— Что же нам с ним делать? — спросила Марта.

— Полагаю, надо познакомить его с мыслями тех, кто задумывался над тем же, над чем и он. Разумеется, книжку по философии для первоклассника найти не так-то просто, но все же есть такие упрощенные обзорные издания, которые будут ему по силам, — он ведь необычайно умный мальчик. Еще пусть почитает басни. Истории с моралью в конце. Эзопа. Попробуйте поискать адаптированные труды известных мыслителей. Он наверняка поймет не все, быть может, даже почти ничего не поймет, но важно другое: он уяснит, что не один он задается подобными вопросами, что, когда подрастет, ему будет где искать ответы. Повзрослеет и сумеет составить собственное мнение. Для человека, который много думает, самое страшное — это отчаяться. Вам нужно помочь Джастину осознать, что он не одинок.

— А вы не посоветуете каких-нибудь конкретных авторов или произведения?

— Думаю, для начала это не так уж существенно. Главное, чтобы было написано доступно для ребенка. Вы, конечно, должны читать это вместе. Можете превратить это в игру. В магазинах учебной литературы наверняка найдутся биографии великих философов в переложении для детей, Платона или Сократа, к примеру. Античных мыслителей.

— Сократа, значит. Господи, доктор Морроу, ему же всего семь лет! — воскликнул Терри Финн. — А что, если ему будет неинтересно?

— Ему будет интересно. Поверьте мне. Только не забывайте по ходу чтения делать комментарии от себя. Как только Джастин увлечется, он начнет воспринимать все написанное буквально. В противовес суждениям, которые он будет находить в книгах, вы должны будете говорить о собственном понимании истинного и ложного, добра и зла. Джастину вовсе ни к чему осваивать азы морального релятивизма. Ему нужно понять, что есть добро и что есть зло. Я не уверен, что он это сейчас понимает.

— Что вы имеете в виду, доктор Морроу? — спросила Марта.

— Джастин воспринимает все очень абстрактно. К примеру, когда он разжигает огонь, то понимает, что в пламени есть разрушительная сила, но он понимает также, что пламя замещает собой то, что в нем сгорает. Он не видит в этом ничего дурного. Он создал нечто. Его интересует именно созидание, а не разрушение. Позвольте ему развивать творческое начало, но при этом четко укажите, где проходят границы дозволенного. Он должен осознать, что у поступков могут быть последствия.

Терри подался вперед.

— Так мы же и пытаемся, объясняем…

— Мистер Финн, я не стремлюсь прочесть вам лекцию о том, как следует воспитывать детей. Джастин — очень необычный ребенок. Как только вы поймете, как работает его сознание, вам станет ясно, что его потребности и мотивы могут идти вразрез с общепринятыми, и сможете на них адекватно реагировать.

— Доктор, а это может быть как-то связано — ну, вы знаете — с обстоятельствами его зачатия? — спросила Марта. До этого Финны никогда не касались этой темы в общении с доктором Морроу, но знали, что в соответствии с действующими законами информация должна была содержаться в медицинских документах.

Доктор Морроу промычал что-то, не раскрывая рта, и отрицательно помотал головой.

— Нет, не думаю. Я обязан написать отчет о результатах обследования Джастина, и если обнаружатся какие-то аналогии с поведением других клонированных детей, то, может быть, кто-нибудь — из университетской лаборатории, к примеру, — проведет исследование. Для меня, для вас, для себя самого Джастин будет оставаться просто мальчиком. Нормальным мальчиком. Если он чем-то и отличается от остальных детей, так это исключительно высоким уровнем развития. Что влечет за собой некоторые сложности, бывает болезненным и иногда пугает. Но мальчик не обладает никакими сверхспособностями. Он не уродец. Он не единственный клонированный ребенок, которого я наблюдаю, и могу вас заверить, что проблемы, возникающие у клонированных детей, так же разнообразны, как и у неклонированных. Не более и не менее серьезны.

Они ехали домой, и, сидя в машине с раскалывающейся головой, Марта чувствовала, как презрение к поведению мужа на консультации жалит ее, словно целый рой забравшихся под кожу пчел. Он давно уже ныл по поводу доктора Морроу: это пустая трата денег, не нужен нашему сыну психиатр, делай, что хочешь, только меня в это не втягивай. И вот, пожалуйста, соблаговолил-таки выбраться на одну встречу и давай изображать из себя заботливого отца! Но Марта молчала. Джастин остался с няней, скоро они приедут домой, а она твердо решила больше не ругаться с мужем в присутствии ребенка. Если начать выяснять отношения сейчас, это наверняка продолжится и дома.

Она сказала Терри, что завтра зайдет за книжками. В торговом центре на Сорок первой улице, кажется, есть магазин вроде того, что доктор описывал; еще она попробует посмотреть в сетевых книжных и в том магазинчике, где продают литературу для альтернативных методов обучения. То, что сказал доктор, показалось ей несколько странным, но, с другой стороны, какому родителю не будет приятно услышать от психолога, что ваш ребенок умен, что он развитой, зрелый, нормальный? Ей всегда казалось, что психологи не любят применять это слово, но доктор Кит сказал именно так.

Теперь у нее был план. Она почувствовала себя лучше. С ее сыном все будет в порядке. В конце концов, дети никогда не бывают такими замечательными, как родителям хотелось бы, но ведь они вовсе не такие ужасные, как нам порой представляется. Рассудив таким образом, Марта протяжно вздохнула, будто выпуская наружу копившееся многие месяцы напряжение; машина тем временем поравнялась с желтым пожарным краном у самых дверей в их гараж — тут Терри наконец признался, что у него роман с другой женщиной.

Неизвестно отчего, может, оттого что ему хотелось убежать от себя или, по крайней мере, от той части своей души, которая была накрепко привязана к пригороду Чикаго, где он родился, ходил в школу, женился, но временами, глядя на деревеньки Новой Англии, разбросанные тут и там по склонам гор или примостившиеся у самой кромки далеких дремлющих ледников, Дэвис начинал вдруг чувствовать тоску по сельской жизни. А вот Брикстон, городок в штате Небраска, вызывал совсем другие эмоции. Когда после утомительного трехчасового марафона, начавшегося в аэропорту Линкольна, они с Джоан въехали в город во взятом напрокат «форде-таурус», Дэвису показалось, что от каждого аляповатого почтового ящика, каждого наличника в подчеркнуто деревенском стиле, от гаражных дверей, украшенных красно-белой эмблемой «Корнхаскерс» — футбольной команды университета штата Небраска — так и веет безысходностью. Он как-то сразу проникся сочувствием к каждому выросшему в этом городе ребенку: подростками они, наверное, чувствовали себя здесь, как в колонии для несовершеннолетних.

— Ты обратил внимание? — спросила Джоан.

— На что именно?

— На тот щит у въезда в город. «Брикстон, штат Небраска. Здесь провел детство профессиональный футболист Джимми Спирс», — процитировала она.

— Что ж, значит, мы попали туда, куда нужно, — проговорил Дэвис. За окном мелькнула заправка, допотопная, с механическим цифровым литромером. — Черт возьми, ты только посмотри на эти античные руины!