Но месторождение обмануло. Слюды оказалось мало, и тогда Тумашевы обратили усилия на поиски других природных богатств. И здесь им сопутствовал успех. Летом 1668 года Дмитрий Тумашев привозит в Сибирский приказ впервые найденные им на Урале, вблизи Мурзинской слободы, драгоценные камни. В челобитной он указал, что обнаружил «в горах хрустали белые, фатисы (гиацинты) вишнёвые, и юги (хризолиты) зеленые, и тунпасы (топазы) желтые…» Представляете, сколь образован и знающ был рудоискатель Дмитрий Тумашев, сколь знал свойства и метод поиска и медной и железной руд, и слюд, и драгоценных камней! Но и это еще не все. В той же челобитной он просит отпустить его снова в Верхотурский уезд. И кроме того, что он там уже обнаружил, обещает приискать еще и золотые и серебряные руды. Он и их знал!

Но дьяки-приказные в этот раз ему почему-то не поверили.

Почти полгода Дмитрий мыкался от одного приказного к другому, попутно добиваясь оплаты расходов от казны. Ведь поистратился он на поиски этих югов и тунпасов изрядно. Еле-еле удалось выбить оплату соболями. Наконец 21 декабря 1669 года Дмитрий Тумашев был вызван в приказ, где ему прочитали грамоту: отправиться в Верхотурье (проезд — за счет казны), искать золото, серебро и драгоценные камни. Но настырного Дмитрия эта грамота не устроила. Золото, серебро, камни… Он понимал — на этой «экзотике» верной прибыли не будет, найти их — дело удачи и, значит, немалого риска. А настоящее верное дело — это обработка железных руд, которые он уже там присмотрел. Потому и требует «хитрой» приписки: вы мне в грамоту впишите, чтобы я и железо в Верхотурье мог искать. И эту просьбу уважили, буквально на следующий день Дмитрий слушал уже новую грамоту, где ему разрешалось просимое! «…Буде в Сибири, где отыщет железную руду, и опыт учинит, и железо будет годно во всякое дело, и ему б в тех местах железо плавить на своих проторях…» — приписали…

Так Дмитрий Тумашев добился позволения ставить свои железоделательные заводы, правда с обязательной сдачей в казну десятой части выплавленного и условием — не ставить завод так, чтобы он стеснял живущих поблизости крестьян, как русских, так и инородцев. Весной 1669 года Дмитрий Тумашев с братьями уже широко развернул поисковые работы в Верхотурском уезде. Ему снова повезло. Да крупно. Вскоре он сообщает верхотурскому воеводе, что ему удалось отыскать «…два изумруды камени, да три камени с лаловыми искры, да три камени тунпасы…» А еще нашел он «камень наждак, пригодный ко всякому алмазному делу…» Находки показались ему столь ценными, что он решил немедленно везти их лично в Москву (тем более что оплата поездки шла за казенный счет). Не остановила его даже просьба тобольского воеводы помочь в опытных плавках руд, переданная специально прибывшим за ним боярским сыном Борисом Черницыным.

— Нет! — ответил Дмитрий. — Не могу!

И в доказательство невозможности ехать в Тобольск пишет воеводе: «Обыскал я великому государю в Верхотурском уезде каменье, а то каменье великому государю годно, и с тем каменьем еду ныне к великому государю к Москве наскоро, а в Тобольск ехать мне не успеть…» Знай, мол, наших!

Но, видно, к поездке той Дмитрия вынуждало не только желание похвастать находкой самому царю. Явно была еще какая-то другая цель. Потому что из Москвы Тумашев, даже не дождавшись официального дозволения, спешит вернуться снова в Верхотурье. Видно, выяснил что-то для себя весьма важное и, осознав это, решил: надо приступать к новому делу.

Почти сразу по приезде Тумашев подает в Верхотурскую приказную избу сказку, где сообщает, что сделал опробование найденной им железной руды, она оказалась доброй, и он с братьями «…из той руды железо учнут плавить» уже в 1669 году.

Железную руду (и богатейшую!) Тумашевы нашли в болотах, из которых брали начало три речки бассейна Тобола — Невья (Нейва), Реж и Исеть, в полудне от горы Павдинский Камень и в нескольких верстах от Краснопольской слободы на Невье-реке.

Здесь и заработал Тумашевский завод — первый из большого числа казенных и частных, что будут давать железо из руд позднее открытой здесь обширной железорудной провинции.

Всем братьям Тумашевым нашлось здесь дело.

Дмитрий был за старшего, главный организатор. На нем лежали и обязанности сношений с властями и обеспечение завода сырьем.

Иван был техническим директором предприятия. Он следил за технологией добычи и варки металла, руководил кузнецами, плавильщиками и другими работниками. На нем лежала и забота обеспечения завода рабочей силой. Сохранился документ, где отмечается, «…что вез с собою крестьян з женами и детьми медной руды плавильщик Иван Тумашев…»

Василий Тумашев ведал сбытом выплавленного железа. Братья вели обширный торг своим металлом. Василий возил его и в Тобольский уезд, и в Верхотурский, и в Тюмень. Есть сведения, что торговля им велась и в Казани, и в Соли-Камской.

Петр руководил продовольственным обеспечением заводского люда. В его ведении находились пашни, сенокосы, свинарник. Он же организовывал и лов рыбы. И покупал кое-что, если это не делалось в тумашевских владениях.

Так вели братья свое хозяйство вплоть до 70-х годов XII века. Во всяком случае, в 1677 году их завод еще работал и давал продукцию,

Но на рубеже XII и XIII веков от строений братьев Тумашевых уже не осталось ничего. То ли пожар, то ли еще какая беда. Но бесценный опыт, который скопили они в разведке богатств Каменного Пояса, далеко в будущее осветил пути поиска многим поколениям рудознатцев.

Знаменитая фамилия — Демидовы.

Малейший шаг каждого, кто ее носил, прослежен и распубликован историками не одной страны. Потому что Демидовы, конечно же, были явлением не столько уральского и не только российского — мирового масштаба.

За многое можно славить эту семью.

И за то, что один только Никита Демидов с сыновьями построил на уральских землях за необычайно короткий период — с 1702 по 1745 год — свыше двадцати крупнейших (даже по европейским меркам) железных и медных заводов.

И за удивительную оборотистость, умение «нажить деньгу», которую они не складывали в кубышки, а заставляли работать. Их капиталы воплощались в домны, кузни, молоты, водяные приводы, корабли… А когда Демидовы тратили свои деньги, то тратили так широко и дерзко, что мир замирал в завистливом восторге. К примеру, уж если делать подарок новорожденному сыну Петра (в 1715 году) — так положить ему на зубок одним махом сто тысяч рублей (по тому времени это была стоимость трех-четырех крупных заводов)!

И за умение мыслить широко, государственно. Не с бухты же барахты они создали и Демидовский лицей в Ярославле, и Демидовские премии ученым. Видели, куда надо деньги вложить — чтоб и государству на века прибыток был.

Но основу их громкой всесветной известности все же положили выделанные на принадлежащих им многочисленных уральских заводах чугун, железо, сталь, медь и изделия из них — отменного, часто никем не превзойденного качества… Изделия демидовских заводов недаром развозили по всему миру.