»

Естественно, чем опытнее эксперт, тем большему у него можно научиться. Самым опытным судебным медиком был тогда Вадим Петрович; он очень много помогал следователям, наше общение не ограничивалось назначением экспертиз и получением заключений: если кто-то из следователей обращался к Вадиму Петровичу, он всегда получал сто процентов помощи, никто из нас никогда не слышал от Петрова ни отказов, ни возражений. Он выполнял львиную долю экспертиз, все комиссионные исследования проводились с его участием.

Я держу в руках заключение эксперта Петрова по несложному делу об убийстве отца сыном в Любани; это было на третьем году моей работы следователем.

«Вызов на это происшествие я получил ночью. В сарае лежал труп пожилого мужчины с резаной раной живота, сын этого человека был там же.

Мать рассказала, что отец и сын поругались, оба были пьяными, сын стал размахивать косой, просунутой в дверь сарая, и поранил отца. Когда я осмотрел труп, я понял, что удар был один — второго не понадобилось. Коса поразила отца, продолжая движение, вошла в дверь сарая, застряла и обломилась. Сын не очень упирался, там же на месте и сознался во всем — а куда ему было деваться. Вадиму Петровичу я принес на экспертизу лезвие косы с обломком рукоятки, изъятое мною с места происшествия, из морга Вадим Петрович получил кожный лоскут с раной от трупа».

И к этой на первый взгляд несложной экспертизе Вадим Петрович по обыкновению подошел как мастер.

Сделав с железка косы дистиллированной водой смывы, он отцентрифугировал их в специальных пробирках и отправил коллегам-гистологам для цитологического исследования, а для уточнения формы и размеров поперечника этого самого железка косы и для того чтобы установить, каковы параметры оставляемых косой повреждений, Вадим Петрович использовал пластину воска, которую протыкал косой различными способами.

Протыкая восковую пластинку и проводя при этом железком с различной степенью нажима, на различную длину, Вадим Петрович установил, что по мере увеличения размеров повреждений на воске их форма изменяется от вытянуто-треугольной до Г-образной, и что при Г-образной форме короткий участок повреждения везде имеет длину 0,7–0,8 сантиметров.

Сопоставив описание раны живота у потерпевшего, данное в акте судебно-медицинского исследования трупа, препараты раны, представленные для экспертизы, и экспериментальные повреждения на воске, эксперт Петров пришел к выводу, что они совпадают по общей форме, по соотношению размеров частей этой формы и по длине короткой части Г-образной раны.

То есть ранение вполне могло быть причинено косой, представленной на исследование.

Заключение экспертизы послужило одним из доказательств вины отцеубийцы, которого приговорили к десяти годам лишения свободы; ведь признание виновного является доказательством его вины лишь в том случае, когда оно подтверждено другими данными…

Еще одной иллюстрацией к постулату о том, что признание виновного должно тщательно проверяться всеми доступными способами и огромную роль в этой проверке играют экспертизы, является дело Шаныгиной-Парицкой; дело о трупе в ящике, которое следователь военной прокуратуры майор юстиции Тепаев вел в 1963 году.

Тридцать первого декабря 1962 года из каждого дома на территории жилого городка воинской часта, расположенного близ Ленинграда, неслись звуки музыки, веселые голоса — люди праздновали наступление Нового, 1963 года. После того как отзвучали куранты, добрые соседи пошли поздравлять друг друга с кусками пирогов и бокалами шампанского на тарелочках. Супружеская чета Ивановых постучала в двери квартиры, граничащей с их собственной, — там жили мать и дочь Шаныгины.

На стук никто не ответил; Ивановы прислушались — в квартире было тихо, ни смеха, ни музыки… Мария Тихоновна и Павел Иванович переглянулись. Где же хозяева? Они точно знали, что к Зинаиде Матвеевне на каникулы приехала дочка, студентка-первокурсница Техникума химической промышленности. Девочка скромная, работящая, очень хозяйственная, рано привыкшая к домашнему труду, самостоятельная; кавалеров в военном городке не имела; куда же она могла уйти в новогоднюю ночь?