– И ты ей поверил? – улыбнулась Аня.

– В каком смысле? – не понял Тарутин и тут же смутился. – Что касается тебя, то я мог бы сказать то же самое, только в еще более восторженных выражениях. А вот что касается предлагаемых мне денежных средств – то тут я в полном недоумении.

– Не переживай, – успокоила его Аня. – Просто нам удалось немного подзаработать, и мы обе решили поделиться с тобой, потому что и ты, сам того не подозревая, оказал нам с Верой существенную помощь.

– Ну, тогда ладно, – согласился Николай. – Хотя мне непонятно, как можно неожиданно так много денег заработать. Там все законно и чисто?

– А разве твоя подруга Бережная способна мухлевать?

– Думаю, что нет, – после некоторого раздумья, ответил Николай и тут же опомнился: – Ну, Вера мне не то чтобы близкая подруга. Просто хорошая знакомая и коллега в некотором роде. А друг у меня только ты… То есть… – Тарутин смутился и начал оправдываться: – То есть у меня есть друзья, но все они мужчины, но как женщина ты ближе всех… То есть как девушка ближе всех именно как друг.

– Тогда выпьем за дружбу, – предложила Аня, которой этот разговор нравился все больше и больше. – Открывай шампанское!

Они выпили по бокальчику и растерялись вдруг, не зная о чем говорить. Выручил телефонный звонок. Ане из Москвы позвонил отец.

– Я все время думаю об этом убийстве на свадьбе, – сказал он, и Аня включила громкую связь, чтобы слышал и Николай. – Очень интересная схема получается. Если вспомнить древнего грека Гераклита, который допускал экспликацию закона разрешенного противоречия, то получается интересная штука…

– Я в философии ничего не смыслю, – напомнила Аня.

– Но это больше к формальной логике относится, – начал объяснять отец. – Аристотель в своей «Метафизике» запретил противоречить вообще. Диалектика Гегеля сняла этот вопрос, допустив оба закона: и закон запрещенного противоречия, и закон разрешенного противоречия. Факты порой противоречат друг другу, что может мешать следствию. И тогда… Как бы тебе объяснить подоходчивее?..

– Тогда вступает в силу закон импликации, – произнес Тарутин. – Условное суждение ложно и только тогда, когда его антецендент – истинное суждение, его консеквент – ложное суждение.

– Совершенно верно! – радостно согласился Михаил Васильевич и после паузы удивился: – Дочка, а кто это рядом с тобой?

– Мой друг, – ответила Аня.

– Мои поздравления, – проговорил Михаил Васильевич. – А теперь слушай мой совет: бери своего друга в охапку и не отпускай его от себя, даже если он такой же старый и занудный, как я.

– Он не занудный, а очень даже молодой и симпатичный.

– Никогда не поверю! – воскликнул отец. – Таких уже давно не делают.

Он вдруг перешел на шепот:

– А вы где?

– У меня дома, – ответила Аня.

– Очень хорошо, – продолжал Михаил Васильевич. – Закрой входную дверь на ключ, а ключ спрячь хорошенько, а лучше выброси в окошко. Ты поняла?

– Да, – так же тихо ответила Аня, чувствуя, что начинает краснеть.

– Пока, – произнес Михаил Васильевич. – Я прощаюсь, а то ты забудешь сделать самую важную вещь в своей жизни. А это убийство чужого жениха – гори оно огнем. Забудь!

Тарутин слышал все или почти все, он сидел за столом с самым счастливым выражением лица. Когда Аня положила телефон на стол, Николай проговорил:

– Твой отец прав на все сто процентов. Мы можем отсечь все возможные ложные допущения, выдвинуть версию о том, что убийство совершил некто служащий в охране Красильникова, как-то связанный с ней или каким-то сотрудником охранной структуры. Я внимательно изучил видеоматериалы и снимки. А потому уверен, что никто из гостей не причастен к убийству. Подозрения могут коснуться лишь режиссера Летягина, но экспертиза показала, что он не стрелял. Гоша Гацкан тоже оказался чист, а потом еще его самого застрелили почти на наших глазах. Еще может быть причастна Валя Колобова. Экспертизу она не проходила, но трудно поверить, что хрупкая девушка могла хладнокровно с трех шагов выстрелом в голову…

– Не надо подробностей, – попросила Аня. – И потом это не Валечка точно.

– Я тоже так думаю. Тогда остаются охранники или некто связанный с ними. Но посторонний человек не мог незамеченным проникнуть на территорию, миновав зоны обзора видеокамер, а потом так же незаметно исчезнуть. Значит, это охранник. Если это не так, то, значит, кто-то из семьи Красильниковых. Невеста вряд ли – она все время была под прицелом объективов. А вот сам Красильников пропадал на время. Жена его, кстати, тоже отсутствовала около четырех минут.

– Мне кажется, что женщина… – начала Аня.

– Теперь по поводу того, что кажется, – перебил Николай. – Мир устроен иначе, чем нам кажется, и мы по этому поводу не возмущаемся. Прости, меня кажется понесло… Кажется!

Они оба рассмеялись. В этот момент снова позвонил отец. На этот раз Аня не стала переходить на громкую связь.

– Надеюсь, ты выбросила ключ в окошко? – поинтересовался он.

– Так и сделала, – соврала Аня.

– Молодец. Но я звонил в первый раз по другому поводу. Просто покопался в том деле об убийстве на свадьбе, применив законы формальной логики, так уважаемой Шерлоком Холмсом, патером Брауном, Эркюлем Пуаро, адвокатом Перри Мейсоном и другими персонажами, и пришел к выводу, что убийцей мог быть или охранник, что маловероятно, или кто-то из семьи Красильниковых – сам Леонид Борисович или его жена, имени которой я не знаю. По мне, так именно женщина и застрелила несчастного парня, а потому надо проверить ее контакты с женихом дочери. Такое случается, когда богатая женщина заводит себе молодого красивого любовника, а тот отдает предпочтение ее дочери. Но учти – это только мое предположение, основанное на законах логики и детективных книгах, которых я начитался в советское время, находясь в ссылке.

Аня давно уже включила громкую связь, и Николай слушал все это с нескрываемым интересом.

– Твой друг далеко? – поинтересовался Михаил Васильевич.

– Я рядом, – отозвался Тарутин. – Слушал и восхищался вами. Я пришел к точно такому же выводу. Кстати, меня зовут Николай и вообще я – следователь и занимаюсь этим делом. Логика – моя страсть. А потому, начав расследование, я выстраиваю сорит, в котором предикатом выступает заключение, в моем случае предполагаемое заключение, основанное на данных и на доказуемых оперативными методами фактах.

– А как вам Аристотелев сорит?

– Там ряд не связанных между собой силлогизмов, а потому выводы могут быть самые нелепые. Я как раз защитил диссертацию по судебным доказательствам политических процессов тридцатых готов.

– Вы правы, – согласился Михаил Васильевич. – У Гоклениуса сорит абсолютно грамотный, без ложных предпосылок… Погодите, зачем вам это все? Какое следствие, какой поиск преступников? Не хотите ли заняться экономикой? У нас ведь, Коля, тоже необходимо проводить оперативно-следственные действия. Не в смысле кого-то хватать за шкирятник и на кичу, а выискивать и находить пути решения проблем, жизненно необходимых для страны. Перебирайтесь в Москву, и я вас возьму в свой институт… Хотя что это я? Оставайтесь там, где вы находитесь. Ладно, заговорился я что-то. Дочке моей трубку передайте.