Развалюху, населенную летучими мышами, она превратила в идеальный загородный дом, где все было продумано до последней мелочи: тут тебе и медные тазы на стенах желто-голубой кухни, тут тебе и старинные краны в ванной. Николя в конце концов наскучило все выходные напролет что-нибудь мастерить, а потом из воскресенья в воскресенье часами торчать в вечерних пробках, зато Флоранс просто расцветала на фоне вощеного ситца и искусственно состаренных терракотовых плиток. В этой обстановке, созданной ею самой, но словно сошедшей со страниц глянцевого журнала, она могла сочинить себе прошлое, выдумать детство с целым хороводом кузенов, обожающих ездить верхом, и бабушкой с безупречными манерами, принимающей в своем поместье благовоспитанных внуков. На самом деле, если не считать блеклых воспоминаний о летних лагерях, в памяти Флоранс сохранились лишь убогие кемпинги да августовская смертная скука квартала дешевых домов, и, невзирая на стремительное восхождение по социальной лестнице, в ее душе так и не затянулась рана унизительного детства, о котором она никогда никому не рассказывала. Так что ничего не знавшей об этом Элизе было не понять утешительного могущества дома, где ни одна дверная ручка не скрывает своего почтенного возраста.

Тем не менее какая-то бессознательная осторожность удерживала ее от признания в том, что она испытывает ностальгию по первым приездам, когда приходилось греть воду, чтобы помыться, когда они, стиснув зубы, забирались в сырую постель, а по вечерам жались к огню, чтобы не замерзнуть насмерть.

Элиза обожала эти простые радости, эти выхваченные у цивилизованной жизни минуты, когда их тройственная дружба становилась еще теснее, скрепленная жаркой мяса в камине. Теперь она попросту приезжала в гости к Флоранс, потому и выходка Каролины не слишком ее затронула.

– Нет, ну что за наглость! – кипятилась Флоранс. – И так раз в сто лет собираемся на девичник, а она нам навязывает свое последнее приобретение!

– Ну и отказала бы ей, это, в конце концов, твой дом! – возразила Элиза.

– Не могла я отказать! Она так радовалась, что мы первыми увидим очередного принца!

– Тогда давай воспринимать это как знак дружбы и доверия! Ради этой новой любви она сейчас расстается и с мужем, и с любовником, – может, ей необходима поддержка…

– Знаешь, лучше уж давай не будем увлекаться! Вспомни, сколько раз Каролина знакомила нас с «любовью на всю жизнь»! Она не способна остановиться. Довела и Шарля, и Реми до грани самоубийства, теперь этот… Рафаэль… Он, может, тоже через год дойдет до края… Так стоит ли портить нам выходные из-за какого-то временно исполняющего обязанности?

Каролина позвонила уточнить, в котором часу приедет, накануне вечером, когда Элиза и Флоранс были уже в Нормандии, так что не оставалось ни малейшей надежды спасти встречу подружек.

– Я приготовила ей розовую комнату, – объявила Флоранс.

– Розовую?… Но… ведь это же твоя спальня!

– А где бы еще они могли по-настоящему уединиться? У них ведь роман в самом начале…

– Самое лучшее в любом романе – это начало… – вздохнула Элиза.

– Ой, только не вздумай делиться своими ветеранскими соображениями! Кто ж не знает наизусть, что поначалу мужчина обращается с тобой как с принцессой, а стоит надеть на палец кольцо, принцесса становится для него прислугой. Тем не менее все мы существа настолько жалкие и никудышные, что продолжаем верить, будто без них нет в жизни счастья!

– Тебе следовало предупредить Каролину!

– Попробуй ее предупреди, и слышать ничего не желает. Клянется, что на этот раз можно не опасаться неприятных сюрпризов. Знаешь, ее оптимизм производит впечатление, я даже почти готова ей поверить.

– А почему бы и нет? Она-то знает, что ей надо, – у нее опыта достаточно. Полная противоположность нам с тобой. Мыто были настолько в себе не уверены, что ухватились за первых же, кто до нас снизошел. Не задумывались ведь тогда над тем, стоят ли они нас, правда?

Флоранс горестно скривила губы. То, что сейчас сказала Элиза, не так уж далеко от истины. И потом, в отличие от Каролины, которой, похоже, удалось-таки понять свои потребности, сама она вовсе не уверена в том, что сильно преуспела, сменив мужа. Она не такая разочарованная, как Элиза, и не желает признать, что совместная жизнь мужчины и женщины противоестественна, а близость рано или поздно вырождается, оборачиваясь мерзостью и теснотой. Нет, она тоже не отрицает, что храп, утреннее несвежее дыхание, неплотно закрытая дверь туалета или даже просто необходимость отчитываться в каждом слове или поступке, вся эта бесчеловечная повседневность притупляет чувства любящих. Никуда тут не денешься: отношения ломаются в ссорах, истираются и изнашиваются, и в один прекрасный день оказывается, что вчерашних пылких влюбленных сегодня связывает лишь непрочная ниточка привычки. Но стоит ли по этому поводу волноваться? Флоранс хватает мудрости, чтобы понимать: вовсе трава на другой поляне не сочнее, а смена партнера дает всего-навсего отсрочку года на два, на три… Как не было никогда, так и нет даже одного шанса на миллион уклониться от общего правила, пусть Каролина и уверена, что наконец-то свернула шею неизбежности!

Флоранс зажгла свечку, парижскую ересь под названием «огородные ароматы», хотя в дальнем конце сада у нее зрели настоящие помидоры.

– Она еще не сказала Шарлю, что уходит к другому, – напомнила Элиза. -

Собственно говоря, она просит нас о помощи.

– Ну да… как в тот раз, когда я тебя прикрывала, – помнишь, в те три дня, которые ты провела в отеле с Жаном-Мишелем! Именно это, по-моему, и называется женской солидарностью. В общем, как бы там ни было, долг настоящих друзей в том, чтобы…

– Знаю, знаю: все понимать и никогда не осуждать! Только ведь бедняга Шарль – он тоже наш друг…

– Исключительно благодаря женитьбе, больше ни почему! И вообще, он сам во всем виноват: меньше надо было пропадать на службе. Вот уж типично мужская черта – все они уверены, что в конторе без них не обойдутся… На самом-то деле Рафаэль, должно быть, просто-напросто занял пустующее место законного мужа.

– Ты забыла про бедняжку Реми, который не знает, как и угодить Каролине? Год назад он ради нее бросил жену и детей!

– Она ни о чем таком его не просила.

– Но это еще не повод, чтобы порвать с ним СМСкой!

Элиза не собиралась говорить так резко, само получилось. Собственно, ей не было никакого дела до душевных терзаний Шарля и Реми. Она, как свойственно многим женщинам, считала мужчин куда более холодными и равнодушными, чем они есть в действительности. Но – по множеству причин, в которых сама не могла разобраться, – приезд этого незнакомца заранее стал для нее пыткой. Должно быть, она боялась выглядеть старухой на фоне подруг, замирала от страха при мысли о встрече с чужой счастливой любовью… А как не бояться? Такие вещи способны надолго выбить из равновесия, пусть даже она давно смирилась с безрадостными пробуждениями рядом с мужем. Кроме того, досадно, что придется втягивать живот и подбирать попку, – она-то надеялась хоть немного распуститься, сбросить накопившуюся за неделю усталость, ей сейчас это так необходимо…