– В нашем городе есть еще краевая психиатрическая больница, – подумав немного, напомнила Ирка. – По логике, именно в нее должны свозить шизиков из городов и весей матушки-Кубани.

– Значит, пушкинских героев там будет гораздо больше, так что наша Татьяна вполне может затеряться в толпе тезок, – сделала я неутешительный вывод.

– Погоди-ка! – Ирка завозилась на сиденье, как принцесса, почувствовавшая под матрасами горошину. – Давай попросим девочку Ларину рассказать нам, как выглядит ее бабушка Тата, а потом сопоставим описание с наружностью нашей Татьяны Батьковны!

– Отличная идея! – возрадовалась я. – И реализовать ее можно еще проще: у меня с собой страница станичной газеты с фотографией нашей Татьяны, покажем ее девочке!

Поскольку мы еще не успели отъехать от дома Лариных, то привели этот новый план в исполнение незамедлительно. Танюшка, которую Ирка виртуозно покликала гортанным голосом с мягким кубанским «гэ», высунулась в заборную дырку, поглядела на газетную фотографию и сказала:

– Вроде похожа на бабу Тату, тоже морщинистая, опять же волосья седые и нос острый, как у воробья, а только шляпы такой у бабы Таты не было. И где же ее палочка? Бабуня без палочки уже год не ходит. Она прошлым летом собирала вишню, упала с лестницы и ногу сломала, – сообщила Танюшка.

– Значит, это другая бабка, – заключила я.

– Может, все же не другая? – огорчилась Ирка. – Девчонка сказала, она похожа!

– Наверное, для десятилетней девчонки все старые бабки похожи, как негры для белых, – предположила я. – У них ведь так много общего – морщины, седина, вставные зубы… Нет, наша Татьяна – совершенно точно не баба Тата. Ты вспомни, как она двигается. Легко, грациозно! Никакой хромоногости нет и в помине.

– Выходит, зря мы приехали в Бураховскую, – расстроилась Ирка.

– Может, и не зря, – возразила я. – На фотке в газете наша красавица, верно?

– Во всяком случае, очень похожа, – согласилась со мной подружка. – Хотя я у нее тоже этой кружевной шляпы не видела.

– Давай-ка наведаемся в редакцию газеты «Бураховское слово», – предложила я.

Ирка не возражала, адрес редакции был пропечатан в газете, и продавщица из хозяйственно-феминистского магазина обстоятельно рассказала нам, как найти нужную улицу. Вскоре мы уже скребли ногтями плотно закрытую дверь, на которой была гордая табличка: «Еженедельник «Бураховское слово», но не было никакой ручки. На ее месте зияло маленькое круглое отверстие, похожее на дырку от пули.

– Вот картинка к вопросу об открытости и доступности СМИ! – язвительно заметила Ирка. – Захочет народ пообщаться с прессой – а фигушки ему!

– Может быть, люди просто ушли обедать? – вступилась я за честь мундира.

– А дверную ручку зачем с собой унесли?

– Может быть, она у них многофункциональная? – с ходу талантливо придумала я. – Дверная ручка, она же – консервный нож, она же – соковыжималка? Японская!

– Говорящая! – Ирка смешливо хрюкнула, но наезжать на прессу перестала. Она уже думала о другом.

– Не вижу, почему бы нам с тобой тоже не покушать! – сказала подруга, озираясь и принюхиваясь. – Интересно, куда они тут ходят обедать?

– В центре станицы обязательно должно быть какое-нибудь заведение общепита, по местным меркам – наиболее фешенебельное, – уверенно сказала я. – Можем покушать там.

Как проехать к центру, нам подсказал какой-то добрый дедуля на велосипеде.

– Все прямо и прямо, до памятника колхознице, а там уже площадь будет, это и есть центр, – объяснил он.

Мы поехали прямо и вскоре увидели обещанный памятник. На неподготовленного зрителя он производил совершенно неизгладимое впечатление.

– Вот это да-а-а! – потрясенно молвила Ирка. – Разные я памятники видала, но такого мне встречать не приходилось!

Монументальная колхозница была сделана из серого зернистого бетона и издали смахивала на округлую пирамиду. Скульптор изваял труженицу нивы, крепко занятую полевыми работами. В одной руке у колхозницы был серп, другой она прихватила в пук колосья, для чего нагнулась, да так и замерла в неуютной, но весьма эротичной позе, имеющей в разговорной русской речи особое определение. Лицом согбенная колхозница была ориентирована на трехэтажное здание станичной администрации, так что местные власти могли расценивать смелую позу скульптурной труженицы как исполненный почтения земной поклон. Зато к улице, ведущей в центр, могучая гранитная жница стояла задом.

– Интересно, какая тут заложена философская идея? – задумалась Ирка.

Я не смогла придумать ничего умного, в голову упорно лезли одни непристойности.

– Не помню, чтобы мне приходилось видеть что-нибудь более занятное! – призналась я, снизу вверх поглядев на крепкие бетонные ягодицы жницы и хихикнув.

– А как же памятник Георгию Победоносцу в Москве на Поклонной горе? – тут же заспорила со мной Ирка. – Я помню, там ты вообще хохотала до слез!

Я вспомнила упомянутый памятник и снова захихикала. Кто видел это произведение искусства, поймет мое веселье. Георгий там вполне победоносный, как положено, на коне и с копьем, которое он с самым сосредоточенным видом заталкивает в глотку Змею. Все вроде хорошо, одна беда: Змей пред Георгием уже лежит нашинкованный, как мясной рулет! При этом у витязя никакого другого оружия, кроме копья, не наблюдается. Впечатление такое, будто сметливый и предприимчивый Победоносец обнаружил Горыныча уже дохлым и даже разделанным на порции и тут же принялся нанизывать на длинное копье змеиный шашлычок.

– Есть хочу! – точно в тему моим воспоминаниям напомнила Ирка. – Где тут обещанный общепит?

Мы вылезли из машины, которую припарковали вплотную к левой стопе колхозницы, и, медленно вращаясь вокруг собственной оси, оглядели здания, окружающие площадь. Ирка, приспустив на нос непроглядно черные очки, скороговоркой читала надписи на вывесках:

– Администрация ст. Бураховской и Бураховского района, УВД Бураховского района, Налоговая инспекция, Сбербанк, Райотдел народного образования, Собес…

– Вот оно! То, что нам надо! – вскричала я, хватая подружку за руку и бросаясь прочь от колхозницы по одной из пешеходных дорожек, радиально расходящихся к однотипным зданиям.

Ирка с готовностью устремилась за мной, но на ступеньках отдела народного образования начала тормозить ногами и верещать:

– Это же не столовая! Нам не туда!

– Туда, туда! – уверенно сказала я.

Взлетела по ступенькам, толкнула скрипучую дверь и оказалась в скучном коридоре, до половины выкрашенном масляной краской цвета гнилой зелени. Я лично называю этот оттенок «тоска зеленая».

– Куда тебя несет? – уныло причитала Ирка, неохотно следуя за мной. – Что нам тут нужно?

– Информация! Кто владеет информацией, владеет миром! – значительно сказала я и решительно постучалась в филенку двери с табличкой «Заведующая».