скучно, когда при первой встрече ты попытался рассказать об оснастке военных судов, – мягко сказала Миневра. – Молодым людям нужно время, чтобы научиться говорить друг с другом, и еще больше времени, чтобы научиться слушать.

Его Величество ласково улыбнулся.

– Ты, как всегда, права, мама, прости!

«Чинно и зрелищно, как и любил Его Высочество, мы двигались почти до полудня. Кавалькада издавала столько шума, что не было слышно даже птичьего пения, и я гадала, какой такой дурной зверь останется в близлежащих лесах, слыша подобное? Оказалось, один нашелся. Он выскочил прямо перед носом своры – серый заяц с огромными ушами, и порскнул прочь, словно у него было сто ног, а не четыре. Собаки взлаяли и погнали за ним. Красивая расстановка всадников и всадниц была нарушена, будто на шахматную доску кто-то бросил камень. Кони дружно поскакали за собаками. Впереди летел жеребец Его Светлости, который с азартом вопил: «Ату его! Ату!»

– Жеребец вопил? – изумилась вдовствующая королева.

– Мама! – укорил Его Величество и продолжил: – «Лошади, везущие коляску, сделали было попытку изобразить галоп, но то ли были слишком ленивы, то ли кучер попался опытный, спустя пару минут они снова пошли шагом. К моему удивлению, Стич никуда не торопился…»

Миневра отложила вязание и прислушалась.

«Я спросила: «Отчего же вы не скачете?» Надеюсь, бедный принц не расслышал в моем голосе разочарования. «Я не люблю охоту, – признался он. – Но могу постоять рядом». «О, тогда пришпорьте вашего коня!» «Зачем, принцесса?» «Ну так вы скорее догоните зайца, чтобы успеть постоять рядом с ним!»

Надо признать, что с чувством юмора у принца все хорошо, потому что после мы долго смеялись, а когда перестали, обнаружили, что охотники скрылись из вида. Коляска медленно ехала куда-то вверх по склону заросшего лесом холма, подскакивая на ухабах. Было очень тихо. Так тихо, что казалось, кавалькада просто растаяла под полуденным солнцем. «Куда мы едем?» – спросила я у кучера. Тот пожал плечами и ответил: «Его Светлость приказал держать на вершину холма – оттуда охоту будет лучше видно, вот я и держу!»

Принц растерянно посмотрел на меня. Знаешь, папенька, иногда он выглядит сущим дитем, даже при всей своей брутальной внешности. Просто хочется погладить его по голове и пожалеть…»

– Нехорошо, – пробормотала королева и принялась сердито накидывать петли на спицу. – Нельзя жалеть мужчину, с которым суждено пойти под венец и прожить всю жизнь!

– Почему же? – удивился Отис.

– Потому что жалость – это одно, а сопереживание – другое. Читай дальше! – отрезала Миневра.

Король пожал плечами.

«Мы проехали еще немного. Лес становился все более густым, то и дело нам приходилось объезжать поваленные стволы. «Ваше Высочество, как вы смотрите на то, чтобы вернуться? – спросил Стич. – Ну ее, эту охоту!» «Да мне, собственно, все равно, Ваше Высочество» – я зевнула и вдруг заметила, как смисса вскочила и вытянулась в струну, держа нос по ветру. В ту же секунду лошади заволновались и зафыркали. «Что это с ними?» – испуганно спросил принц, озираясь по сторонам. Кучер обернулся, выражение его лица мне не понравилось. Я тоже посмотрела назад и очень удивилась. Представляешь, оказывается вышеупомянутый медведь никуда не удалялся, а ждал своего часа, спрятавшись в лесной чаще!»

Отис замолчал.

Вдовствующая королева выронила вязание.

– Ананакса ждет плаха, – помолчав, задумчиво проговорил Его Величество, – однозначно.

– Не делай поспешных выводов, Оти, – напряженно ответила Миневра. – Раз ты читаешь это письмо, значит, с Альви все в порядке! Будем надеяться, принц Стич повел себя, как настоящий мужчина, и спас нашу девочку.

Его Величество лишь качнул головой и склонился к письму.

«На лице медведя сияла неизбывная радость – еще бы, сразу столько еды! Заревев, он поднялся на задние лапы.

Принц Стич выронил арбалет.

Я приготовилась завизжать.

А Кошка, низко заворчав, спрыгнула с коляски и пошла на медведя, выгнув спину горбом, встопорщив шерсть и хлеща себя хвостом по бокам.

Изумлению косолапого не было предела! Во-первых, он никак не мог понять, какой это зверь приближается, ведь смиссы в наших лесах не водятся. А во-вторых, Кошка шипела так яростно, что в душу медведя закралось сомнение в ее дружеских намерениях. Он изумленно хрюкнул.

Уж не знаю, как в Неверии относятся к хрюканью, видимо, все же отрицательно, потому что смисса взвыла, подскочила к косолапому и хватила его когтистой лапой по носу. Бедный мишка завопил от боли и неожиданности, повернулся к нам пушистым задом и припустил со всех ног вниз по склону. «Вы спасли нас, Ваше Высочество!» – сказала я, подавая принцу руку для поцелуя. «Я?!» – изумился Стич. «Конечно, – улыбнулась я, почесывая вернувшейся в коляску кошке клык, – ведь именно вы подарили мне смиссу!» Его Высочество тяжело вздохнул, слез с лошади и отправился разыскивать потерянный в папоротниках арбалет.

Когда мы выехали на вершину холма, кавалькада уже поднялась туда. Заяц оказался слишком быстрым или слишком хитрым, даже «настоящий охотник» не поймал его. Но погоня возбудила у кавалеров и дам зверский аппетит, и слуги спешно расстилали скатерти прямо на траве и выкладывали съестное, принесенное с собой из Самыйсокса. До самого вечера мы пили и ели. По негласному уговору ни я, ни принц Стич не рассказали Его Светлости о том, что произошло. Возможно, рассказал кучер, хотя почему-то я в этом сомневаюсь. Как бы то ни было, твоя дочь жива, здорова, и у нее будет что поведать внукам, поэтому не вздумай наказывать за произошедшее герцога Ананакса, кучера и медведя! На сем целую тебя нежно, и не забудь поцеловать от меня бабушку. Твоя дочь, принцесса Кармодона Альвина».

Ее Величество Миневра выдохнула и откинулась на спинку кресла. Король Отис, отложив письмо, налил себе вина из кувшина, стоящего на столе, залпом опорожнил бокал и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Как? Ну как она умудряется находить приключения на свою… – он запнулся, подбирая приличный эпитет, не подобрал, махнул рукой и налил себе еще.

– Плесни и мне, – хрипло сказала Миневра. – Что-то в горле пересохло…

* * *

Дописав письмо отцу, я запечатала его в конверт, который оставила на столе, и упала в кровать. Кошка, устроившаяся у меня в ногах, сладко сопела. Еще бы! Пока мы утоляли голод, она отправилась на охоту и вдоволь набегалась по лесу. И, видимо, тоже пообедала, потому что, вернувшись, принялась тщательно вылизывать морду и лапы.

А мне не спалось. Я все слышала тихий голос, прозвучавший совсем рядом: «Ваше Высочество, что случилось?»

Я обернулась и увидела Онтарио. У него было странное, напряженное выражение лица.

– А почему вы