Доктор при нашем появлении улыбнулась и, попросив Дэвиса посидеть на кушетке, усадила меня в кресло напротив своего стола. На нём уже красовалась папка с моими снимками, которые, как мне известно, показывали, что кисту вырезали удачно.

Осмотрев моё горло и проведя какие-то только ей понятные манипуляции, женщина улыбнулась:

– Кажется, мне попался очень смышлёный пациент, который выполнял все мои требования. Ваше горлышко чистое, воспаления нет, отёк спал. Заживление прошло успешно. Теперь давайте посмотрим, что с вашим голосом.

Я подняла на неё вопросительный взгляд. Заметив его, доктор кивнула:

– Скажите что-нибудь.

Вот так, сразу? Без подготовки? Мамочки… я так долго ждала этого, так мечтала снова начать говорить. Но, когда этот момент настал – все слова вдруг разом вылетели у меня из головы. И я просто сидела, глядя на доктора огромными от испуга глазами.

Женщина, заметив мою растерянность, ободрительно мне улыбнулась:

– Ну же, не стесняйтесь. Что угодно.

Чуть подумав и окончательно растерявшись, я открыла рот и выдавила:

– П-привет…

Точнее, я думала, что выдавлю. Мысленно уже приготовилась к боли, которая сопровождала меня все дни до операции. К тому, что мой голос будет звучать тихо и хрипло, или что из моего горла вообще не вырвется ни звука.

Но нет. Мой голос…он был чистым. Громким, даже звонким, он будто радовался, что я выпустила его из заточения. Одно короткое слово – но как много эмоций! Смущение. Восторг. Эйфория. Страх – да, он явно не скоро исчезнет с горизонта. Но в центре этого – счастье. Светлое и искреннее.

Я рывком повернулась к Айзеку – и увидела в его глазах слёзы. Но, возможно, мне это только показалось, потому что я сама уже рыдала навзрыд. От счастья. От облегчения.

Я снова могла говорить.

Глава тринадцатая

Кайл

Итак, самое страшное осталось позади. Я обрела голос. Но основной пласт работы мне только предстоял. Когда я прекратила рыдать, доктор усадила меня обратно в кресло и начала терпеливо объяснять все принципы реабилитации. Я кивала, как китайский болванчик, но в голове у меня билась только одна мысль – я могла говорить. Я. Могла. Говорить. Это было то самое состояние безграничного счастья, от которого начисто сносит крышу.

Айзек бесшумно приблизился ко мне и положил руку на плечо, тем самым успокаивая и призывая сосредоточиться. Что я и попыталась сделать. Док объяснила, что мне предстоит каждый день делать специальные упражнения, чтобы потихоньку разрабатывать связки. Начинать петь пока не стоило – сперва предстояло окрепнуть и снова научиться правильно разговаривать. Интонировать в нужных местах, чётко произносить все звуки и прочее. На реабилитацию отвели четыре недели. И только после этого я могла попробовать запеть.

Когда мы с Айзеком, преодолев заслон из фанатов и журналистов, снова нырнули в машину и отъехали от больницы, парень задумчиво пробормотал:

– Думаю, с твоим восстановлением не должно возникнуть проблем. Ты ведь не растеряла свой уникальный музыкальный слух.

Я покачала головой, пряча улыбку:

– Поверить не могу, что я две минуты, как снова разговариваю – а ты уже думаешь о работе.

Дэвис хмыкнул:

– Ты ведь не станешь отрицать, что я зеркалю твои мысли? Просто произношу вслух то, что сидит в твоей чудной голове.

Чуть подумав, я всё же кивнула:

– Ты прав. На самом деле мне не терпится снова начать петь. Уверена, у меня будет получаться даже лучше, чем раньше.

– Не сомневаюсь, – губы брюнета тронула лёгкая улыбка, – Только прошу тебя – без самодеятельности. Придерживайся плана реабилитации.

– Конечно, – тут же затрясла я головой, – Я понимаю. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Айзек, – чуть помолчав, добавила я, – Спасибо тебе.

Парень, чуть скосив взгляд, отвлекаясь от дороги, приподнял бровь и поинтересовался:

– За что?

– За всё, – просто ответила я, – Что верил в меня и не сдавался даже тогда, когда я сама была готова опустить руки.

Брюнет улыбнулся. Рука, которая до этого дёргала рычаг переключения скоростей, дотянулась до моей ладони и, накрыв её, мягко сжала.

– Я же говорил, что никогда никуда не уйду. И всегда буду рядом.

– Не ты один, – пробормотала я.

*****

Айзек

Я сразу понял, о ком шла речь. Настроение моментально испортилось. Ну почему в такой момент она позволяла мыслям об Итане испортить всю радость от того факта, что Кайл снова могла говорить? С другой стороны – а чего я хотел? Понимал ведь, что за пару дней чувства не уходят – если они настоящие, конечно. Братцу, вон, хватило, кажется, и пары часов.

– Не хочешь всё же поговорить об этом? – предложил я осторожно.

Мы действительно толком не обсудили этот момент. И что-то мне подсказывало, что Кайл не помешало бы высказаться. Так сказать, излить душу.

– О чём? – нахмурилась девушка.

– Ну, знаешь, – неопределённо махнул я рукой – той самой, которой секунду назад сжимал маленькую ладошку, – Ты, Итан, ваш разрыв.

Но Янг лишь передёрнула плечами и отвернулась к окну. Упс. Кажется, было слишком рано, и девушка решила просто закрыться и оборвать разговор. Однако, чуть помолчав, Кайл негромко сказала:

– Это его выбор и его решение. Пусть будет так. Возможно, я тоже была где-то не права, может быть я на него чем-то давила или раздражала. Ты же понимаешь, я не могу адекватно оценивать эту ситуацию. Я чувствую себя униженной и оскорбленной, поэтому хочу обвинять и оправдываться. Но, по сути – это взгляд только в моей колокольни. А правда у каждого своя.

Я покачал головой, не в силах подобрать слова. Я не понимал – она что, решила примерить на себя образ святой? Почему она даже не пыталась хоть как-то унизить Итана? Сдерживает себя, потому что понимала, что говорила о моём брате? Или просто не знала всей картины целиком? Что он лишь зарабатывал себе место на аллее славы за её счёт? И каждый их выход в люди был тщательно спланирован, чтобы извлечь из него максимальную пользу?

Я не успел оформить свою мысль хоть в какие-нибудь слова. Заметив выражение моего лица, Кайл добавила:

– Не волнуйся, со мной всё будет в порядке. Жизнь в любом случае продолжается. Может быть, меня уже ищет мой настоящий мужчина, только из-за Итана он не мог меня найти. А теперь я свободна и у него есть шанс.

Мои руки против воли сильнее стиснули руль. Ну-ну… Только пусть попробует к ней подойти, я этому «настоящему мужчине» быстро объясню, где выход находится.

И всё-таки, чтобы она там не говорила, но я чувствовал её боль,