Преодолев неизбежные трудности, связанные с первыми месяцами жизни в Сан-Франциско, и привыкнув к университетскому распорядку, Мишель начала участвовать в разных студенческих мероприятиях, втягивая и Мэтти, который, в свою очередь, повсюду брал ее с собой на выходные.

Однажды университет организовал туристическую поездку на несколько дней в Йосемитскую долину. Мэтти поехал тоже, поскольку был президентом университетского клуба «Друзья природы». Он оказался лучшим гидом для Мишель посреди всех тех красот, которые девушке прежде никогда не доводилось видеть. Кузен будил ее рано утром, чтобы вместе взобраться на какую-нибудь отдаленную вершину и встретить восход солнца. Сидя на скалах, молодые люди наблюдали за тем, как солнечные лучи отражаются в брызгах шумного водопада. Мэтти и Мишель соревновались в том, кто сумеет сделать лучший снимок. Она пробудила в кузене дух соперничества, показав ему фотографию с двумя целующимися белками. Мэтти в ответ сфотографировал оленя, заслонившего солнечный диск головой, так что лучи вздымались над ней как золотые рога.

В другой раз Мэтти повез Мишель в Напа-Вэллей. Его пригласил туда близкий друг, семья которого держала в тех краях знаменитый винный завод. В гостях Мишель попробовала удивительно вкусный свежий джем, жареное мясо и расту из местного винограда, а также прекрасные шардоне и каберне.

Таковы были выходные. Когда наступали каникулы (недостаточно длинные чтобы проводить их дома, в Саудовской Аравии, — например, пасхальные), Мэтти вез кузину в Лас-Вегас или Лос-Анджелес. По сан-францисским стандартам, дядю Мишель можно было назвать по меньшей мере представителем верхушки среднего класса. Имея университетскую зарплату Мэтти, дядины «взносы» и ту довольно внушительную сумму, которую Мишель регулярно получала из дому, они вполне могли себе позволить развлечения по собственному вкусу.

В Лас-Вегасе они побывали на знаменитом шоу «Король лев». Потом Мэгги удивил кузину, предъявив два билета в цирк «Дю Солей». В Лос-Анджелесе, где девушка уже бывала прежде, они поменялись ролями — маршрут выбирал не Мэтти, но Мишель. Сначала она отвела его на Родео-драйв, неподалеку от бульвара Сансет, чтобы удовлетворить свою неизменную страсть к покупкам. Мэтти начал ворчать еще до того, как они вошли в первый магазин. Вечер оба провели за кальяном в «Джипси-кафе». На следующий день они гуляли по пляжу Санта-Моника, а ужинали в ресторане «Библос». Потом Мишель заметила целую компанию арабов. Глядя на нее, они догадались, что это их соотечественница, и явно были не довольны, увидев девушку в обществе не араба. Впрочем, американский акцент рассеял их предчувствия; взгляды молодых людей, которыми они привыкли провожать соотечественниц, перестали останавливаться на ней.

Вернувшись в Сан-Франциско, Мэтти отвез Мишель в Чайнатаун, где они гуляли, разглядывая витрины крошечных магазинчиков и забредая в маленькие китайские кафе. Отныне каждый раз, посещая этот квартал, они заказывали фруктовый коктейль с тапиокой, от которой напиток становился тягучим и похожим на клей.

Весной они отправились в парк Голден-гейт смотреть закат. Мэтти играл очаровательные мелодии на гитаре, в то время как солнце постепенно окуналось в море, точно печенье в чашку чая. Зимой кузен угощал девушку горячим шоколадом в кафе с видом на залив и возил на печально знаменитый остров Алькатрас. Прихлебывая обжигающий напиток, они рассматривали зловещие силуэты тюремных башен, воскрешавших в памяти мрачное прошлое Америки.

Больше всего девушке нравилось в Мэтти то, что он с неизменным уважением относился к ее взглядам, как бы сильно они ни разнились с его собственными. Часто аргументы Мишель оказывались достаточно вескими для того, чтобы кузен взглянул на мир ее глазами. Впрочем, молодой человек всегда утверждал, что эти разногласия — не беда, а всего лишь небольшая разница в мировоззрении. Переубеждать друг друга лишь затем, чтобы шагать в ногу, — право, не стоит усилий. На родине Мишель привыкла заканчивать разговор, если он угрожал перерасти в горячую словесную перепалку или обмен оскорблениями. Она неизменно воздерживалась от выражения своих взглядов, если только не находилась в компании близких людей — в частности лучших подруг. Девушка убедилась: в Саудовской Аравии публичные высказывания вовсе не обязательно отражают то, что человек думает на самом деле. Люди неохотно высказывают свое мнение по некоторым вопросам, потому что может вмешаться какая-нибудь важная персона из тех, чье слово — закон, и все тогда ринутся ее поддерживать. Общественное мнение группируется вокруг персональных взглядов, а именно — взглядов наиболее влиятельных лиц.

Неужели Мэтти влюбился в нее? Мишель сомневалась. Может быть, она влюбилась? Невозможно было отрицать, что время, проведенное вместе за два года, и огромное количество общих интересов действительно их сблизили. Мишель не отрицала и того, что порой воображала себя влюбленной в Мэтти — особенно после поэтического вечера на пляже или успешной сдачи экзамена по трудному предмету освоенному не без помощи кузена. Но в глубине ее души по прежнему маячил Фейсал. Секрет, который девушка не могла раскрыть Мэтти. Ничего не зная о Саудовской Аравии, он даже не в силах был представить себе те преграды, которые встали у нее на пути и превратили историю любви в историю потери.

Мэтти, родившейся в свободной стране, верил, что любовь — сверхъестественная сила, способная творить чудеса. В отрочестве Мишель тоже так считала. Но это было до того, как она вернулась из Америки на родину и начала осознавать, что там любовь воспринимают как неприличный анекдот. Мячик, которым можно поиграть, пока власть имущие не отшвырнут его прочь пинком.

Кому: [email protected]

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 22 августа 2004 г.

Тема: Фирас совсем другой!

Насер аль-К. прислал мне письмо, предлагая написать статью для журнала «Дайамонд», главным редактором которого является Шарифа аль-Х[39].

Стало быть, можно получить желаемое, если выдвинуть собственные требования, а следовательно, я подожду, пока мне не предложат делать собственную телепрограмму, как Опре или Барбаре Уолтер[40]!

И учтите, чем щедрее будут ваши предложения, тем больше радости они мне принесут — и тем длиннее окажется письмо, которое вы получите в пятницу. Итак, я жду.

Ум Нувайир поставила перед Садим тарелку с кувейтской тахинной халвой. Они пили чай и лакомились сладким.

— Представляете, тетушка, пока я не встретила Фираса, то даже не подозревала, что Валид мне не подходит.

— Надеюсь, в один прекрасный день ты не скажешь то же самое о Фирасе, когда встретишь следующего.

— Нет! Мне не нужен никто, кроме него! Только Фирас, и точка.