– Внимание, Голуаз и Коля, выдвигаемся на дорогу. Изображаем новый пост и берем белый «Мерс», который только что прошел проверку. За ним никого больше нет. Но, без стрельбы по-тихому. Чтоб не спугнуть морпехов, они рядом. Журналист остается в засаде.

Гризов кивнул тяжелой головой, смахнув каплю пота с кончика носа. Остальные бодро поднялись, взяли короткие автоматы, заранее вынутые из рюкзаков, и быстро спустились на раскаленное полотно дороги Багдад – Эн-Наджеф.

Гризов на секунду заинтересовался автоматами. Это были не укороченные «Калаши», а совсем другая модель: узкие, тонкие, черные. И, судя по виду, легкие. Такие автоматы Антон видел только в кино у израильских или тех же американских спецназовцев. В том, что и нашим армейцам такие удобные игрушки не помешают, Гризов не сомневался, только вот отделить русского солдат от автомата Калашникова, пусть и громоздкой, но убойной машины, так быстро сознание как-то отказывалось. Должно было пройти время, отпущенное на осознание того факта, что генералы перестали думать только о своих черных прибылях и стали заниматься непосредственной работой: снабжением русской армии лучшими образцами вооружения. А их немало накопилось в различных секретных КБ. Кое-что уже даже дошло до опытных образцов. Уже даже стреляло, летало и плавало, поражая экспертов на военных салонах новизной технической мысли. Но, к сожалению, дальше единичных образцов дело не шло. То денег не хватало, то желания у командования. А в результате более расторопные американцы, вооружив свою армию новейшими образцами техники, сливали на мировой рынок всякое старье, продвигая Россию все дальше по пути одряхления армии.

Нет, когда-то мы были мощными и сильными, но все это было когда-то. В те времена, когда страной владел сильный дух коллективизма, объединявший людей. Его хватало на все, во всяком случае, на то, чтобы создать мощную армию. А сейчас своя армия, несмотря на отдельные, чудом, сохранившие боеспособность части, вызывала у Гризова странные чувства. Она казалась журналисту, знавшему русских людей, колоссом на глиняных ногах. Мощный каркас еще стоит, но дух победителей уже испарился. Ударь его посильнее, и он рухнет. Рассыплется в прах, открывая пехотинцам врага пусть к столице. Ведь так уже бывало в нашей истории не раз, когда враг, прорвав слабую оборону неверия в свои силы, докатывался почти до столицы, и смерть нависала над государством. Оно много раз могло перестать существовать. Но не перестало. Будет ли так всегда? Антону хотелось верить, что и теперь, в который раз, мы снова восстанем из пепла, и воинственный дух победителей вернется в наши души.

Пока Гризов размышлял на высокие темы, из-за ближайшего песчаного холма, выехал белый «Мерседес» старой модели. За рулем сидел бородатый араб, рядом еще один, похожий на него издалека, как две капли воды.

Голуаз и Коля Быстрый, стоявшие по краям дороги, были одеты в песчаного цвета куртки и того же декора брюки. Сразу не поймешь, военные или гражданские. А одинаковые кепки придавали им даже более военный вид, чем одежда. На то и сделал ставку Костян, одетый также и стоявший посреди дороги. Когда машина приблизилась на расстояние пятидесяти метров, он взял автомат в левую руку, приподнял дуло повыше, чтобы водитель понял его намерения недвусмысленно.

И водитель понял. «Мерседес» затормозил, взвизгнув покрышками. «Охранники» блокпоста приблизились с трех сторон к остановившейся машине, взяв на прицел водителя и его спутника. Водитель «Мерседеса» смотрел на странно одетых американцев, ожидая от них сигнала к действию. По его лицу было видно, что он сильно удивлен, если не сказать больше. Будь его воля, послал бы всех этих американцев, понаставивших свои посты через каждый километр, к Аллаху, но сейчас за ними была сила, Аллах же оставил Ирак. И потому приходилось стелится перед оккупантами и рассчитывать, что не убьют. Понемногу привыкать к новому порядку.

Со своего места Антону было видно, что все заднее сиденье «Мерседеса» было завалено апельсинами. Видно, ехали в Эн-Наджеф или промежуточные поселки толкнуть товар по сходной цене. Голод не тетка. «Интересно, подумал Антон, на каком языке будет общаться Костян с арабами. Неужели на арабском?».

Но все оказалось гораздо проще. Приблизившись, Костян махнул дулом автомата в сторону выхода и сказал по-английски:

– Гоу, гоу!

Уже привыкшие за время оккупации к новому языку арабы повиновались. Едва они вышли из машины, Голуаз и Коля Быстрый отогнали их на обочину, поставили на колени и связали веревками, вытащив их из своих карманов. Сообразив, что у них отнимают машину, купцы заволновались, один даже что-то залопотал по-арабски. Но Голуаз для острастки легонько ткнул его прикладом в плечо и сказал как на родном, войдя в образ:

– Шат ап, факин эрабс!

Водитель и его пассажир притихли.

Тогда Костян подал знак Гризову, который подхватил рюкзак на одно плечо и спустился к машине. Открыв задние двери, спецназовцы, наконец, заметили то, что Гризов рассматривал уже пять минут: апельсины. Надо было что-то делать.

Голуаз остался охранять арабов, Костян с автоматов наперевес наблюдать за дорогой, а Коля Быстрый вместе с Антоном стали руками выгребать апельсины из салона. Минут через пять основная масса цитрусовых перекочевала в придорожный песок к большому огорчению арабов, надеявшихся их продать в соседнем ауле.

– Все, – приказал Костян, – хватит. Пора грузится. А то не ровен час, еще кто подоспеет. Не хотелось бы затевать стрельбу.

Открыв багажник, Гризов к счастью обнаружил его почти пустым. На дне валялись только пара ключей и какие-то инструменты. Почему иракцам взбрело в голову перевозить апельсины в салоне, этого он понять не смог. Видно, не только русские загадочная нация, которая возит сено в салоне автомобилей, как ему уже не однажды пришлось наблюдать в своей жизни.

Побросав рюкзаки в багажник, спецназовцы оставили себе только оружие, и расселись в салоне белого «Мерседеса». Костян, сев за руль, дал газу и, оставив в облаках придорожной пыли двух иракцев, погнал в сторону Эн-Наджефа, до которого было еще километров сто и неизвестно сколько американских блокпостов. Но Костяна это не пугало. По всей видимости, он с каждым километром приближался к своей цели и готов был использовать для этого любые средства, вплоть до экспроприации транспорта даже у арабов.

Поскольку американцы по этой стране перемещались только на военном транспорте, то последнее было гораздо незаметнее. Ирак, конечно, оккупирован. Но американцы играли в демократию перед объективами телекамер, и кое-де разрешали арабам перемещаться относительно свободно. Конечно, на каждом шагу человеку в гражданской машине требовался пропуск, но Гризов, увидев, как спецназовцы обходятся с американскими морпехами, решил, что в это время и этой стране, чтобы управлять всеми видами транспорта, им не нужны даже права. Они сами возьмут все, что нужно и разберутся с любым патрулем. А потому он спокойно сидел на заднем сиденье автомобиля, тихо радуясь, что хотя бы сейчас рюкзак не бьет его по затылку.

Тем временем Голуаз, расположившись на переднем сиденье, обследовал бардачок машины и не обнаружил там ничего путного: ни аудиокассет, ни ножика, ни стаканов. Только запылившиеся презервативы. Впрочем, все это у бойцов еще было в избытке, кроме кассет, в которых они не нуждались и презервативов. Не до секса пока. Война кругом. Чего нельзя было сказать об американских морпехах. Те, похоже, без «Плейбоя» с картинками голых теток и плеера с рэпом в ухе, войны не представляли. Про американцев Гризов знал точно, пока их не ударить очень больно, как при Перл-Харборе, эти недоноски будут думать, что война это рок-н-ролл плюс «Кока-кола». Больше всего в своей жизни Гризов мечтал заставить хваленую американскую армию воевать на своей территории, чтобы нация пожирателей гамбургеров на себе ощутила всю демократию, которую она несет миру. Услышала звук падающих на голову авиабомб. Осознала свою настоящую миссию.