Немного поразмыслив, сложив в голове два и два, Олеся поняла: не стоит соваться в артистки, если не можешь ничего показать. Пела она неважно, в чем отдавала себе полный отчет. С памятью тоже проблемы, она не всегда могла удержать в голове то, что нужно. Хотя все это Олеся не без оснований считала делом наживным. Все же чем-то отличиться нужно, и девушка выбрала самый, как ей показалось, простой и короткий путь – научиться танцевать.

Благо, недостатка в школах танцев в Киеве не было. Даже здесь, на Борщаговке, висели их объявления. Однако Олеся уже успела окрестить этот район убогим и бесперспективным для жизни и нормального развития личности. Соответственно, любое учебное заведение здесь, любые школы и курсы также не дадут человеку нормальных знаний и перспектив. Потому Олеся, поколебавшись, выбрала себе одну из школ танцев, расположенных ближе к центру. Это было хорошо еще и потому, что давало возможность выходить «в люди», подальше от гнетущей атмосферы столичной окраины.

Ей почему-то захотелось освоить восточные танцы.

Что-то было в них необычное и стильное.

– Сколько тебе лет, напомни? – спросила Ксения, ее преподаватель.

– Уже шестнадцать, – поспешно ответила Олеся.

– Давно?

– Что – давно?

– Исполнилось давно?

– Я же анкету заполняла, и…

Ксения подняла руку.

– Стоп! По-твоему, я заглядываю в каждую анкету? Ты где-то полгода уже ходишь. Видела, сколько начинающих? Мозги кипят, в глазах рябит. Таких, как ты, кто хочет продолжать, меньше, но все равно… Тебя спрашивают – отвечай. Надо, значит.

– Четыре месяца назад, – послушно ответила Олеся.

Ксения, которая была старше ученицы лет на двенадцать, сжала губы в тонкую нить, придирчиво оглядела Олесю, будто видела эту девушку впервые.

– Двигаешься ты хорошо, Леся. А на старший возраст не потянешь. Тебе правда больше шестнадцати не дашь. Если, конечно, на личико смотреть.

– Не понимаю, к чему все это…

– Хорошо двигаешься. И тут подходяще. – Ксения легонько коснулась груди Олеси, выпирающей под тонким свитером. – Возраст вот…

– Да причем возраст-то?

Ксения вздохнула. Совсем не слушая Олесиных вопросов, задумчиво выставила руку перед собой, раскрытая ладонь оказалась на уровне лица ученицы.

– Разве что так закрыть.

– Зачем?

Ксения снова вздохнула.

– Тут вот какое дело… Знаешь же сама: из тех девушек, которые после начального курса идут дальше, при нашей школе формируют танцевальные коллективы.

– Ну да, выступления на корпоративах, индивидуальные программы, все такое…

– У тебя, Лесь, неплохо для начинающей получается турецкий стиль. Это клиентам, как правило, больше всего нравится.

– Ага, конечно! – подхватила Олеся, которая, кажется, начинала понимать, к чему клонит преподаватель. – Бедла[2]такая, что ты почти голая! Залезаешь на стол – и вперед! Да, у публики слюни текут.

Ксения согласно кивнула.

– Именно потому, что костюм для танца в этом случае более открытый, такие танцовщицы чаще всего востребованы. Проблема только в том, что несколько девушек уже отказались танцевать.

– Отказались?

– Есть заказ. Но заставить мы здесь никого не можем, да и я лично девчонок понимаю.

– А я – нет!

– Потому, Леся, я с тобой и разговариваю. Смотри: есть такой клуб, называется «Дельфин». Точнее, это вроде ресторана, где есть сцена и выступают всякие артисты для избранного круга зрителей. Туда посторонние, люди с улицы, редко ходят. Клиентура своя, проверенная и… как бы точнее выразиться… В общем, раньше такую публику называли бандитами.

– Сейчас как? – вежливо поинтересовалась Олеся.

– Понятия не имею. Сами себя они бандитами точно уже не называют. Но я общалась много раз с менеджером – контингент еще тот. Там завтра очередной день рождения, имениннику один гость хочет сделать подарок: танец живота, как раз в турецком варианте. И наши девушки – кто знает – второй раз туда идти не хотят.

– Пристают? – Олеся была достаточно взрослой, чтобы уловить проблему с полунамека.

– Можно и так сказать, – подтвердила Ксения. – Понимаешь… Ой, чего я тебе очевидные вещи объясняю! Сама же видишь, полгода уже ходишь к нам. Короче, у нас тут школа, а не бордель. Эти же, – она кивнула куда-то себе за спину, – вдруг решили: раз молодые девчонки в открытых костюмах танцуют восточные танцы, значит, они по умолчанию проститутки. И если за выход заплатили, это предполагает бонус в виде секс-услуги. Я тебе прямо говорю, Леся, как оно есть.

– И скандалы были?

– Не то чтобы скандалы… Просто нашим девушкам, у которых серьезные планы в профессии, неприятно, когда их лапают и тащат в кабинет директора.

– А директор что же, молчит?

– Так сам же директор и тащит!

– Стоп, он сам договаривается?

– Нет, у «Дельфина» менеджер есть. Директор обычно клинья к девушкам подбивает. Думаю, действует наудачу, понимает прекрасно – не проскочит, и все равно… Натура такая у человека.

– И вы не отказываете им?

– Постоянные клиенты. – Ксения в который раз вздохнула. – Платят аккуратно. Девушка получает сто долларов за танец, пятнадцать минут работы. Ну, и наш менеджер тоже не в обиде. Главное, – она если и смутилась, то лишь на долю секунды, – преподаватель, ну, тот, в чьей группе девушка, тоже денежку за это получает. Они рекламу нашу у себя на сайте ставят бесплатно, вернее, ссылку на наш сайт. Там богатые клиенты пасутся… Невыгодно с ними ссориться, Леся.

Девушка наморщила лоб, осмысливая услышанное.

– То есть я должна танцевать в этом «Дельфине»?

– Ты ничего не должна! – слишком поспешно проговорила Ксения. – Ничего ты никому не должна, ты не работаешь тут, а учишься пока. Если откажешься, ничего ни тебе, ни мне не будет. Просто не заработаем на этот раз, как-то выкрутимся. Другое дело, что потом придется еще раз выкручиваться, и вот тогда очередного приглашения уже не будет. Потом нам уже самим придется о себе напоминать, а это – совсем другие условия сотрудничества.

– Получается, я должна выручить сейчас школу?

– Еще раз повторяю: ты никому ничего не должна. К тому же в твоей ситуации я вообще не имею права тебя о таком просить.

– Почему? – не поняла девушка.

– Ты не можешь танцевать почти что голая на столе в ночном клубе за деньги. Тебе только недавно шестнадцать исполнилось. Ты несовершеннолетняя, понимаешь?