Костян первым проскользнул наружу. Оказавшись на улице, Гризов по привычке осмотрелся. Ферма, а точнее хибара, в которой они пережидали до наступления темноты, находилась на небольшом пустыре. Справа от нее пустырь продолжался, уходя в черноту, слева начиналась стена, за которой прятались одноэтажные домишки. В них не было и намека на обитателей. Какое-то предместье Багдада. Таких вокруг города можно насчитать десятки.

Преодолев метров тридцать пустого пространства, Костян прислонился к стене и подождал, пока остальные соберутся в группу. Когда все ровно задышали рядом, он двинулся дальше. Но не в сторону пустыря, а по улице в глубину предместья. Гризов, которому сейчас хотелось находиться подальше от людей, сдержал в себе желание, посоветовать старшому лучший маршрут движения. Все-таки спецназовцы знали Багдад, готовились к заданию, а он ощущал себя здесь как турист без карты. Оставалось надеяться, что Костян выведет группу туда, куда надо. Для Гризова сейчас ничего лучшего не оставалось, как положиться на своих новых товарищей. Так он и сделал.

Пройдя быстрым шагом, постоянно озираясь, пустынную в этот час улицу, и оставив за спиной дома, покинутые жителями, они оказались на перекрестке. Дороги пересекались на вершине холма и расходились от него вниз в четырех противоположных направлениях. В конце одной из них, далеко, километрах в десяти на глаз, если доверять ночной темноте, Гризов увидел большое зарево и несколько очагов огня поменьше. В их отсветах хорошо были видны близлежащие высотные здания. Значит, центр Багдада был слева и довольно далеко. Костян прошел перекресток, выбрав направление вперед и вниз, где, к радости Гризова домов становилось все меньше.

Он оглянулся: остальные члены команды трусили на небольшом отдалении, убрав оружие, но готовые в любой момент к его применению. Тяжелые рюкзаки, накрепко привязанные к спинам с помощью ремней и пояса, почти не болтались. Хорошие рюкзаки. Это Гризов, как горный турист в прошлом, оценить уже успел. Передвигались молча, никто никого ни о чем не спрашивал. Всем все было ясно, конечно, кроме Гризова. Очень хотелось спросить, куда и зачем идем, или хотя бы когда будет первый привал. Но Костян, судя по всему, на скорый привал не настраивался.

Примерно через полчаса дома остались позади, а дорога совсем пропала, в слабом свете ущербной луны. Не видно было почти ничего, кроме маячивший впереди спины Костяна, который стал иногда останавливаться и поджидать остальных, чтобы журналист ненароком не сбился с курса.

Гризов часто спотыкался в темноте, как неподкованный конь. В поисках тропы налетал на сухие ветки деревьев, которые больно кололи лицо. А однажды случайно даже схватился в поисках опоры за ветку кустарника, усеянную шипами. Его сдавленный вопль услышал даже Голуаз, который бежал замыкающим метрах в пятидесяти. Радовало одно, чем темнее, тем труднее американцам их обнаружить. Хотя на память приходили приборы ночного видения и всякие спутники, непрерывно летающие над головой, для которых и ночь не большая помеха.

Антон отогнал прочь предательские мысли о техническом могуществе американцев и стал вспоминать многочисленный примеры русского героизма, с помощью которого русские всегда превозмогали силу захватчиков. Помогло. Хотя спутников и приборов ночного видения это не отменяло.

Судя по наклону местности, группа уверенно шла вниз по откосу. Крупные дома пропали совсем, изредка, оставаясь в стороне от основного пути, маячили одинокие невысокие домишки, полуразрушенные обстрелами и бомбардировками. Здесь уже попадались люди. Пару раз Гризов заметил какие-то огни, похожие на небольшие костры, которые хозяева явно хотели скрыть от американцев, запрещавших разводить костры в темное время суток. Человек, разведший такой костер ночью, был потенциальной мишенью для обстрела или налета морпехов ближайшего блокпоста.

Что это было за место, ведал один Костян. Группа продолжала движение, обходя огни, чтобы не попасть в зону случайного обстрела или не засветится раньше времени. Еще через час такой беготни в потемках по редколесью количество домов впереди резко увеличилось, – по виду это были летние домишки или местные дачи, кое где к ним притулились строения, похожие на гаражи. А чуть выше крыш, как увидел Антон, оторвав свой взгляд от домов, смутно маячила какая-то широкая лента. Резко запахло йодом, запах которого ассоциировался у Гризова с запахом прибрежной тины в пору цветения Финского залива.

«Река, догадался Гризов, наверное, это Тигр. Больше тут быть нечему. Добежать от Багдада до соседнего Евфрата мы бы еще не успели, да и сначала надо было бы преодолеть эту реку».

Словно в ответ на его мысли Костян, подождавший у валуна пока подтянется вся группа, проговорил:

– Дошли до берега Тигра. На мосты не суемся. Ищем лодку.

И снова первым растворился среди домов.

Лодку искали минут двадцать. Война сделала свое дело. Почти все дома, стоявшие у воды, были разрушены во время артобстрелов американской штурмовой артиллерии или авианалетов. И все, что стояло у воды тоже сильно пострадало. Что за объект здесь стоял, было понять трудно, но бомбили основательно.

Осмотревшись внимательнее, прошерстив несколько полуразрушенных рыбачьих хижин, спецназовцы, наконец, обнаружили старую лодку. В нее худо-бедно могло поместиться три человека без снаряжения, но и в этом случае ее плавучесть вызывала опасения. К лодке прилагалось одно весло. Второе, отличавшееся по размеру и качеству, спецназовцы обнаружили в другой хибаре по соседству.

Осмотрев трофей, Костян сделал неожиданный для Гризова вывод:

– Чтобы не утопить снаряжение, – один поплывет за лодкой. Это будет Коля Быстрый. Грузим рюкзаки и отчаливаем. Времени лишнего нет.

Русские находились сейчас уже довольно далеко от центра Иракской столицы. Набережной здесь к счастью никогда не было, люди попадались редкою. Судя по всему, это был рыбачий поселок или какая-то крупная деревня. Высокие тростниковые заросли перекрывали видимость с другого берега или высоких точек, но к счастью сохранилось пара мостков. Поэтому выход к воде не вызвал особенных затруднений.

– Журналист и Голуаз за весла, – скомандовал Костян, когда, движимая плывшей за ней Колей Быстрым, лодка вышла из тростников и закачалась на небольшой волне.

Коля перестал грести, уцепившись за хлипкую корму. Антон и его сосед разобрали весла, причем журналисту досталось некондиционное весло, об которое он сразу поранил себе руку, посадив пару заноз. Проклиная местных мастеров и проворчав «А еще колыбель цивилизации называется», Гризов подналег на весла.

Кое-как они с сидевшим рядом на грубой скамье Голуазом вошли в ритм, и лодка, груженная рюкзаками со снаряжением, пошла к противоположному берегу, до которого было метров двести или триста. Точно Антон не знал, а в кромешной темноте разглядеть что-то в сотне метров не представлялось возможным. Он мог оценить ширину Тигра только один раз, проезжая днем по мосту на микроавтобусе, во время беседы с Натальей, так нелепо погибшей тем же вечером.

О причинах разрушения постигших прибрежный рыбачий поселок Гризов стал догадываться, когда лодка отплыла от берега. Он разглядел рядом с собой, в каких-нибудь двух десятках метров, бетонные опоры гигантского моста, выступавшие из темноты расплывчатыми громадами на фоне неба. Мост был разрушен как раз той стороны, от которой они отчалили. По всей видимости, иракцы защищали его до последнего, но все было тщетно.