Я посмотрел на Карен так, как командир воздушного судна смотрит на второго пилота, взглядом спрашивая у него о положении дел.

Девушка сделала короткий знак головой, показывая, что все в порядке.

Она по-прежнему не отнимала ладоней от грудной клетки мавра.

— Ослабь жгут, — сказал я после того, как раздалось очередное шипение сжатого воздуха.

«Сёрфингист» размотал ленту из латекса.

Две-три секунды ничего не происходило, а затем труп мавра сотрясла сильнейшая судорога.

Его конечности утратили гибкость. Карен все еще не убирала рук с груди негра, но сама вдруг окоченела, а рот скорчился в достаточно жуткой ухмылке.

Тело покойника замерло, на этот раз окончательно.

Руки Карен по-прежнему оставались на грудной клетке мавра, который за пять минут умер дважды.

Когда Карен наконец оторвалась от тела покойника, как бы против воли, я понял, что она вымоталась до предела. Но расслабляться не следовало, мы еще только выкручивались из создавшейся ситуации, и я должен был обеспечить успешное окончание начатой операции. Я не видел выражения лица Карен за этими проклятыми зеркальными очками, но подозревал, что она обессилела и вот-вот свалится.

Я обошел труп кругом и помог Карен встать. Она с трудом поднялась на ноги, судорожно ловя ртом воздух, и несколько мгновений качалась из стороны в сторону, прежде чем обрела хоть какое-то подобие равновесия.

«Сёрфингист» смотрел на все это с таким видом, будто находится во сне, в данном случае — в кошмарном.

Оборудование для инъекций валялось возле наркоторговца, а сам он находился в состоянии шока — весьма удачный момент.

— Спихни его в море, — произнес я, указывая на мертвеца концом трубы. — Шевелись.

Он изловчился как мог со своей единственной здоровой рукой — и докатил труп до края пристани.

Когда тело мавра упало в сильно загрязненную воду порта, как раз между баржей и причалом, раздался тихий, деликатный плеск. Я долю секунды задавался вопросом, достойна ли столь гнусная смерть человека, предки которого пережили другую эпоху — время, когда кочевники царили в пустыне, прежде чем явились мы, чтобы уничтожить их ракетными ударами с вертолетов. Я даже сделал попытку произнести про себя молитву за этого парня из Сахары, закончившего свои дни в водах Атлантического океана, за воина песков, сгинувшего в мире, где для него не нашлось места.

Но нам следовало продолжать операцию. До конца было еще далеко.

Телефонная будка — я помнил, что мы натолкнулись на нее при входе в порт, в пустынном месте.

Я хотел, чтобы ивуарийские копы нашли «Steribox» с отпечатками пальцев «сёрфингиста». Какую бы версию событий они ни предпочли — несчастный случай или убийство, — им следовало знать, что именно белобрысый наркоторговец сделал укол.

Кроме того, я не желал, чтобы «сёрфингист» при первой же возможности вернулся на пристань и избавился от всех улик, которые я нарочно там оставил.

Ну и, наконец, в мои намерения не входило оставлять собственный голос, пусть даже измененный, на полицейской аудиозаписи.

Так что выбор у меня был невелик, даже если мои последующие действия подпортят механизм, который я собирал, импровизируя по мере необходимости.

Я зашел в кабинку вместе с белобрысым и набрал номер экстренного вызова полиции.

После чего протянул трубку наркоторговцу:

— Говоришь только, что в порту возле баржи есть труп, и всё. После чего тут же отсоединяешься. Уловил?

Он утвердительно кивнул, принимая трубку.

Когда мы вышли из кабинки, Карен находилась примерно в двадцати метрах от нас, высматривая то, что еще можно было разглядеть на пристани.

«Рехнуться можно, — подумал я. — Мне почти удалось привыкнуть к этому парню. Не то чтобы я находил его присутствие приятным, но, в конце концов, оно кажется мне вполне сносным».

Но я не был действующим лицом какого-нибудь дурацкого романа, в котором два типа, только что совершившие нечто подобное нашей драке, падают друг другу в объятия, разыгрывая мужественных бойцов, глубоко уважающих своего соперника.

Нужно, чтобы этот парень сыграл свою роль. Он не умер, потому что у него другое предназначение — послужить нам и пустить свору легавых по ложному следу.

— Сейчас я опишу тебе положение дел. Через десять минут сюда нагрянут копы. Через двадцать они обнаружат тело твоего кореша и «Steribox» с твоими отпечатками. Что касается нас, старик, знай, нас здесь вообще нет, мы не существуем. Только заикнись о нас — и ты кончишь жизнь в пасти крокодила, перед этим тебя еще живьем нашинкуют на мелкие кусочки. Только намекни на то, что ты видел этой ночью, — и ты исчезнешь с лица этой планеты, как будто вообще никогда не рождался. Понял меня?

Во взгляде его голубых глаз читалась тоска торчка, яростная, убийственная тоска, за которой я смог также распознать настоящий страх. Я почувствовал, что он купился на все мои россказни.

Наркоторговец кивнул головой, медленно.

— Собирай свои манатки и мотай из города, — добавил я. — Уезжай из страны. Уезжай из Африки. Ляг на дно где-нибудь на Аляске. И молись, чтобы никто и никогда не узнал, что произошло здесь этой ночью.

Мы дождались, пока он исчезнет во тьме, чтобы двинуться в противоположном направлении. Сирены полицейских машин уже слышались на другом конце порта.

Занималась утренняя заря. Когда мы, Карен и я, вернулись в отель, красно-оранжевый шар солнца показался из-за городского горизонта.

Мы потихоньку прокрались к себе в номер через задний двор.

Оказавшись в комнате, Карен бросилась к холодильнику и залпом выпила полулитровую упаковку фруктового сока, затем вскрыла дозу «эпсилона».

— Мне нужно поспать, — только и сказала моя подруга.

Я же направился в ванную и принялся промывать порезы на ладони и гематомы, обнаружившиеся почти по всему телу.

Я взглянул на отражение своей рожи в зеркале.

— Боксер, только что покинувший ринг. Неброский и элегантный, что идеально подходит для проведения международных банковских операций, — сказал я себе с иронией.

После чего вздохнул и откупорил пузырек с девяностоградусным медицинским спиртом.

Я приложил все силы к тому, чтобы как можно лучше завершить самую длинную ночь в моей жизни.

По возвращении в «Люксор» каждый из нас принял душ два раза подряд. Притом на обратном пути мы наскоро почистились под хилым, полусломанным краном водяного насоса для бездомных. Этого хватило для того, чтобы старый араб, спящий за стойкой, не обратил на нас внимания.