Чтобы ни у кого из тех, кто мог исподтишка наблюдать за ним, не возникло подозрений, Сашка, все так же дурашливо ухая, запрыгал вокруг машины. Он попытался попробовать ее на зуб, потом стал толкать плечом. Журбин еще немного попрыгал по территории, а потом увидел нечто такое, что заставило его вернуться в чайхану.

Там развертывалась нешуточная битва в мельсек – местный аналог той самой игры, которую мы называем «двадцать одно». Ставки к этому времени заметно возросли. Наглый картежник то проигрывал, то возвращал утраченное с немалым довеском.

Он совсем потерял голову от неожиданных перемен в настроении ветреницы Фортуны, глянул в свои карты, неожиданно бросил на стол увесистую связку ключей и объявил:

– Ставлю на кон машину!

В чайхане повисла мертвая тишина. Горяев знал наверняка, что выигрыш будет за ним, и даже поверить не мог такой удаче. Уж слишком гладко все получалось. Тасуя карты, он вдруг услышал топот чьих-то ног и отзвуки мужских голосов, раздавшиеся у входа. Взглянув через плечо, Петр почувствовал, как внутри у него что-то екнуло. В чайхану вошли люди. В одном из них он узнал члена той самой банды, которую они на днях вразумляли голыми руками во дворе детдома. Того, что его смогут опознать, он не опасался – в момент схватки на десантниках были маски – но присутствие этих личностей основательно напрягло Горяева.

Бандиты увидели жаркую картежную баталию, бесцеремонно отпихнули зрителей и с интересом воззрились на происходящее.

– А ты откуда? Почему я тебя в этих местах ни разу не видел? – неожиданно спросил один из этих субъектов.

– Я издалека, – ответил Петр коротко, чтобы его не смогли разоблачить по произношению.

Однако хватило и этого.

– Постой-ка! А ведь твой голос кажется мне знакомым! – насторожился тип со шрамом на щеке. – Да и говоришь ты с акцентом. А как тебя зовут?

– Эй! – донеслось от двери.

Все оглянулись и увидели Сашку, который держал в руках «Узи».

– Никому не двигаться! Уложу на месте! – предупредил он с самым что ни на есть серьезным видом.

Снаружи послышался гул мотора.

– Вам отсюда не уйти, – желчно объявил меченый тип. – На улице наши люди. Сдайтесь по-доброму, и вас, может быть, помилуют.

Горяев понял, что дело и впрямь пахнет керосином, левой рукой схватил кучу купюр и сунул их за пазуху, правой одновременно выхватил «Узи».

Он ударом плеча отбросил бандитов в сторону, одним прыжком добежал до двери, обернулся и, поводя автоматом, предупредил:

– Это я вас могу пощадить! Дернетесь – срежу в один миг!

Десантники выскочили наружу, накинули щеколду на петлю и заперли ее на навесной замок, лежащий рядом. Понимая, что дорога каждая секунда, они бросились к мотоциклу. В этот момент из-за угла вышли еще двое бандитов, видимо, те самые, о которых предупреждал тип со шрамом, увидели убегающих людей и бросились за ними в погоню. Очередь, выпущенная Сашкой на бегу из короткоствольного автомата, поразила одного в бедро, а другому разворотила щеку. Бандиты припали к земле.

Петр подбежал к тому месту, где был спрятан мотоцикл, в тот момент, когда Журбин уже вытащил чудо техники на дорогу. Сунув руль Горяеву, Сашка выхватил из-за пазухи «Узи» и полоснул очередью в сторону бандитов, выбежавших из-за чайханы. Те метнулись в разные стороны, залегли и ответили беспорядочным огнем.

К счастью, мотоцикл завелся с первого же рывка кик-стартера. Спецназовцы запрыгнули на сиденье и спешно помчались прочь. Когда их подбросило на кочке, из-за пазухи Петра на дорогу вылетели купюры, которые тут же раскидало ветром. Останавливаться и собирать их времени уже не было. Сашка сидел на пассажирском месте задом наперед и, рискуя кувыркнуться на дорогу, время от времени выпускал короткие злые очереди.

Видя, что гяуры от них вот-вот уйдут, бандиты метнулись к своему джипу. На развилке дорог Петр обернулся, сразу же понял, что погони им не миновать, и немедленно свернул на побитый асфальт шоссе.

– Командир, здесь же мины! – оглянувшись, крикнул Сашка.

– Они им опаснее, чем нам! – прибавляя газу, бросил Горяев, старательно объезжая всевозможные колдобины.

Одна из них, засыпанная дорожной пылью, с очень уж четким отпечатком протектора, сразу же показалась ему подозрительной. Поэтому, едва не улетев в кювет, он поспешил ее обогнуть и снова прибавил газу. Бандиты, мчавшиеся сзади, выпускали им вслед частые автоматные очереди. Лишь бешеные прыжки джипа на выбоинах не позволяли им стрелять прицельно.

Увлекшись гонкой, водитель джипа не обратил никакого внимания на выбоину, засыпанную пылью. Колесо автомобиля ухнуло в нее. В следующую же долю секунды ревущий столб огня подбросил джип, и он на всем ходу полетел под откос. Его пассажиры, силой инерции вышвырнутые из кабины, так и остались лежать неподвижно на острых камнях.

Голос, звучавший в мобильном телефоне, изобиловал властными нотками, в нем звенел металл и звучала твердокаменная уверенность в непререкаемости сказанного. Человек говорил на классическом саудовском диалекте арабского, но с заметным англосаксонским акцентом. Рослый мужчина ближневосточного типа в камуфляже натовского образца, но турецкого фасона внимательно слушал его и морщился недовольно, как от зубной боли. Фавваз крайне не любил отвечать на вызовы мистера Невогли. Каждый его звонок означал или разнос, или приказ провести очередную грязную операцию, наподобие той, что пришлось выполнить несколько дней назад.

Тогда мистер Невогли тоже начал разговор с едких замечаний по поводу провала последнего рейда команды Фавваза на Умбелсану, крохотный городишко, стоявший на берегу мутноватой извилистой речки Шаб. Кто бы мог подумать, что обычные гражданские ополченцы, среди которых большинство составляли люди старших возрастов, дадут столь яростный отпор боевикам Сирийской освободительной армии? Бой оказался коротким, но крайне ожесточенным. Было убито около полутора десятков ополченцев, но почти треть подразделения Фавваза тоже вышла из строя – с десяток человек погибли, а раненых вдвое больше. Вот за эту неудачу ему и пришлось выслушивать назидания и упреки в том, что освободители Сирии никак не могут оправдать высокого доверия своих западных друзей.

Впрочем, финал того разговора был уже сугубо деловым. Мистер Невогли без обиняков поручил Фаввазу совершить вылазку в населенный пункт, жители которого поддерживали Асада. Люди Фавваза должны были переодеться в форму бойцов правительственной армии и учинить показательную резню с особой жестокостью. Слушая своего собеседника, Фавваз испытывал некоторое внутреннее неустройство, но это поручение выполнил самым тщательным образом.

Несколько его подчиненных, в числе которых был главный помощник Фавваза, патологический убийца и садист Аль-Вара, под покровом вечерних сумерек пробрались в селение и ворвались в дом, стоявший несколько на отшибе. Фальшивые солдаты Асада связали обитателей дома и залепили им рты скотчем. Потом они самым зверским способом убили всех пятерых мужчин, находившихся там. От девяностолетнего старика до двух его правнуков, мальчиков трех и пяти лет. Сперва Аль-Вара лично выколол несчастным глаза, после чего его подручные перерезали им горло. Ну а затем настал черед шестерых женщин. Насилию не подвергли только двух, самых старых. Их милосердно убили ударами ножа в сердце. На долю тех, что моложе, выпало самое страшное.