«Не вычислил тебя. Прости»

Кармин менялся. С тех пор, как дожди пошли вверх, минуло почти полтора месяца. Смог и смрад уже не витали в беспорядочном урагане, а склеили хлопья, потяжелели и стелились ниже коленей. Лизали ботинки, взмывали при каждом шаге и ложились на землю. Дышать стало свободнее, виделось далеко.

Спустя пару дней пути дюны остались позади. Бахаоны ползли по влажным кочкам, как пернатые улитки. Прикидывались мигрирующим стадом. На то, чтобы собрать так много зверей, Ёрлю потребовалась почти неделя. Золотые спины дымились: наездники оделись в туман брони. Но хромосфен был невидим для карминских радаров, если те ещё остались где-то. Электролитная слизь окутывала брюхоногие мантии бахаонов: проводила ток и создавала среду, комфортную для движения. Кучи золота рыхлили заболоченный луг. Там, где они ползли, древние идолы – почерневшие, прогнившие боги о двух лицах – качались и уходили в трясину. Но болото выталкивало богов обратно, и те возвращались на место. Даже кривлялись под тем же углом. Словно только природе было позволено ваять и свергать истуканов в этой долине.

Альда дёрнулась на бахаоновой спине и схватилась за лодыжку:

– Ах ты… Жжётся, дрянь! Ведь на каждой кочке стрекает, аж волосы дыбом.

– Не у тебя одной, – пожаловалась Маррада. Она покрылась испариной и позеленела от размеренной качки. – Рабы это назло. Ёрль сказал, если не пригладить пёрышко к пёрышку, они разворачиваются изнанкой и током бьют.

– Чего это ты не с Бритцем, а? Поругались? Сняла его с нерабочей стороны?

Маррада ведь знала, ой, знала привычку сводной сестры толкнуть разговор в наимутнейшее русло.

– Не мечтай: Кай ни с кем. Никогда. Не ругается, – она потрясла шариком видеосателлюкса перед носом Хокс. – Здесь лучший план для пейзажной съёмки. Следи за своим ракурсом. А то сниму тебя жирной или голову обрежу.

Кочка, следом ещё одна – и капитан Берграй подоспел, чтобы поддержать Марраду за локоть. Молча дал ей воды, огладил спину её бахаона и уехал вперёд. Альда хмыкнула:

– А Инфер-то каков красавец, просто дьявол. А? Статный, солидный, породистый.

– Тебе только кобелей на вязку продавать, – процедила бабочка.

– Да как можно променять безупречного Берграя на этого игнортерьера?

– Отвяжись! – вскинулась Маррада и пришпорила бахаона так, что из-под его брюха полетели шлепки жижи.

Близились земли клириков. Рой-маршал и Ёрль объезжали с досмотром всех бахаонов одного за другим – всего семьдесят пять. Каждый нёс двух солдат. Только у командования было по личному бахаону. Солдаты шептались. У крылатых вился дымок из-за спин: нервничали.

– Минори, вы бы, в самом деле, проехали бы к сестрице, – осадил Ёж бахаона Маррады, когда та срезала в сторону от стада. – Там и безопасней, и ему не придется лишний раз отвле… тревожиться.

– Это ты в точку оговорился, Ёрль. Да. Это я тревожусь, а он только отвлекается.

– Вы же знаете, что было.

– Размазня! Поступился мной из-за урьюйской шлюхи и сопляка.

Ёрль понимал, она это в сердцах, конечно. Не со зла. Но невольно оглянулся, не слышал ли Бритц. Маррада была девчонка неплохая, да уж больно капризная.

– Никто ведь толком не знает, каково это – когда эзер инкарнирует, – с отеческой ноткой объяснял Ёж. – Он ли это или точная копия? Тело исцеляется, но нужно больше времени, чтобы собрать душу. Связать заново эти всякие ниточки. Иногда… не получается, – он развёл колючими руками. – Особенно если любовь. Эта ниточка то-о-оненькая, как паутинка. Ну, не лезьте на рожон. Так легко всё испортить. Надо переждать. Здесь у вас нет конкурентов.

– Ладно, Ёрль Ёж. Не утомляй меня проповедями.

К концу дня золотые кучи выстраивались у оборонительного вала перед Кумачовой Вечью. Формировали три своры по двадцать пять бахаонов в каждой. В насыпь были врыты колья, копья, а на самом верху клирики щедро облили чёрную землю битумом. Бахаоны не могли пройти. Внизу же, под валом, нельзя было спешиться, чтобы не засосало по колено. Берграй Инфер выехал перед вереницей:

– Как только мы пересечём эту насыпь, – напутствовал он, – в Кумачовой Вечи поймут, что это уже не миграция стада. Крылатым выше городской стены не взлетать: у них «Фотласс», фотонный лазер. Он не виден снаружи, значит, не бьёт ниже забора. Подобраться можно, но придётся штурмовать ворота. Какое там ещё есть оружие, пока неизвестно. Когда начнём, визоры первой своры просканируют местность, отправят остальным точную карту и…

– …свою последнюю волю, – хмыкнул офицер с краю колонны. Солдаты его своры гоготнули в приподнятые воротники.

Альда и Бритц стояли поодаль. Кайнорт завернул ноги на бахаона, скрестил их поудобней и сосредоточенно протирал стерильный корпус армалюкса.

– Я знаю, вы привыкли к воланерам и гравитационным коронадам, – тем временем продолжал Берграй, разъезжая вдоль свор. – Этот бой отбросит нас далеко в прошлое. Надеюсь, вы ещё не позабыли, как воевать руками и ногами.

– Отхлещу их контрактом, в котором я на это не подписывался, – тот же офицер с краю осмелел и хохотнул громче.

Секунду спустя он вдруг повалился с бахаона и утонул в жиже.

– Ой, – Бритц повёл бровью, не прекращая начищать армалюкс. – Само стреляет.

В упавшей на болото тишине эзеры погнали золотых улиток поближе к насыпи, чтобы спрыгнуть прямо на битум. Он лип к подошвам, не давая бежать, но оставалось не так много времени, прежде чем карминцы зажгли бы вал, обнаружив вторжение.

– Кайнорт! – гаркнула Альда, пока Игор пыхтел над телом шутника в жиже. – Ты что себе позволяешь?

– А Вы знали, что по законам известной вселенной армалюкс просто не может работать? Непонятно, куда отводится энергия аннигиляции при выстреле. Его конструкцию признали парадоксом года по версии журнала «Мюон». Вот так.

– Это был мой солдат, – шипела Хокс.

– Что ж. Бедняга просто не выписывает журналов.

Берграй Инфер во главе своей вереницы вырвался далеко вперёд. Следом, уже получая информацию на визоры, вал перемахнули солдаты Бритца. Шлемы эзеров виртуально дополняли картину боя: приказами командования, местоположением своих и чужих, оценкой тяжести ранений, расстояний и силы броска или удара, траекторию выстрела. И ещё много-много чем. Даже анекдотами. Альда отогнала другие вереницы, чтобы зайти сбоку. На той стороне от вала лежало то же болото, покрытое слоем пепла. Но там была искусственная сеть невысоких насыпей, длинных хребтов шириной в две ладони. По ним ходили жители и званые гости Кумачовой Вечи. Трясина качалась от ярости свор. Им не терпелось расправить крылья, а не топтать жижу. Бритц знал, что нарушил их контракт самым наглым образом, и что этот день будет поворотной точкой: или Вечь падёт без лишней крови, или конец поискам Тритеофрена.