При этом имени она задрожала и еще сильнее прижалась ко мне. Я пытался узнать подробнее, но ужас ее при одном упоминании Вьеру и их обиталища У-уху был настолько силен, что я прекратил дальнейшие расспросы. Мне удалось, правда, выяснить, что Вьеру уносят только маленьких девочек и очень редко взрослых женщин, пришедших "от Начала". Все это выглядело очень загадочно и необъяснимо, но в конце концов я пришел к выводу, что Вьеру - вымышленные существа, боги или демоны, всеведущие и всесильные. Это позволило мне предположить наличие религии у Галу, и дальнейшие расспросы подтвердили мою гипотезу. Так, Луата, о котором Аджор говорила в очень почтительном тоне, был богом огня и жизни. Его имя составлено из двух слов: "луа" - означает солнце, а "ата" имеет несколько значений - яйца, жизнь, дети и размножение. Аджор пояснила, что они поклоняются Луате в различных формах проявления его сущности, обожествляя тем самым огонь, солнце, яйца и другие материальные объекты, имеющие отношение к огню и размножению.

Я обратил внимание, что Аджор всякий раз, когда я разжигал костер, очерчивала указательным пальцем в воздухе равнобедренный треугольник и делала то же самое каждое утро при восходе солнца. Первое время я не сопоставлял этот маленький обряд с ее религиозными верованиями, но позже, когда мы уже были в состоянии общаться, я понял, что очерчиваемый ею треугольник означает примерно то же самое, что и осенение крестом для приверженца католической веры. Треугольник она изображала всегда короткой стороной вверх. Кстати говоря, узоры, украшающие ее браслеты и обруч на ноге, большей частью состояли из таких вот равнобедренных треугольников.

Мы проходили через территорию племени Банд-лу, или "людей копья". В своей рукописи Боуэн сравнивает это племя с кроманьонцами верхнего палеолита, и я с интересом ждал встречи с ними. Мои ожидания вскоре сбылись - ив гораздо большей степени, чем я мог предполагать. Мы покинули территорию Сто-лу и два дня буквально пробивались сквозь бесчисленные стада диких зверей. На второй день мы решили заночевать раньше, чем обычно. Тому было две причины: мы наткнулись на скалистую гряду, изобилующую пещерами, а главное - устали. Найти подходящую для наших целей пещеру, достаточно высоко расположенную над подножием, было делом нескольких минут. Перед входом имелась ровная площадка, пригодная для костра, а лаз внутрь был настолько узок, что мы с трудом протиснулись сквозь него. Внутри же пещера оказалась вместительной и с высоким потолком. Я зажег факел и огляделся - насколько я мог судить, другого выхода из пещеры не было.

Оставив свое оружие и патронташ в пещере, я спустился вниз, чтобы набрать дров. Мы уже запаслись мясом и фруктами, фляга моя была наполнена свежей водой, так что кроме топлива нам ничего не требовалось. Я всегда старался, по мере возможности, беречь силы Аджор, поэтому не позволил ей пойти со мной. Бедная девушка была страшно утомлена, но я знал, что она пойдет за мной даже из последних сил, пока не упадет замертво. Она, без сомнения, была лучшим товарищем на свете, и я иногда жалел, а иногда радовался, что она не принадлежит к моему кругу, потому что, будь это так, я бы наверняка влюбился. А так мы путешествовали как два парня, уважающих друг друга, безо всяких сантиментов.

У подножия дров было мало, и я углубился в лес, находившийся ярдах в двухстах. Сейчас-то я понимаю, как глупо себя вел, тем более в таком месте, как Каспак, где на каждом шагу таится опасность. В каждом человеке есть своя доля глупости. По-видимому, вся принадлежавшая мне в тот день вылезла наружу; ничем другим я не могу объяснить того, что совершенно безоружный, очертя голову, полез" в заросли и, естественно, тут же за это поплатился, как всегда и бывает в подобных случаях. Нагнув голову в поисках подходящего топлива, я был совершенно не подготовлен к тому, что на меня свалилась чья-то тяжелая туша. С трудом поднявшись на колени, я вцепился в напавшего на меня дикаря здоровенного детину, совершенно голого, если не считать набедренной повязки из змеиной кожи. Вооружение его состояло из копья с каменным наконечником и каменных же ножа и топора. Пока мы с ним катались по земле, а я уже начинал потихоньку одолевать его, откуда-то появились еще человек двадцать его приятелей, и все было кончено.

Связав мне за спиной руки полосками сыромятной кожи, они принялись критически разглядывать мою персону. Я же, в свою очередь, нашел, что выглядят эти ребята по большей части совсем неплохо. Среди них попадались волосатики, напоминающие мне представителей Сто-лу, но большинство имело довольно привлекательные черты и вполне человеческую форму черепа. Обезьяньих черт, присущих Алу, Бо-лу и Сто-лу, я почти не заметил. Я полагал, что меня тут же прикончат, но ошибся. Вместо этого они стали меня допрашивать, и очень скоро мне стало ясно, что они не верят ни одному моему слову.

- Галу изгнали тебя, - вопили они. - Если ты вернешься к ним, ты умрешь. Если останешься здесь - тоже умрешь. Мы убьем тебя, но сначала устроим пляску, и ты тоже будешь плясать с нами - пляску смерти.

Приятная перспектива! Подбадривало только одно - убьют меня не сразу. Меня повели к скалам. Проходя мимо, я глянул вверх и готов был поклясться, что вижу глаза Аджор, наблюдающие за происходящим из глубины пещеры, но ей хватило ума ничем не выдать своего присутствия. А мы тем временем обогнули гряду и оказались с противоположной стороны, где пещер в стене было так много, что они напоминали пчелиные соты. В пещерах, перед ними, на гребнях скал и у их подножия занимались своими делами сотни и сотни соплеменников схвативших меня дикарей. Женщин было довольно много, но детей я по-прежнему не увидел. Не могу не отметить, что женщины Банд-лу обладают хорошо развитыми грудными железами, в то время как у самок встреченных мною ранее племен грудь подобна мужской. Впрочем, несмотря на эти различия, я не установил точно, кормят ли детей женщины Банд-лу. Многие из увиденных мною женщин были довольно привлекательны. Как мужчины, так и женщины пропорционально сложены, хотя несколько массивны и приземисты. Часть племени, напоминавшая людей Сто-лу, имела растительность на теле, часть же была совершенно безволосой.

Собравшиеся вокруг меня банд-лу проявили ко мне немалый интерес; особенно привлекла их моя одежда, так как ничего подобного прежде им видеть не доводилось. Они буквально облепили меня, стараясь подергать и пощупать мое одеяние; кое-кто даже ударил меня, но большей частью особенной враждебности ко мне с их стороны не было. Те несколько тычков, что мне достались, были нанесены исключительно волосатыми, напоминавшими сто-лу, членами племени. Наконец, меня отвели в большую пещеру. У входа в которую горел костер. Пол ее был усеян костями животных и страшно грязен. Внутри была жуткая вонь от немытых тел и гниющего мяса. Мне развязали руки и накормили полусырым мясом тура и каким-то "змеиным супчиком", судя по тем кускам мяса, которые в нем попадались, вызывавшим у меня почти непреодолимую тошноту.

По завершении трапезы меня отвели в глубь пещеры, освещенной факелами, вставленными в многочисленные трещины. При их свете я с изумлением обнаружил, что стены пещеры покрыты рисунками и даже резьбой. Здесь были ^изображения оленей, туров, саблезубых тигров, пещерных медведей, гиенодонов и многих других представителей фауны Каспака, причем исполненные в цвете! Я насчитал четыре различных оттенка. Нередко изображения накладывались друг на друга, и приходилось долго вглядываться, чтобы разобраться в них, но общее впечатление указывало на явную тягу к искусству и вполне подтверждало гипотезу Боуэна о сходстве банд-лу с кроманьонцами, чье первобытное искусство дошло до нас в наскальных рисунках пещер в Лепортеле и других местах. Банд-лу, правда, не имели луков и стрел, чем и отличались от своих вымерших предков (а может, и потомков) в Западной Европе.