Все соскочили с брони, устремившись в рощу.

Заряд с недолетом ухнул в камышах.

— Уводи бэтэр! — заорал Макс.

Команда была излишней, потому что машина, истошно взревев, рванула задним ходом быстрей, чем ездила передним. Через секунду-другую до нее могла добить разве что артиллерия.

Бойцы укрылись за деревьями, открыв ответный огонь. С противоположной стороны заработал пулемет. Поднялся грохот. Завязалась перестрелка.

— Ух-ты, блин, у них ПК! — вскрикнул Сергей, прячась за дуб. — Серьезные ребята.

— Перекатись к другому дереву, — подполз к нему Стас.

Сергей сначала перекатился, потом спросил:

— Зачем?

— У этого ствол потолще.

— Ух-ты, жук навозный!

Денис, выстрелив по вспышке, тут же получил очередь в ответ.

— Здорово лупят, — проворчал он, меняя позицию, — на месте не залежишься.

Макс реагировал на движения, не дожидаясь выстрелов. Мелькнула тень — очередь, шевельнулся куст — две, а если уж сверкнула вспышка — то и три, и четыре.

Сергей, отрезав двоечку, посмотрел на Стаса. Тот лежал за широким дубом, не высовываясь.

— Эй, а ты, почему не стреляешь?

— Куда стрелять — цели-то не видно.

— Здесь тебе не тир, мишени выставлять никто не будет.

— Тогда и дергаться нечего.

— Ориентируйся на вспышки.

— Я так не могу. Пойдут в атаку, тогда и клацну.

— Стас, ты дурак, или просто так?! В какую атаку, здесь река, не заметил?!

— Тем более, чего тогда в прятки играть, поползли отсюда.

— Стреляй, я те говорю! Может, с дуру попадешь, на одного гада меньше станет.

— Ой, да пожалуйста, — Стас, выглянул из-за дерева, прицеливаясь.

В это же время наводчик Андрей нажал электроспуск башенного пулемета. Мощный рокот всколыхнул воздух.

— Ни хрена себе, — охнул Сергей. — Ты какие патроны заряжал?

— Ядерные.

После первых же очередей БТРа духи потеряли всякий интерес к стрельбе. А кому понравится, когда по тебе лупят с недосягаемого расстояния, причем, такими пулями, от которых не всякий дуб прикроет. Зато наводчик Андрей вошел во вкус.

— Буду-б, буду-б, — громыхал он короткими очередями, выкашивая на противном берегу кусты, камыши и молодые деревья.

— Песня, а не стрельба, — довольно сказал Денис, меняя магазин. — Слушал бы и слушал.

— С той стороны уже никто не отвечает! — прокричал Макс. — Пошли нашего бойца успокаивать, а то весь боекомплект просадит.

Сделав знак остальным, они отползли вглубь рощи и, поднявшись с земли, направились к машине. Андрей не унимался до тех пор, пока по броне не застучали откидные приклады… После десятого удара, наконец, наступила тишина.

— Мертвая тишина! — крикнул Макс, хлопая себя ладонями по оглохшим от стрельбы ушам.

— Не ори, мы слышим, — сказал Денис.

— А?

— Понятно. Теперь до завтра будет горлопанить.

— Интересно, мы кого-нибудь убили? — поинтересовался Андрей, высунувшись из люка.

— Пару лягушек и время, — пробурчал Сергей, с укором взглянув на Стаса.

— Я стреляю только по людям, — сказал он в свое оправданье. — Если их не вижу — не стреляю.

— Все правильно, — согласился Денис. — Под Грозным увидел бойцов на броне и сразу выстрелил. Молодец.

— Хватит уже, проехали. Ты лучше похвастайся очередным провалом. Я ведь предупреждал, что убийца из местных джигитов. Здесь тебе не тюрьма, где за лишнее слово на пику садят.

— Вот именно, здесь еще круче — война.

— И все равно — мотив ваш притянут за уши.

— На войне мотив один — враг, и задается он изначально. Как говорил старик-орденоносец — это понятие самодостаточное и в дополнениях не нуждается. Возможно, для мирного времени повод и выглядит малозначительным, а для военного — более чем.

Сергей, счищая грязь с бушлата, покачал головой.

— Поражаюсь я тебе, Антишерлок: умудряешься собственную позицию своей же защитой опровергать.

— В смысле?

— Ты ж сам сказал — для специфичных условий характерны и специфичные мотивы. С чем, спрашивается, споришь? Или для тебя война — это обычная жизнь?

Стас слегка замялся, но попыток оправданья не оставил.

— И все равно я считаю, что шпион зарезать не мог — слишком подозрительно. А вот кавказец — запросто. Горячая кровь.

— Для курортного пансионата — наверное, подозрительно. А на войне, где каждый день гибнут сотнями, да при нашей-то неразберихе — вряд ли. И потом, что здесь подозрительного, если мы до сих пор сомневаемся в шпионской руке. Все верно рассчитано: грешим-то на кавказцев.

Молчавший до этого Андрей, вдруг разразился философской мыслью.

— Незначительный мотив — это характеристика жестокого и циничного образа убийцы. Что ставит его в отдельный ряд.

Стас посмотрел на наводчика, как на предателя.

— Ты где таких слов нахватался, умник?

— По криминологии реферат в свое время писал. Тема сходной была.

— Вот и засунься в свой колодец со своим рефератом. Хватит пережевывать одно и то же. Я, между прочим, совсем другое хотел сказать.

— Так скажи, кто мешает.

— Я и говорю. Если ваш шпион и существует, чему я, естественно, не верю, то это уж точно не капитан. Может, разведчики здесь тоже под обстрел попали, что он, по-вашему, в своих палил? Хорошенький агент: одной рукой информацию сливает, а другой собратьев крошит.

Андрей, прищурившись, окинул взглядом противоположный берег.

— Я там в прицел окопчики видел. Значит, постреливают регулярно. Не в бою же они их рыли.

— Вот и я о том же, — удовлетворенно кивнул Стас.

— Что он сказал?! — крикнул Макс.

Денис, задумавшись, отмахнулся.

— Домой, говорит, пора.

— Это правильно! — поехали, пока светло…

Обратная дорога всегда короче прямой. К тому же, небо к вечеру прояснилось, видимость стала почти идеальной. За бортом потянулись станицы бывшей Кавказской Линии. Прославленная Наурская, знаменитая смелыми казачками, которые во время Кавказской войны 19 века сами, без мужчин (казаки были в походе), отразили нападение аварского хана. За ней — колоритное село Чернокозово, известное своей огромной, с заборами выше кремлевских стен, тюрьмой. Строгие порядки, установленные здесь казаками, наводили ужас даже на самых отчаянных горцев. Отсюда до Моздока было рукой подать…