пулемётов. Мятежники вообще приспособились передвигаться по ночам. Поначалу прокатывало, но потом в работу вступили бомбардировщики, для которых привезли целый пароход новейших кассетных бомб. Ими, кстати, обрабатывали вражеские окопы, сберегая напалм и ОДАБы для более серьёзных задач.

Ночные бомбардировки благотворно подействовали на характер Веры, Кати и Лизы, и они перестали донимать Красного намёками. Они днём отсыпались и почти не пересекались с Василием. Или это подействовало объявление о помолвке?

А сегодня с утра Василия вызвал генерал-лейтенант Фрунзе и попросил слетать к Сарагосе, где по данным разведки франкисты укрепились настолько, что могли преподнести неприятный сюрприз даже Экспедиционному Корпусу. Не хотелось бы допустить этого.

— Сам понимаешь, Василий Иосифович, там наша разведка сплошь из испанцев, и что они со страху напридумывают.

— Доверяй, но проверяй?

— Вот именно, — кивнул Фрунзе. — Слетаешь, пофотографируешь, посмотришь сам свежим взглядом.

— Сделаю, Михаил Васильевич. Сразу после завтрака и полечу. Чем нас сегодня повара порадуют, не знаете?

— Представления не имею. У вас, у лётчиков, своя лётная столовая, а я питаюсь в обычной генеральской.

За завтраком Василия ждал сюрприз. Под тентом открытой столовой за любимым столиком Красного сидела полусонная Лизавета Бонч-Бруевич, лениво ковыряющаяся ложкой в тарелке с овсянкой. С вкусной и сваренной на молоке овсянкой.

— Доброе утро, дорогая, — правила приличия требовали чмокнуть невесту в щёчку, что Вася и сделал. — Ты же два часа как вернулась, почему не спишь? Как вылет прошёл, кстати? Слышал, проблемы были?

— Мелочи, — отмахнулась Лиза. — Залили горючей смесью артиллерийский склад, а там бабахнуло так, что чуть крылья не сложились.

— Погоди, — нахмурился Красный. — У Франко крупных калибров нет, а трёхдюймовые снаряды с такой силой не взорвутся.

— Но что-то грохнуло? Значит, появились крупные калибры.

— А где это было?

— Километров тридцать перед Сарагосой.

— Понял, как раз туда сейчас на разведку и полечу.

— Вот поэтому мне и не спится, — Лиза отложила ложку и с отвращением отодвинула тарелку. — Тревожно мне, Вася. Предчувствия нехорошие.

— У тебя развит дар предвидения?

— Нет.

— Тогда твои предчувствия из-за усталости. Выпей стакан хорошего вина и ложись спать.

— Вина? — удивилась Лиза.

— Не ром, не коньяк и не водка. Только вино, лучше красное. Я отменяю для тебя сухой закон ровно на один стакан.

— Пожалуй, я воздержусь.

— Как знаешь. Но спать ложись обязательно.

Официантка, так в этой реальности называли привычных капитану Родионову подавальщиц, расставила перед Красным тарелки, пожелала приятного аппетита, и исчезла так незаметно, что наводило на мысли о её принадлежности к ведомству Феликса Эдмундовича Дзержинского. Научный подход к питанию лётчиков пока не применялся — не те скорости, при которых при перегрузках могут взорваться кишки, и потому Василий старался питаться вкусно, калорийно и разнообразно. Сейчас, например, завтрак состоял из овсянки на молоке, яичницы из шести яиц с копчёной грудинкой, какого-то салатика из морепродуктов, блюда с изюмом и вялеными апельсинами, белого калача со сливочным маслом, и огромной кружки кофе с большой плиткой горького шоколада.

— Ну ты и мастер пожрать, — Лиза покачала головой то ли с осуждением, то ли с восхищением.

— Не завидуй. Тем более мне не нужно беречь фигуру. Кстати, ты знаешь, почему раньше было очень много толстых генералов?

— Нет, и почему же?

— Чем крупнее человек, тем больше орденов поместится на мундир.

— А сейчас?

— Сейчас есть ограничения по весу для получения генеральского звания.

— Болтун.

— Ага, и это не единственное моё достоинство, — согласился Василий, убирая шоколад в полевую сумку. — В полёте съем.

— Лучше сухофрукты возьми.

— Да, их тоже, — Красный оторвал край белоснежной скатерти и высыпал содержимое блюда. Получившийся узелок тоже отправился в сумку. — На большой высоте всегда просыпается аппетит.

Пока Василий завтракал, заранее предупреждённые техники и оружейники подготовили самолёт к вылету. Всё проверили, сменили масло на всякий случай, залили бензин под горловины баков, и установили на нижних крыльях кино-фотокамеры, настроенные на автоматическую съёмку трёх кадров в минуту каждая. Вполне достаточно, чтобы ничего не пропустить.

— Ты возвращайся поскорее, — Лизавета помогла застегнуть ремни парашютной подвески. — Обязательно возвращайся, а то мне что-то тревожно.

— Вернусь, — пообещал Красный. — Да что переживать, обычный скучный разведывательный полёт. Самая большая опасность — вывих нижней челюсти от зевания.

— Болтун.

— Ты повторяешься, дорогая, — Вася чмокнул невесту в щёчку и сделал шаг к самолёту. Обернулся. — Будешь должна мне комплимент.

Лететь и в самом деле скучно. Особенно если для экономии топлива держать скорость двести пятьдесят километров в час. В принципе, можно и быстрее, но что там изменится, если прилетишь на десять минут раньше? Разве пропадут четыре ломаные линии окопов полного профиля, куда при желании можно запихнуть целую дивизию? Или исчезнут бетонные колпаки ДОТов на флангах, где сейчас как раз занимаются обваловкой? Или куда-нибудь денутся артиллерийские капониры с гаубицами калибром не меньше ста двадцати пяти миллиметров, если судить по размерам? Кстати, откуда такой калибр взялся? Французы подарить не могли, они ещё с прошлой войны с упорством сумасшедших держатся за трёхдюймовки со шрапнельными снарядами, у англичан гаубиц сроду не было, так как против папуасов они являются излишеством. Немцы подогнали изделия своего сумрачного тевтонского гения?

А что, вполне возможно и немцы. Они до сих пор не могут простить сгоревшие в огне Большого Круга Восточную Пруссию, Померанию со всякими там Мекленбургами, и Берлин вместе с кайзером Вильгельмом Вторым и всеми его наследниками. Распад Германской Империи на мелкие королевства и княжества тоже не могут простить. Вот и гадят по мере сил, козлы швайнехундовские. И больше всех Россию не любят почему-то в Баварском королевстве, хотя они от раздела империи вроде как выиграли. Может быть из-за украденного бароном Микояном рецепта баварского пива и переименовании его в «Жигулёвское»?

Василий минут сорок кружил над позициями франкистов, давая фото-кинокамере запечатлеть всё в подробностях, пару раз пролетал над самой Сарагосой, серьёзно готовящейся к обороне, и ещё три раза его пытались сбить залповой стрельбой из винтовок с земли. Только попасть в движущуюся с большой скоростью на высоте двух километров мишень практически невозможно, а если не знаешь как правильно брать упреждение, то невозможно и теоретически. Посмеялся над бесполезными потугами мятежников, и отправился в обратный путь.

Но что-то беспокоило Красного. Было такое чувство, будто пропустил