Музыка в зале на мгновение стихла и тут же грянула вновь. Теперь «Рамштайн». Но Ангелину Яковлевну это не смутило.

Славик вспомнил: вот всегда так. Как, бывало, ни галдели в классе, как ни гремел музон на школьных вечерах – Ангелина даже не напрягалась, чтобы перекрыть шум. Каждое ее слово, сказанное вроде бы негромко, звучало отчетливо и ясно. Русский язык и литература, что уж. Лет пятьдесят, наверно, преподавала. Это сколько ж ей сейчас? На вид-то не поймешь, то ли сорок, то ли восемьдесят…

Славик переводил взгляд с Ангелины на Михалыча и обратно и тосковал. Сильны, оба сильны, хочется подчиниться. А дома – мать, тоже сильна. Когда ж свобода-то будет? Хорошо хоть, бате всё до фени…

Размышляя так, он пропустил начало беседы, а когда очнулся – изумился: Ангелина сухо требовала, чтобы Михалыч куда-то ушел. На время или насовсем, этого Славик не понял, уловил лишь, что она Михалыча гонит – типа ей с Черепановым надо один на один, – а Михалыч, значит, развлекается. Ну, это пока развлекается, в глазах-то у него такое мелькает… Славик этот взгляд уже неплохо знал.

Но училка еще и угрожала.

– Не медлите не секунды, молодой человек, – сухо сказала она. – Это в ваших же интересах.

Михалыч хохотнул:

– Родителей вызовете?

– Иронию оставьте при себе. Ваши родители совершенно ни при чем, да и вы ни при чем, поэтому мне не хотелось подвергать вас действию проклятия, но может случиться так, что придется. Гарантирую: вы пожалеете, что не послушались.

– Круто! – воскликнул Михалыч. – Проклятие учительницы. Я сейчас уписаюсь со страха.

– В данный момент я не учительница, – бесстрастно сообщила Ангелина Яковлевна. – Я на пенсии. А вот мои экстрасенсорные способности остались при мне. Именно это я и пытаюсь вам объяснить.

– Ясновидящая? – Михалыч затянулся сигаретой, выпустил струю дыма в сторону собеседницы. – Баба Ванга? По совместительству – порча, приворот, сглаз? И как платят, нормально? На метле летаете? Права есть?

Да уж, ясновидящая. В школе все знали: от Ангелины ничего не скроешь, насквозь видит. О чем мечтаешь на уроке, и то знает. Блин, а уж как вперится в тебя, так мурашки по коже бегут и морозец, странный такой, пробирает.

Славику вдруг стало жалко старую учительницу. То ли расчувствовался, то ли опьянел, но стыдно стало смотреть, как безжалостно издевается над ней Михалыч.

– Пойдемте, Ангелина Яковлевна, – сказал Славик. – Давайте я вас на воздух выведу… подышать… а то тут видите, дым какой…

– Сидеть, – хлестко, прямо как в школьные годы, скомандовала училка.

Ну вот, загоревал Славик, так и есть, командует. Ладно, пусть. Сейчас Михалыч ей…

– Ух ты! – притворно восхитился тот. – Ловко! Умеете, умеете… Чтобы, стало быть, клиент видел, что почем… а уж терпила-то тем более… Браво, браво. А позвольте поинтересоваться, мадам, кому отстегиваете?

– Вы о чем? – холодно осведомилась Ангелина Яковлевна.

– Да будет вам, коллега! – скривился Михалыч. Он перегнулся через стол и заговорил совсем другим тоном: – Слышь, кончай фуфло гнать, перхоть старая. Кому башляешь? Управдомше? Две овцы пергидрольные… Не брали тебя пока за сиськи дряблые, а? Покрывает тебя подружка твоя, да? А хочешь, к тебе менты заявятся? Маски-шоу желаешь? Как? Прямо во время сеанса, а? Ментов тоже гипнотизировать будешь, мандень гнилая?

Славик похолодел. Стыд-то какой, блин, блин, блин! А с другой стороны, пытался сообразить он, лихорадочно припав к кружке, Михалыч-то как раз его защищает! Эх, в пятом классе куда проще все было…

– Молодой человек, – спокойно и даже как-то благожелательно произнесла тем временем Ангелина Яковлевна, – вы мне надоели и к тому же ведете себя непозволительным образом. Это, безусловно, заслуживает наказания. Но в каждом подобном случае я даю виновному один шанс. Только один. Сейчас вам следует осмысленно извиниться и оставить нас с Черепановым наедине. Считаю до трех. Раз.

Михалыч махом допил из кружки пиво, поднялся, громко рыгнул, обошел стол и навис над учительницей:

– Давай, божий одуванчик, считай. На счет «три» я тебя провожу до двери.

– Два.

– Получишь от меня легкого пенделя и полетишь к своей управдомше, поплачешься.

– Три.

Ангелина Яковлевна неторопливо повернулась. Славику на мгновение померещилось, что кисть левой руки у нее сменилась небольшими, но устрашающими вилами. Он тряхнул головой, глюк исчез.

– Пошла, пошла! – прикрикнул Михалыч. – Цигель-цигель, ай-люлю!

Ясновидящая дотронулась до него пальцем. Просто дотронулась. Просто пальцем. До живота.

Михалыч с глухим стуком рухнул в проход между столиками.

– Напился, что ли? – крикнул кто-то из зала.

– Да-да, молодой человек перебрал, – хладнокровно подтвердила Ангелина.

– Так на воздух его!

– Не беспокойтесь, – ответила Ангелина, – сейчас он придет в себя и отправится… подышать… Нет-нет, спасибо, мы сами его поднимем!

Славику стало невыразимо страшно. Это был не тот приятный страх, какой накатывает, когда смотришь ужастик – там только нервы щекочет, – а страх настоящий. Безысходный и какой-то… липкий, что ли.

– Что… что… что вы с ним сделали, Ан-Ан-Ангелина Яковлевна?

– Прежде всего, Черепанов, помоги мне усадить твоего знакомого за стол, – распорядилась учительница. – Он достаточно тяжел, мне одной трудно.

Вдвоем они подняли Михалыча, пристроили на стуле.

– Придерживай, чтобы не сползал, – велела Ангелина. – Некоторое время он будет не в состоянии даже сидеть самостоятельно. Система Ху Ванчоу, – сообщила она. – Восьмой век нашей эры. Изложен в нескольких трактатах по… впрочем, Черепанов, подробности тебе мало что скажут, ты вполне заслуживал своих троек. Вкратце: название этого приема можно перевести как «Поцелуй бездны». Активизация определенных энергетических центров человека дает эффект, сходный с сильным алкогольным опьянением. В частности, временно утрачивается возможность контролировать собственные движения. Это версия «лайт», дыхание сохраняется; в классическом варианте оно пресекается, однако летального исхода твой знакомый не заслужил. Хотя он и плохой человек. Полагаю, именно он сбил тебя с толку.

Славик совсем взмок. Все перевернулось с ног на голову. Мало того, что школьная учительница оказалась ведьмой, она теперь еще и каратистка? Или даже хуже? Как Ума Турман в «Килл Билл»! Блин, куда там, круче Умы – той-то пять ударов понадобилось, а тут один, да и не удар, а так, не пойми что!

Уй! Этак, глядишь, сантехник окажется каким-нибудь зомби, а таджик-дворник – стариком Хоттабычем…

В голову долбило: сваливать, подальше от всего этого! В Турцию, в Турцию!