— Используешь слабость девочки, чтобы ставить на мне свои бесчеловечные опыты, — он глубоко вздохнул.

— Я не человек, — не повелся на манипуляцию Валентайн.

— Но так же нельзя!

— Я тебя здесь не держу.

— А может быть я хотя бы пару раз побуду без изучения, а? А потом начнешь изучать?

— Нет. И смени голос.

В общем, преодолев все стадии по учебнику психологии — гнев, торг, депрессия, отрицание, Дракуленок перешел к принятию, а мне оставалось только радоваться. Что эти двое не поубивали друг друга (даже не попытались), что они вообще разговаривали, но главное — что я смогу с ним видеться, когда захочу. Хотя скорее когда захочет он, разумеется.

— Вам бы семейный портрет сделать, — хмыкнул Валентайн, заглянув ко мне в комнату в последний вечер выходных. Мы с Дракуленком обсуждали бесчеловечные эксперименты, я восседала на кресле, а он рядом. Такая грозная лошадь с зубами и когтями-кинжалами. То есть конь. То есть драконь. И на самом деле он — милейшей души зверюга, но Валентайн моего энтузиазма не разделял.

А Дракуленок не разделял его исследовательских интересов. Поэтому в ответ на такое заявление только огрызнулся:

— Завидуй молча. Полудракон.

Я быстро вскочила из кресла и захлопнула дверь перед носом Альгора, пока он не опомнился и не решил показать, кто в доме хозяин. Шикнула на Дракуленка:

— Не драконь его!

В ответ он показал мне язык.

Вот как-то так сейчас и строилось наше общение, и еще один его плюс заключался в том, что Дракуленок мог помочь мне и Максу в расследовании. Особенно в том, что касалось Хитара — например, подстраховать брата, пока тот изучает содержимое опекунских ящиков и сейфа. Разумеется, Макс уже горел желанием присоединиться к расследованию как можно скорее, о чем неоднократно писал через свою шпионскую виритту.

Встретиться у нас пока не получалось, потому что я не представляла, что еще придет в голову Драгону. Который появился в Академии с разукрашенным лицом: таким его еще не видели. Когда с таким же появился Сезар, по Академии активно поползли слухи, что братья не поделили Софию Драконову.

Об этом реально шептались на каждом углу — так, что даже я, будучи одиночкой, умудрялась слышать. Клавдия (к сожалению, ее не забрали из Академии под предлогом, что тут учусь страшная я) была одним из главных источников этих слухов, просто местная кладезь желтой прессы. Что касается Софии, я ей не завидовала. С такими подружками никаких врагов не надо, это было понятно еще зимой.

Сейчас стало еще понятнее, потому что Лузанская пустила новый слух, якобы София и Сезар тайно встречаются, и Люциан об этом узнал. Официально Люциан и София не расставались и, хоть и виделись сейчас реже, он якобы не стерпел такого и набросился на брата. Туда же прилагалась душещипательная история, о том, как София разлучает самую чудесную пару Даррании, то бишь Сезара и Женевьев.

После такого в очередной раз я не выдержала. Отбегав, отпрыгав и отмагичив простенькие щитовые заклинания на физподготовке для людей-первокурсников, я пошла прямиком в раздевалку, где эта красота собрала женский круг гремучих змей. И, выразительно постучав Клавдию по плечу, поинтересовалась:

— Чего ты добиваешься?

Местная элита бледнеет. Все же я достаточно страшная, но, видимо, недостаточно для того, чтобы бежать, сверкая пятками, пока Лузанская не отпустила. Поэтому они просто изображают статуи, а Клава поворачивается ко мне. Судя по выражению ее лица, она в теме, что мне нельзя бить ее с ноги. Не только темной магией… хотя, возможно, если совсем без магии, то можно? Эта ехидная довольная рожа просто просит кирпича, как любила говорить тетя Оля. Выражение мне понравилось, и Клаве оно подходит. Особенно когда она так же ехидненько, нараспев, тянет:

— А тебе какое дело, м-м-м-м? Вы вроде с Драконовой никогда не дружили. Или… ой! Зимой сошлись на почве любви к Люциану?! Как считаете, девочки?

«Девочки» — из тех, кто посмелее, начинают похихикивать. Остальные просто кивают, я же вздыхаю. Некоторым людям бессмысленно что-либо объяснять, да и не надо.

— Нет, зато ты дружила. Вот я и думаю, с чего тебя так на ней переклинило?

Клава, осознав, что на Люциане меня зацепить не удастся, слегка теряет боевой запал. Нет, ухмыляться-то продолжает, но уже не так ехидно, как раньше.

— Перед тобой я точно не стану отчитываться.

— Передо мной нет, а перед Иваном Драконовым? — Я пожимаю плечами. — Один раз тот, кто здесь за все и всем платит, спустил тебе твою выходку на почве «против кого дружим». Но если ты продолжишь в том же ключе, не думаю, что он сильно обрадуется. Пока, девочки.

Я мило улыбаюсь и машу рукой собравшимся, прежде чем уйти.

Сама не знаю, что заставило меня вообще все это сказать, но в следующий раз эту группа недоощипанных куриц десять раз подумает, прежде чем заниматься тем, чем они занимаются. Не Клава, так ее девочки, а если поддержки сарафанного радио «Драконова желтизна» у нее не будет, любая «жареная» новость затухнет сама собой.

С этой мыслью я выхожу из женской раздевалки и натыкаюсь на Ярда. Мы буквально влетаем друг в друга на полном ходу, в лучших традициях романтических фильмов. С той лишь разницей, что романтики между нами ноль, а отношения — так себе. Точнее, никак.

— Прости, — бормочет он и собирается уже, обогнув меня, нырнуть в арку, ведущую в коридор, но я его останавливаю.

— Как там Дана и Джиа?

Это не праздный интерес. Я действительно хочу знать, как там девочки, потому что попали они — пусть даже по собственной глупости — между двумя жерновами. Мне правда хотелось бы, чтобы им удалось вернуться в Академию, но пока что об этом ничего не слышно.

— Не очень, — бурчит он и снова хочет пройти, но я снова его останавливаю.

Вообще Ярд очень сильно изменился: у него не осталось той залихватской челки, короткая стрижка, волосы сейчас одного цвета, а взгляд уставший. Такой, замученный что ли. Мы с ним не подходили друг к другу достаточно долго. После всех моих безуспешных попыток хоть как-то пообщаться, не говоря уже о том, чтобы наладить отношения, он меня обходил десятой стороной. Даже «столик аутсайдеров», за которым мы сидели все вместе, мне уступил, дожидался, пока я поем, чтобы войти в столовую, когда я оттуда уйду. Поэтому рассмотреть усталость в его глазах как-то не было времени и возможности, но вот сейчас это мне удалось, и вдруг так жаль стало нашей потерянной дружбы.

Всего, что я потеряла по вине этих зазнавшихся куриц, возомнивших, что все им сойдет с рук — впору хоть возвращайся и действительно бей Клаву с ноги.

Но я удержалась. Просто смотрела на него и ждала ответа.

— Родители Даны подавали прошение о восстановлении, но им отказали. Из салона ее уволили — по той же самой причине, а родители отказались пускать ее обратно домой. Сейчас она работает у стойки информации на портальном вокзале, а я помогаю, чем могу. С Джиа мы не общаемся, ее как раз содержат родители, и кажется, это они запретили ей с нами общаться. На нее были очень большие надежды, но она их не оправдала. Последнее, что я слышал, что они собираются переезжать к морю. Вроде как там жизнь дешевле, а теперь в Хэвенсграде нет смысла оставаться.